Читаем без скачивания Пятнадцатый камень сада Рёандзи - Владимир Цветов

— Среди заповедей школы есть такая: "Любить японское государство, вносить вклад в процветание и счастье всего человечества". — Это сказал мне третий учащийся школы, Сима. — Иными словами, работая на благо Японии, я буду способствовать процветанию и счастью всего мира. Я намерен стать лидером мирового масштаба.

Новый вопрос, заданный мною всем троим, я сформулировал так: "Как вы намерены служить интересам страны?"

— Надо будет образовать такой мировой порядок, — сказал Аисава, — при котором Япония получит наилучшие условия для своего развития. Основа японской мощи — экономика, — продолжил он. — Значит, — подвел он итог, — предстоит перестраивать мировой экономический порядок, чтобы ничто не мешало быстрому экономическому росту Японии. В этом я усматриваю служение японским государственным интересам.

— Если каждая организация, каждое предприятие будут наилучшим образом выполнять свои функции, то это и станет наилучшей формой служения государству, — дал свой ответ Уэниси. — Возьмем городское или префектуральное собрание, — решил пояснить он. — Сохранение в них сотрудничества между всеми партиями — правящей и оппозиционными, достижение социального согласия в обществе и есть служение государственным интересам. То, что я сказал, — закончил Уэниси, — относится и к парламенту тоже. — Японские национальные интересы неразрывно связаны с интернациональными интересами, поскольку японская экономика является частью мирового хозяйства, — сказал Сима. — Поэтому, служа японским государственным интересам, я буду служить одновременно интересам всего человечества. Добиваясь процветания Японии, я буду содействовать тем самым процветанию всего человечества.

Я понял, что эти уже готовы для прохождения через отдел технического контроля на конвейере сборки японских лидеров XXI века, сконструированном Мацуситой. Эти вполне усвоили его "философию", воспринятую всеми японскими монополистами: "Прибыль японских предпринимателей является патриотическим вкладом на благо Японии прежде всего, а затем и остального мира".

В нынешний век ни один предприниматель не объявляет своей главной целью достижение максимальных прибылей. Это столь же старомодно, как желание завладеть золотым руном или сокровищами инков. Зато все предприниматели дружно твердят о неустанной заботе о благе общества.

В школе я услышал, как учащиеся благоговейно произносили "философские" сентенции Мацуситы, и вспомнил интервью профессора Стэнфордской школы бизнеса в США Ричарда Паскаля журналу "Юнайтед Стейтс ньюс энд Уорлд рипорт". Перечисляя способы, с помощью которых японцы приводят в движение свою производственную систему, крупнейший американский знаток японского менеджмента упомянул также об идеалах и моральных устоях, настойчиво и постоянно пропагандируемых в Японии на предприятиях и в фирмах. "Японцы относятся к ним, — сказал Паскаль, — почти так же серьезно, как мы относимся к ценностям, заложенным в наших религиозных институтах".

Известно, что проповедь тем действеннее, чем глубже вера самого проповедника. Потому-то и добиваются в школе от слушателей не простого заучивания постулатов Мацуситы, а проникновения в их суть. Когда придет для слушателей время убеждать других в истинности этих постулатов, то лидеры XXI века должны уметь делать это с наибольшим эффектом.

Однако идейной подготовки к выполнению роли лидера мало, чтобы успешно управлять министерством или корпорацией. Нужны профессиональные знания. Какие прежде всего? Ректор Ютака Хисакадо дал мне прослушать записанную на магнитофон лекцию по менеджменту, с которой непременно знакомят новичков в школе.

"Может ли директор завода стать со временем президентом фирмы? — доносился из динамика ровный голос лектора. — Может. И вероятно, фирма будет успешно решать многие технологические проблемы. Может ли глава финансового департамента стать со временем президентом фирмы? Может. И вероятно, фирма будет на хорошем счету у банков и ей никто не откажет в кредитах. Может ли глава департамента реализации готовой продукции стать со временем президентом фирмы? — голос из динамика звучал по-прежнему бесстрастно и ровно. — Может. И вероятно, фирма будет быстро завоевывать рынки. Но кем должен быть президент до назначения на этот пост, чтобы фирма достигла успеха и в технологии, и в финансах, и в реализации? — в голосе появилась приподнятость, и после паузы, настраивавшей на повышенное внимание к тому, что прозвучит дальше, он торжественно произнес: — Чтобы фирма процветала во всех областях, президент до того, как занять свой пост, должен достаточно долго поработать администратором, ведающим организацией совместной деятельности людей, и накопить опыт налаживания человеческих отношений. В этом случае он подберет нужных для фирмы работников и наилучшим образом подвигнет их эффективно трудиться". Естественно, следующий мой вопрос к ректору был таким: "Что это за наилучший способ, побуждающий людей эффективно трудиться, и обучают ли ему слушателей?"

