Читаем без скачивания «Я убит подо Ржевом». Трагедия Мончаловского «котла» - Светлана Герасимова

Но высший командный состав: командующие фронтами, армиями, работники Ставки и Министерства обороны – кадровые офицеры, многие – участники Первой мировой и Гражданской войн. Пусть какая-то их часть использовала прежний опыт, уже не соответствующий новым условиям войны, но основная часть высшего офицерства понимала неадекватность сложившейся ситуации принимаемых на государственном уровне решений, но не противостояла этим решениям. Ответ на вопрос: «Почему?» – очевиден: это могло стоить каждому не только звания, должности, но, возможно, и жизни. Более того, они и сами стремились выполнить не подкрепленные материально решения, и требовали выполнения своих приказов от подчиненных. Следовательно, они разделяют с высшим командованием страны ответственность за неудачи и большие человеческие потери.

Целый ряд вопросов, не таких масштабных, но не менее значимых для истории армии этого периода, не нашел точных ответов в выявленных архивных материалах и требует дальнейших исследований.

Один из них – вопрос о раненых. Что произошло с ранеными 39-й армии, которые остались на территории, занятой частями 29-й армии, и о которых сообщалось в донесении 1 февраля 1942 г.? Вышедшие из окружения 800 раненых – это раненые только 29-й армии, или в их числе были и воины 39-й армии?

О медицинским обеспечении действий двух армий в январе – феврале 1942 г., хотя и довольно поверхностно, рассказано в книге «Борьба за жизнь раненых и больных на Калининском – 1-м Прибалтийском фронте (1941–1945 гг.)» бывшего начальника Военно-санитарного управления Калининского фронта А. И. Бурназяна. При работе над книгой он использовал не только собственные воспоминания, но и материалы Архива военно-медицинского музея [современное название – Архив военно-медицинских документов при Военно-медицинском музее в Санкт-Петербурге. – С.Г.].

Когда войска 39-й армии, совершив глубокий прорыв обороны противника, вели бои за Сычевку, санитарный отдел армии 20 января направил в район Осуйское передовые эшелоны ППГ № 500 и 797, которые стали госпиталями 1-й линии. Остальными силами этих госпиталей прием и обслуживание раненых продолжались в деревнях севернее Ржева, которые стали тогда госпиталями 2-й линии. Санитарный отдел 29-й армии развернул госпитали 1-й линии также в деревнях севернее Ржева. Когда 21–23 января противник закрыл прорыв и перерезал коммуникации двух наступавших советских армий, пути эвакуации раненых на север исчезли, и эвакуация раненых полностью прекратилась. В то же время в связи с ожесточенными боями их количество значительно увеличилось. Так, к середине февраля в 39-й армии их число достигло 12 000, возникли трудности с обеспечением их питанием. Положение в 29-й армии было еще более сложным, так как ее госпитали, а также медсанбаты 185, 246, 365-й стрелковых дивизий оказались вне кольца окружения, севернее основного фронта. В книге И. Ладыгина и Н. Смирнова «На ржевском рубеже» утверждается, что до 15 февраля медсанбат 185-й стрелковой дивизии находился в Окороково, что не соответствует действительности. Скорее всего, там был создан какой-то медицинский пункт или находился медсанбат другой дивизии.

Ситуация ухудшилась, когда войска 29-й армии оказались в полном окружении. В создавшихся условиях медсанбаты обслуживали раненых из разных соединений. Организовать воздушную эвакуацию раненых из 29-й армии не удалось, так как район, занимаемый окруженными частями, был небольшой и не имел удобных, хорошо оборудованных площадок. Кроме того, по словам А. И. Бурназяна, летчики санэскадрильи не были подготовлены к ночным полетам, а дневные перелеты через территорию противника были опасны. В то же время уже в конце января в госпитали № 500 и 797 39-й армии началась доставка самолетами медицинских материалов и продовольствия. В первых числах февраля из этих госпиталей началась эвакуация раненых санитарными самолетами, а 5 февраля была эвакуирована первая группа раненых по земле в сторону Нелидова. После этого эвакуационное направление Нелидово – Андреаполь стало для 39-й армии основным.

