Читаем без скачивания Ядовитые письма - Патриция Вентворт

Марч коротко кивнул в знак согласия:

— Выглядит все очень убедительно. Но дело Дорис Пелл пока стоит особняком. Мисс Пелл должна отказаться от своих предыдущих показаний и рассказать полиции то, о чем ранее умолчала. Только тогда будут основания считать смерть ее племянницы не самоубийством. А предположение, что убийца во всех трех случаях один и тот же человек, кажется мне вполне допустимым. Остается только вопрос — кто он? Пока все, о чем вы говорили, а также прочие сведения и показания свидетелей указывают только на Сциллу Рептон. Дорис могла подобрать компрометирующий обрывок письма не только в комнате Мегги Рептон, но и в гостиной, на лестнице. Причем нам неизвестно, как он оказался на полу — мог выпасть из книги, из кармана вместе с носовым платком, прилип к промокашке, вывалился из сумочки или корзины для мусора. Вы, кажется, сказали, что Дорис проводили в комнату мисс Мегги. А после примерки кто-нибудь видел, как она выходила из дома?

— Флори впустила девушку, но выходила она одна.

— Значит, Сцилла могла позвать ее в свою спальню или гостиную, которая выходит в холл. Разве нет?

— Все могло быть, Рэнди.

— Миссис Рептон, допустим, попросила девушку выполнить для нее какую-нибудь работу. Они, например, вытаскивали выкройки, а вместе с ними вывалилась и эта бумажка. Если миссис Рептон узнала, что Дорис вечером вернется в поместье, то вполне могла столкнуть ее с моста — она молодая и сильная женщина. Но лиха беда начало, дальше обстоятельства складываются так, что толкают ее на еще одно убийство, а уж в случае с мужем причина, которую вы считаете основной, подкрепляется еще и денежным мотивом. Конечно, нет никаких доказательств того, что она имела возможность отравить Конни Брук, но если удастся восстановить картину убийства ею мужа, тогда два других ее преступления можно будет оставить без дополнительного расследования.

Мисс Силвер с сомнение покачала головой:

— Не верю я в вину миссис Рептон.

— Но скажите, бога ради, почему?!

Крючок быстро мелькал в руках мисс Силвер, нарядная кромка на джемпере увеличивалась на глазах.

— Мне, пожалуй, трудно это выразить, — начала она, — но Сцилла производит впечатление человека, который не осознает грозящей ему опасности. Будь она виновна, мы наверняка заметили бы какую-то фальшь в ее поведении, которой она попыталась бы прикрыть свою уязвимость. Она даже не считает нужным скрывать свое равнодушие к смерти мужа. И еще — труднее всего скрывать страх, а эта женщина ведет себя так, как будто у нее нет совершенно никаких причин чего-либо бояться.

— Я бы сказал, что она самоуверенна до наглости.

— Но даже самый закоренелый преступник, чувствуя опасность, невольно меняет свое поведение. Если бы Сцилла совершила три убийства, то во время последнего допроса она бы поняла, что ее вот-вот разоблачат, и вела бы себя как-то иначе, я в этом уверена. Меня же поразило именно полное отсутствие в ней настороженности. Собственно, именно это заставляет меня считать ее невиновной.

— Сцилла Рептон производит впечатление человека, который хорошо владеет собой, у нее сильный характер, и она, мне кажется, может умело вести ту роль, которую определит для себя. Если все трое — жертвы одного убийцы, то, вероятнее всего, она и есть тот самый убийца.

— Ты забываешь, Рэнди, что убийства совершены были не просто так. Первопричина их — анонимные письма.

И найдя их автора, ты найдешь и убийцу. Миссис Рептон, конечно, не ангел, но присущие ей свойства характера вряд ли толкнули бы ее в ряды сочинителей анонимок. Скорее нам надо искать психически неуравновешенного, неуверенного в себе человека с тайной жаждой властвовать.

Марч не хотел сдаваться:

— Все отмечают, что Сцилла не знала, куда себя деть в Тиллинг-Грине, тосковала, вот она и могла на этой почве расстроить нервы…

— Рэнди, в то время, когда появились первые письма, ее связь с Гилбертом была в самом разгаре, ей было совершенно не до того — тайные свидания, хитроумные уловки, чтобы улизнуть из дома, и так далее. Кроме того, я сомневаюсь, что она решилась бы написать мужу, обвинив саму себя в супружеской измене.

— Интересно, есть ли такие обвинения в каких-нибудь других анонимках?

— Я уверена, об этом говорится в письме, предназначенном Валентине. Флори показала на допросе, что девушка получила анонимку. Мисс Грей ведь признала это, правда?

Марч согласился:

— Да, девушка сказала, что сожгла письмо. Наверняка и там были доброжелательные строки о связи Сциллы и Гилберта.

— Ты, что ж, в самом деле считаешь, что такое письмо могла написать сама Сцилла?