— Конечно, обучают, — сказал Хисакадо. Он привел меня в школьную библиотеку и показал длинный ряд стеллажей с магнитофонными кассетами. — Здесь записаны лекции, прочитанные в школе на эту тему, — пояснил ректор.

Со стеллажа, где, судя по прикрепленной к нему карточке, хранились лекций по учебному курсу "Какой быть промышленной компании", я снял одну из кассет и поставил на магнитофон. Уже после первых слов лектора — им оказался сам Коносукэ Мацусита — мне сделалось ясно: учащимся школы внушают, что наилучший способ побудить персонал продуктивно и высококачественно трудиться — это создать на предприятии, в учреждении, в конторе обстановку земледельческой общины.

"На менеджеров возложена обязанность создавать условия, в которых люди могли бы наслаждаться общинной жизнью". В очередной раз обстоятельства заставили меня вспомнить высказывание судостроительного "короля" Исаму Ямаситы и его заповедь: "Прежде всего мы, менеджеры, несем ответственность за сохранение общинной жизни".

Для людей труда, для персонала, но не для лидеров, которые намерены руководить Японией в XXI веке, уготованы общинные порядки, рождающие холопство и растаптывающие личность, словом, плодящие манкуртов. У пестуемой в "Школе государственного управления и промышленного менеджмента имени Коносукэ Мацуситы" элиты — предназначенность мыслить, созидать, предвидеть, а также поворачивать в нужном ей, элите, направлении усилия манкуртов.

И еще. Учащиеся школы, интервью у которых мне было разрешено взять, вполне созрели, чтобы еще раз попытаться создать так называемую "великую восточноазиатскую сферу сопроцветания", как именовала старая военщина японскую колониальную империю. Только границы новой "сферы сопроцветания" мыслятся несравненно шире, чем прежней. Учащиеся не могут не знать, к чему это однажды привело страну. Однако понимают ли они суть преподанного милитаристской Японии урока? Сдается, что не понимают.

Глава седьмая, рассказывающая о вежливости, которую можно измерить конкретными цифрами

Рассказывают, что, когда передовые отряды кочевников под предводительством хана Хубилая высадились на острове Кюсю, навстречу им выехали японские рыцари и, прежде чем вступить в схватку, стали торжественно и длинно представляться врагам. Дикие кочевники опешили от велеречивого многословия, но поскольку этикету обучены не были и о вежливости понятия не имели, то быстро пришли в себя и обрушились на рыцарей, так и не назвавшись и не соблюдя норм куртуазности.

"Японская вежливость имеет глубочайшие корни в истории народа. Она — неотъемлемая и прекрасная сторона японского характера", — писал признанный на рубеже прошлого и нынешнего столетий японовед американец Лафкадио Херн. Плененный японской экзотикой, этот американец, вероятно, и создал стереотип, который оказался столь же живучим, как и предание о схватке японских рыцарей с кочевниками, приплывшими с материка.

Хочешь того или нет, но, делая первые шаги по японской земле, действительно приходишь к мысли: не измена ли здравому смыслу неверие в легенду о необыкновенной японской вежливости?

Иммиграционные чиновники, выполняющие в аэропорту роль пограничной стражи, с улыбкой и почти незаметно сверяют фотографии в паспортах с физиономиями владельцев документов и с пожеланием счастливого пребывания в Японии ставят штемпели на въездных визах.

На стоянке такси начинаешь вдруг думать, что сидящие за рулем люди в белых рубашках с галстуками и в белых очень чистых перчатках прознали откуда-то о моем прилете и предвкушают наслаждение от езды со мной от аэропорта до Токио.

В городе Акита в маленькой старой гостинице меня приветствовал, наверное, весь персонал во главе с хозяином. Едва я раздвинул стеклянные двери, как пять женщин в кимоно и мужчина в брюках опустились на колени и склонились в глубоком поклоне. В столичных отелях-небоскребах служащие на колени не опускаются, но менее предупредительными и вежливыми от этого не становятся.