Читаем без скачивания Заря Айваза. Путь к осознанности - Живорад Славинский

На этом моменте я остановился и окинул взглядом сначала Ванду, а затем и всех остальных членов группы. Я чувствовал себя в роли первоклассного актера, который полностью владеет ситуацией, вводящей всех предполагающих финал в заблуждение. И наконец произнес:

— «Выиграет тот, кого я кормлю», — ответил старый индиец.

Воспользовавшись создавшимся коротким молчанием, я быстро добавил:

— Прошу извинить меня, но мне нужно идти.

— Я бы хотела поговорить с тобой наедине. Разговор не отнимет много времени, — заявила мне Елена Слапсек после того, как прочитала у Паулины лекцию, посвященную ее впечатлениям от Индии. Она вместе с группой туристов провела в Индии пятнадцать дней и едва решалась поведать всем об этом коротком пребывании. Ее лекция навевала скуку, в ней не было никаких поворотов, как и необычайных переживаний. Она упоминала про свои походы в ашрамы Саи Бабы и Свами Джнанананды, однако все ее попытки придать словам оттенок энтузиазма заканчивались неудачей. У нас создалось впечатление, что ее переживания пришли не из Индии, а из газетной статьи. В ответ на банальный вопрос о том, встречала ли она людей со сверхъестественными способностями, она покачала головой и сказала: «Нет, мне это было не интересно. Я сосредоточила свое внимание на духовных Учителях, чьи практики меняют сознание человечества».

— Мы могли бы поговорить об этом у меня, — продолжила она, — я живу неподалеку.

Мы направились к ней домой, но так и не дошли до него. Она отстреляла историю за пару минут:

— Я должна признаться, Богдан, что очень разочарована. Я не решилась рассказать об этом у Паулины, это могло бы повергнуть в шок некоторых из членов общества, или же создать впечатление, что я даю выход своим личным разочарованиям.

— Пожалуйста, продолжай, я повидал много необычных вещей на нашей работе.

— Я даже не знаю, с чего начать… Дело в том, что Индия оказалась совершенно не той, какой мы себе ее представляли, йога не оправдала наших ожиданий, а Учителя — наших надежд.

— Дорогая Елена, как говаривал Томас Манн, «очарование горы видно только издалека»…

— Я не ожидала очарования от встречи с Индией, однако то, что я увидела… Даже не знаю, возможно, было бы лучше, если бы я вообще туда не ездила. Поэтически мы все понимаем Индию. Один из греческих мудрецов, не помню точно его имени, как-то сказал, что настоящий поэт должен воспевать мифы, а не реальную жизнь. Для людей, разделяющих наши ожидания, Индия должна оставаться сказкой, а не грязной, тяжелой и мерзкой реальностью. — Она покачала головой и скорчила такую гримасу, будто перед ней появились прокаженные. — Ты себе не представляешь, в какой грязи, бедности и отчаянии живут эти люди. Мы погрузились в истории о спокойном принятии действительности, несмотря на все ее ужасы. Но в Индии все совсем не так. Сотни нищих и калек допекают тебя отовсюду, прося милостыню или пытаясь ограбить тебя… пыль, грязь, слепые дети, никаких признаков духовной жизни.

— Ну, ты же была не на Гавайях, ты должна была понимать, что Индия подразумевает бедноту.

— Самым огромным разочарованием оказалась не бедность, которую можно лицезреть повсюду, ею оказалась йога и Учителя… лучше даже не начинать об этом. Все эти легенды по поводу того, что Учитель появится тогда, когда ученик будет готов, — полный вымысел. Вокруг Саи Бабы собирается огромное количество людей, которые верят в то, что они готовы к решающей встрече, но о какой встрече с Учителем, которая изменит вашу жизнь, может идти речь, когда тысячи людей разделяют одни и те же надежды?

— Возможно, по этой причине Юнг, будучи в Индии, не посетил ни единого ашрама. Он знал, что его там поджидает.

— Я расскажу тебе, что для меня оказалось самым трудным для понимания. Только, пожалуйста, Богдан, держи это при себе. Как я уже говорила, я была в ашраме Свами Джнанананды. Перед моим отъездом мы переписывались какое-то время. Просто невероятно, сколько грязи в ашрамах. Везде грязь, негде помыться, даже индусы — и те не моются. А туалеты? Едва сдерживаешь тошноту, когда подходишь к ним, каждый раз приходится бороться с миллионами противных мошек, которые норовят попасть тебе в глаза, нос, рот… Фу! — Она резко отвела голову, закрыла рот рукой, чтобы сдержать чувство тошноты.