Марч не имел твердого мнения на этот счет:

— Да кто ее знает. Мне кажется, вполне могла, если решила любой ценой не допустить свадьбы Гилберта и Валентины. Ее покойный муж предполагал именно такой мотив, когда говорил, что это она пишет письма. — Марч встал. — Ладно, разговоры разговорами, а мне надо дело делать. Пока что у нас есть реальные улики против одной подозреваемой — миссис Рептон, и оснований для ее ареста более чем достаточно.

Мисс Силвер отложила вязанье и тоже встала.

— Но ты хотя бы допросишь ее еще раз?

— Не думаю, что она сможет сообщить нам что-нибудь новое. Зато на этот раз, наверное, будет поосмотрительнее, — ответил Марч и вышел из кабинета покойного полковника, испытывая смутное чувство, что мисс Силвер не вполне довольна их сегодняшним уроком и немного разочарована.

Глава 33

После обеда, прошедшего в полном молчании, мисс Силвер и мисс Рептон пили кофе в гостиной. Законченный кардиган маленькой Джозефины, который оставалось только отутюжить, был подробно изучен и удостоен самых высоких похвал, а естественным образом зашедший разговор о семье Этель Бэркетт оказался необычайно интересным для обеих собеседниц.

— Я часто думаю, — вздохнула мисс Мегги, — как бы я радовалась, если бы Валентина вышла замуж и родила детей, ведь так интересно наблюдать, как они растут. Наверное, мне не следует говорить о таких вещах, поскольку пока она даже не помолвлена.

Мисс Силвер улыбнулась:

— Отношения мистера Лея и Валентины, может быть, рано называть помолвкой, но все же…

— Боже мой! — воскликнула пожилая дама. — Вы хотите сказать, что об этом уже говорят?

— Ничего не поделаешь, — с философским спокойствием констатировала ее собеседница.

— Ax, боже мой! — снова воскликнула мисс Мегги и вздохнула. — Только бы больше не слали эти гнусные письма.

Мисс Силвер подождала, что за этим последует, но пауза затянулась, и она спросила:

— А вы их получали?

Мисс Мегги испуганно оглянулась, но в комнате никого кроме них не было, если не считать мебели.

— Видите ли, мисс Силвер, — нерешительно начала она, — я никогда никому об этом не говорила… Я тоже получила одно такое письмо…

Женщина быстро опустила чашку на звякнувшее блюдце, потому что руки у нее задрожали, а все из-за ужаса, который она испытывала каждый раз, когда вспоминала о том письме.

— Надо было вам рассказать о нем полиции, — заметила мисс Силвер.

Мисс Мегги покраснела:

— Нет, что вы, я не смогу! Там такие гадости написаны!

— О вашей невестке?

— Да… Вы просто не представляете, что там!

— А вы сохранили его?

Мисс Рептон понизила голос до еле слышного шепота:

— Да, я его спрятала. Оно в моей шкатулке для драгоценностей, под замком. Если позволите, я вам его покажу! — решилась она. — Понимаете, после смерти Роджера я подумала, что должна его кому-то показать, а вы так помогаете мне пережить весь этот ужас. Я вас прошу, прочтите его, может быть, посоветуете, как надо поступить. Вдруг оно действительно нужно полиции?

Мисс Силвер ободряюще улыбнулась:

— Когда вы пойдете к себе, я поднимусь с вами и взгляну на него.

Шкатулка мисс Мегги оказалась солидным старомодным сооружением, обтянутым черной, поистершейся за многие годы кожей. По краям верх шкатулки был украшен тусклым золотым тиснением, а в центре сохранились инициалы «М.Р.». Мисс Мегги, открывая ее круглым латунным ключиком, объясняла, что шкатулка принадлежала еще ее бабушке, леди Маргарет Рептон. Внутри оказалось несколько ящичков, ставившихся один на другой и обтянутых атласом. Сняв два верхних яруса, мисс Рептон вытащила из-под массивного гранатового браслета, лежавшего в третьем отделении, сложенный листок бумаги. Она держала его в руке, не решаясь отдать мисс Силвер.

— Если бы вы знали, как не хочется мне показывать вам эту гадость.

— Но если вам станет легче после этого…

— Конечно, мне надо решить, что с этим делать!

Мисс Силвер протянула руку:

— Тогда давайте я посмотрю.

Марч точно описал анонимки — дешевая тонкая бумага, неровные строчки, корявые, неопрятные буквы разбрелись по листу вкривь и вкось. Казалось даже, что писали их не пером, настолько размазанными и перекошенными они выглядели. Мисс Силвер подумала, что их могли выводить кончиком спички, обмокнутым в чернила. Такой способ, кстати, идеально скрывает почерк пишущего. Выражения послания оказались еще вульгарнее, чем она предполагала, особенно грубыми они были там, где речь шла о Сцилле. Перевернув листок, мисс Силвер дочитала до подписи «Доброжелатель», косо нацарапанной в правом нижнем углу. Левый нижний угол был пустой. Перевернув листок, она обнаружила пустое место и с обратной стороны. Мисс Силвер решила, что, пожалуй, это обстоятельство можно было бы использовать. Идея показалась ей плодотворной…