Читаем без скачивания Дорогами Пустоши - Герасимова Галина Васильевна "oginen"

Улыбки сошли с лиц влюбленных. Руан подобрался, с тревогой бросив взгляд на Азель.

— Что случилось, детектив? — отставив чашку с чаем, спросил он.

— Баронесса Юфони не упоминала обо мне? — обратился Квон к Азель.

— Не припомню, — покачала головой девушка и нахмурилась. — Что-то произошло дома, раз понадобились услуги детектива? Какие-то проблемы с Эрикой?

— Почему вы так думаете? — ухватился за ее слова Квон.

— Иначе детектива вызвал бы барон, а не баронесса, — объяснил Руан, а Азель дополнила:

— Дядя контролирует почти все дела дома, кроме жизни падчерицы. Да вы присядьте, в ногах правды нет. — Она указала им на свободные стулья, и напарники воспользовались приглашением.

После первого же упоминания о семье девушка нервно мяла в руках платок. Бенита готова была поспорить, что слышала, как треснули, не выдержав, нитки.

— С Эрикой ведь не произошло ничего страшного?

— А вам бы этого хотелось? — Менталист внимательно следил за реакцией собеседницы.

— Что вы имеете в виду?

— Отравление, кома. Вы были бы рады, принеси я дурные вести?

— Да как вы смеете?!

Платок все-таки треснул. Руан поймал руку возлюбленной, успокаивающе пожал и посмотрел на Квона с неприкрытым гневом.

— Вы переходите все границы, детектив! Не знаю, что вам нужно, но наш разговор окончен. — Мужчина поднялся, увлекая за собой Азель.

— Сядьте. — Голос Квона стал ледяным. — У меня есть все основания полагать, что на Эрику было совершено покушение. Мы можем поговорить в участке, хотя я предпочитаю более спокойную обстановку.

Он положил на середину стола механический кубик, от граней которого скользнули лучи на несколько ярдов, отрезая от посторонних все звуки. Руан, поймав встревоженный взгляд возлюбленной, нехотя опустился на стул.

— Нам известно, что вы грифонцы, — продолжал Квон. — Я хочу узнать, где вы приобретали наркотики и зачем устроили спектакль перед Эрикой. Азель, вы же наверняка знали, что ваш жених ухаживает за ней!

— Руан не виноват, мы не задумали ничего плохого. — Азель подняла голову, с вызовом глядя на Квона. — Видите ли, Эрика ждала своего принца, а вокруг нее вилось немало успешных молодых людей. Только о свадьбе ни один из них не думал. Я пыталась убедить ее присмотреться, но Эрика мне не верила, считала, я завидую оказываемому ей вниманию. Я боялась, что она натворит дел, и попросила Руана присмотреть За ней, а она восприняла его заботу за влюбленность. Услышав, что мы собираемся пожениться, она посчитала это предательством.

— Эрика не только слышала, но и видела факт измены, — вполголоса заметила Бенита.

Азель впервые за все время разговора покраснела.

— Она и это рассказала… — Девушка смущенно кашлянула. Руан приобнял ее за плечи и поцеловал в висок.

— А еще упомянула, что впервые попробовала наркотик на маскараде, куда вы ее пригласили.

— Пригласила? — Азель задохнулась от возмущения. — У меня не было выбора! Эрика умеет быть убедительной, если чего-то хочет. Она пригрозила, что расскажет дяде о грифонцах, если я не возьму ее с собой. Я и взяла, на свою голову… Но наркотиками не угощала, да и сама их не пробовала. С моим здоровьем их точно нельзя!

— Хотите сказать, Эрика на вас наговаривает?

— С тех пор, как барон нашел ей жениха, она стала совершенно невыносимой.

— Жениха? — удивилась Бенита. О том, что юная баронесса помолвлена, напарники слышали впервые.

— Руки Эрики попросил один алхимик, а дядя дал согласие. Жених не аристократ, ну так и она из народа. Никакого мезальянса, жених постарше… Зато хоть совладать с ее характером сможет. При бароне Эрика согласилась, даже платок жениху вышила, но мне призналась, что лучше умрет, чем станет его женой.

— И как зовут этого достойного господина? — уточнил Квон.

— Петри Торфяник, — вместо невесты ответил Руан. — Вы зря иронизируете. Я с ним общался, он очень серьезно настроен.

Бенита и Квон переглянулись — таких совпадений не бывает.