— Только между нами, я отправилась туда, чтобы получить диплом. Знаешь, есть такая Ярмила Никович, которая заявляет о том, что является единственным мастером по йоге в Югославии, — кстати, она не признает тебя и нелестно отзывается в твою сторону, — так она купила диплом у Свами за десять долларов… В это трудно поверить, но такова их цена. Я тоже один прикупила. Несмотря на все это, Свами показался мне приятным человеком, я рассказала ему про свои групповые занятия медитацией, которые практиковала на протяжении нескольких лет, а также вкратце объяснила ему всю процедуру целиком. Он задал мне несколько вопросов, которые, как мне казалось, были направлены на выявление возможных ошибок и корректировку с последующими искусными советами. Однако ж, нет! Ты даже никогда в жизни не догадаешься, что он сказал! Он попросил меня сначала написать на английском все то, что я рассказала ему про медитацию, а затем попросил разрешения на использование текста в своих сатсангах[1]. И в ту же минуту весь мой мир рухнул!

— Мне еще не приходилось такого слышать. Я никому не расскажу об этом.

— Пожалуйста, не говори. Для нас это будет настоящим позором.

Мысли о Лэме уводили меня все дальше и дальше. Я пытался сопротивляться им некоторое время, поскольку вместе с ними передо мной всплывал образ Петко Сретеновича с его историями о космических кораблях, высших космических цивилизациях и крайней необходимости выйти на контакт с инопланетянами как можно скорее. Я видел портрет Лэма в одной из книг Кена Гамильтона, возглавлявшего тифонианские НЛО. В 1919 году Кроули выставил на обозрение картину пришельца на маленькой выставке в Гринвич-Виллидж, жилом районе Нью-Йорка. Лэм выглядел точно так же, как сегодня изображают инопланетян: большая лысая голова с выпирающим лбом, маленькие сжатые губы и две маленьких дырки, представляющие собой ноздри. У него не было ушей, что обрело со временем определенный смысл. Единственное, что отличалось, это глаза. В современных картинках инопланетяне изображаются с большими миндалевидными глазами, в то время как у Лэма они были похожи на узкие щели, он выглядел, как змея с огромной человеческой головой. На рисунке Кроули не было видно рук, которые, возможно, могли бы у него и быть.

И вот вдруг на меня, как невыносимый зуд, от которого ищут облегчения, напала навязчивая мысль о Лэме. После отсрочки у меня возникла необходимость уделить ему внимание. В моем ежедневнике появилась новая графа — Лэм. Я поделил страницу вертикальной линией на две части: левый столбец я озаглавил «Чего я не знаю о Лэме», а правый — «Что я знаю о Лэме». Выбрав такой вид классификации, я написал все, что знал, и все, что не знал о нем. В основном все мои знания сводились к той небольшой информации, которую я выудил из книги Гамильтона. Я воскресил в памяти все, что знал о нем, — он выглядел, как Тесла на одной из своих известных фотографий: голова была наклонена, пробор на гладких волосах и остроконечная, как кончик лопаты, борода.

По вечерам я засовывал свой ежедневник под подушку и фокусировался на образе Лэма. Было нелегко. В моей голове появлялись бессвязные мысли, я бродил между грезами наяву и сновидениями. На время я решил отложить такую практику. Спустя два-три дня у меня был запоминающийся сон. В нем я шел по пустому полю, на котором попадались лишь песок, камни да разбросанные остатки сухой желтой травы. Я был подавлен и изнеможен. Кто-то позвал меня издалека. Я пошел на голос и в тот же миг внезапно оказался в своей постели, чувствуя бодрость и напряженность. Мое волнение росло бешеными темпами, словно я знал, что что-то опасное подкрадывалось ко мне из-за спины. Через закрытую дверь начал просачиваться то ли туман, то ли белый дым. И в тот же миг из плотного дыма начала прорисовываться фигура Лэма. Он был огромных размеров, казалось, что его голова заполняла все свободное передо мной пространство. Он уставил на меня свои крошечные глаза, излучая сильную энергию, от которой у меня отнялось дыхание.

Я не мог пошевелить руками, дышать было трудно, все мое тело прогибалось вниз в сильных конвульсиях, вызывая боль и удушье. Все мысли замерли и исчезли в пустом сознании. Его маленькие губы приоткрылись, и он заговорил, однако не было слышно ни единого звука — голос слышался откуда-то из затылка. Я не мог разобрать ни единого слова и, несмотря на болезненные конвульсии, постарался усилить звуки в голове. И вдруг я отчетливо расслышал: «Я действовал через Теслу. В его имени содержится код».