Условия обслуживания раненых в 29-й армии можно представить из отдельных документов 183-й стрелковой дивизии. Так, в боевом донесении в 5.30 29 января штадива 183 есть запись: «Пути подвоза и эвакуации отрезаны. МСБ переполнен ранеными». Командир этого медсанбата военврач 2-го ранга Голосов после выхода из окружения к своему отчету о работе с 22 января по февраль 1942 г. приложил объяснительную записку. В ней говорилось, что при ограниченной возможности эвакуации приходилось расширять хирургическую работу и госпитализировать у себя большое число раненых, причем не только своей дивизии, но и других соединений. Так, в медсанбате обслуживались раненые 185, 246, 365, 369-й стрелковых дивизий 29-й армии, 262, 357-й и других дивизий 39-й армии. Сложная оперативная обстановка вынуждала неоднократно перебазировать медсанбат с ранеными в другие места при ограниченном наличии транспортных средств и нередко под огнем противника. Особенно сложно это было сделать при внезапных прорывах вражескими частями нашего переднего края. За отчетный период медсанбат пришлось развертывать в деревнях Рязанцево, Появилово, Горенки, Клины. Ключи, Высокое, Плотки, Шапково, Елизарово, Аканниково, Новиково и др. При отрыве от баз снабжения приходилось экономить расходование перевязочных средств и медикаментов, наладить стирку бинтов, бывших в употреблении. Частично перевязочные материалы и другое медицинское имущество медсанбат получал из ППГ, когда эти средства стали доставляться туда самолетами. Возникшие трудности с организацией питания раненых облегчились после того, как местные жители деревень, где размещались раненые, начали активно помогать в поисках продуктов питания и даже в приготовлении горячей пищи для них. Выше уже назывались жители д. Ерзова, которые помогали доставать продовольствие для окруженных.

Медицинские сестры 265-го медсанбата 246-й стрелковой дивизии М. А. Филиппова и М. И. Куимова. Январь 1942 г.

За отчетный период в медсанбате находилось на излечении 682 раненых и больных, возвращено в строй 180 человек (21,1 %), эвакуировано на самолетах 20 тяжелораненых (2,9 %), а остальные постепенно переданы в ППГ (последняя группа 22 февраля). Медсанбат 369-й стрелковой дивизии принял в феврале 2835 человек, из них возвращено в части 76 (2,6 %), остальные постепенно эвакуированы в Нелидово до 22 февраля.

449-й медсанбат 365-й стрелковой дивизии, отстав от первого эшелона во время марша, в окружение не попал. А. Я. Ширяев, замполит отдельной минометной роты 1211-го стрелкового полка этой дивизии вспоминал о боях на западной стороне обороны армии: «Раненых и обмороженных становилось все больше, мы их стали собирать в заброшенные дома какой-то деревушки (Быковка или Быково) [Быково. – С.Г.]. Забили ими до отказа все дома. И вдруг налетело штук 15 фашистских самолетов, разбомбили все вокруг, от деревни остались одни развалины, ничего живого, там даже хоронить было нечего…»

По воспоминаниям А. Н. Захаровой – старшей медсестры приемно-сортировочного пункта 449-го медсанбата 365-й стрелковой дивизии, «под Ржевом наши передовые части ушли далеко вперед и попали в окружение. Сразу же наш медсанбат разбили на несколько групп и разместили по разным участкам фронта для оказания медпомощи бойцам, выходящим из окружения.

Моя группа располагалась в деревне Сетки. Группами в 8 –10 человек и поодиночке несколько человек из наших и из других частей приходили в мой медпункт. Мы их ждали в феврале и до половины марта. Большая часть их них поступали с обморожениями и ранениями. Здоровых ни одного. После оказания первой помощи пострадавшим их отправляли в госпиталь».

Возможно, ситуацию с ранеными 39-й армии в какой-то степени проясняют уже цитируемые слова «Доклада о боевой деятельности 29-й армии»: «Предвидя угрозу окружения, 4.2.42 г. все тылы дивизий и раненые были отведены западнее шоссе Чертолино, Афонасово». Можно предположить, что на территорию, занимаемую 39-й армией, были выведены и раненые 29-й и 39-й армий, о которых упоминал генерал Швецов. Следовательно, в группировке 29-й армии, которая с 5 февраля оказалась в полном окружении, с этого дня были уже только вновь раненные и, возможно, оставшиеся тяжелораненые бойцы, которых нельзя было транспортировать.

Последнее предположение в какой-то степени поддерживает факт, который стал известен автору при выяснении судьбы политрука 930-го стрелкового полка 256-й стрелковой дивизии, воевавшей в составе 39-й армии И. П. Семенова. По данным ОБД «Мемориал», он числится пропавшим без вести в январе 1942 г. По рассказу земляка-однополчанина, И. П. Семенов был тяжело ранен в живот, лежал в «госпитале», но прорвались немцы и госпиталь и раненых уничтожили. Напомним, что санитарные вагоны с ранеными воинами окруженной группировки находились и на станции Мончалово и были уничтожены при их захвате частями вермахта.