— Узнаете платок? — Детектив вытащил из кармана найденный в вещах Торфяника платок и положил его перед Азель. Девушка повертела вещь в руках.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Да, я помню вышивку… Эрика вышивала платок Руану. Баронесса заметила, и Эрике пришлось сделать вид, что платок для жениха. Баронесса еще очень удивилась, что грифон в терновом венце, а не в короне. А откуда у вас платок?

— Не знаю, как вы отнесетесь к этой новости, но Петри Торфяник мертв.

Азель охнула, прижав пальцы к губам. Если она играла, то очень убедительно.

— Что с ним произошло? — хмуро спросил Руан.

— Сердечный приступ.

— Стража обычный приступ расследовать не станет.

— Я и не говорил, что он обычный, — не стал вдаваться в подробности детектив и продолжил расспросы.

Бенита же задумалась над словами Азель. Вдруг Эрика ненавидела Петри так сильно, что решила отравить? Доступ к «спящей красавице» у нее был, девушка вполне могла угостить жениха сладостями ручной работы, добавив оригинальную приправу. А затем отравиться сама, чтобы снять с себя подозрения. Только провернуть это в одиночку у нее вряд ли бы вышло. Либо имелся сообщник, хорошо разбирающийся в наркотиках, либо сам Петри поведал заинтересовавшейся алхимией невесте детали дозировки, себе на беду. Надо бы еще раз встретиться с Эрикой и позвать Квона, менталист наверняка поймет, говорит ли баронесса правду.

Бенита почувствовала легкий толчок в бок и очнулась от размышлений.

— Спасибо за содействие. Большая просьба: никуда не уезжайте в течение пары недель. Или уведомите местную стражу, если надумаете, — закруглил разговор Квон, убирая артефакт.

— Хорошо. Мы никуда не собирались. Целитель посоветовал Азель морской воздух, поэтому мы планируем обосноваться в Фелтоне на год или на два.

Убедившись, что их никто больше не обвиняет, Руан перестал огрызаться и оказался вполне приятным собеседником.

Выходила Бенита из кафе с двояким чувством: с одной стороны, хорошо, что их опасения касательно причастности Азель оказались напрасными, с другой — подозревать полную дружелюбия баронессу тоже не хотелось. А если и с Эрикой ничего не выйдет? Неужели придется ждать новую жертву наркотика?

Но она ошиблась. Все переменилось в одно мгновение. Они переходили дорогу — Алеко припарковался на другой стороне и ждал их, что-то выговаривая крутящемуся вокруг алабаю, — когда из-за угла выскочил паромобиль и на полной скорости врезался в них. Вернее, в Квона — ее детектив успел оттолкнуть в сторону.

Удар. Хруст. Еще один удар, и напарник, взлетев в воздух на несколько ярдов, упал на землю и больше не двигался. Чей-то истеричный крик. Бенита не сразу поняла, что это кричала она. Сбивший Квона паромобиль и не думал останавливаться, пытаясь скрыться с места преступления. Не успел. Молния врезалась в него, вмиг превратив в пылающий факел, и Бените было безразлично, что станет с водителем. Для нее время сначала замедлилось до нескольких долгих, бесконечно тягучих ударов сердца, а затем понеслось с огромной скоростью.

Бенита упала рядом с напарником и схватила его за руку, проверяя пульс. Не нащупав, прижала пальцы к шее. На секунду возникла сумасшедшая надежда, хотя достаточно было одного взгляда на развороченную грудную клетку, чтобы понять — дело дрянь.

Сорванный амулет первой помощи вспыхнул красным и почти сразу погас. Рядом с Бенитой рухнул Алеко, прикладывая руки и бормоча заклятия исцеления. А краски уже сходили с любимого лица.

— Не смей меня оставлять…

Больше не медля, Бенита прошептала заклинание и провалилась в Пустошь.

ГЛАВА 9

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Первый раз Соргес оказался в Пустоши, когда ему исполнилось двенадцать. Накануне умер дед, ушел спокойно, во сне, но Соргес никак не мог с этим смириться. У детей такое случалось — спонтанный выброс магии, не рассчитал силы, и вот ты стоишь на туманной дороге, знакомой и в то же время чужой. Обычно дети возвращались почти сразу, не успев испугаться, а Соргес так обрадовался, увидев деда, что какое-то время провел в Пустоши, ловя отголоски чужих чувств и не догадываясь, где он. Ментальная магия впервые дала о себе знать, и вернулся мальчик заплаканный, но невероятно спокойный: он точно знал, что дед не боялся смерти и искренне, до последнего вздоха любил свою семью.