Читаем без скачивания Обратная сторона власти. Прощание с Карнеги, или Революционное руководство для марионетки - Клод Штайнер

Если ваша способность к трансцендентности недоразвита, вы будете воспринимать себя как находящегося в самом центре событий и отчаянно цепляться за ваши представления и желания, симпатии и антипатии, успехи и неудачи, чего бы это ни стоило. Вы не сможете увидеть, какой эффект оказываете на других людей и на окружающую среду, поскольку все, что вас волнует, это вы сами. С другой стороны, если вы чрезмерно прибегаете к трансцендентности как способу справиться с ситуацией, вы отрешитесь от земных дел и будете «витать в облаках», не замечая окружающих событий, не имея желания и не будучи способными спуститься на землю.

Отказ от контроля обогащает нашу жизнь

Отказ от контроля оказывает влияние на человека в целом, в психологическом отношении так же, как и в физическом. Навязчивой идее контролирующей власти соответствует состояние напряжения тела и разума. Человек должен быть постоянно начеку, чтобы не потерять контроль над собой и другими, что, как правило, предполагает огромную ответственность за слишком многие вещи. Концентрация на конкретных объектах контроля проявится в потере связи со своими телесными ощущениями и эмоциями в целом. Из-за постоянного стресса, вызванного необходимостью быть бдительным, вы практически перестанете обращать внимание на собственные внутренние переживания. Человек перестанет замечать сигналы приближающейся болезни, перенапряжения или хронической усталости, нездорового образа питания, будь то переедание или недоедание. Стресс затмит собой все едва уловимые внутренние сигналы, исходящие от тела, и сделает человека невосприимчивым к тем радостям и печалям, которые приносит жизнь. А отказавшись от контроля, человек начинает лучше осознавать внутренние процессы, происходящие в его организме. По мере того как он отказывается от контроля, он начинает проявлять все больший интерес к тому, что он ест, как он себя чувствует, выполняет ли достаточное количество упражнений и не поддерживает ли чрезмерное напряжение в какой-либо части своего тела.

Перед ним откроется широкий спектр новых объектов внимания, касающихся физической целостности его организма. Его привычки, связанные с диетой, сном и поддержанием физической формы, вероятно, изменятся и адаптируются к более здоровым паттернам функционирования. В свою очередь, это повлияет на его отношение к людям. Люди, привыкшие контролировать, стремятся избегать ситуаций, в которых они испытывают чувство беспомощности, утраты, обиды, бессильного гнева и ревности и другие чувства, сопровождающие ситуации, в которых человек находится в униженном положении и не в силах контролировать события.

Когда я начал отказываться от контроля, я впервые в жизни почувствовал неимоверно сильную ревность (я считал, что я не ревнив), одиночество, неспособность «управлять» своими чувствами, и ту ярость, которую испытывают склонные к контролю люди, когда не могут получить того, что хотят, от другого человека. Я испытывал все эти чувства по поводу отношений с женщиной, которые развивались не в том направлении, в котором я хотел. В подобной ситуации я еще не оказывался. Я прошел через продолжительный период гнетущего ощущения собственной неполноценности. Казалось, я влез в чью-то чужую шкуру и испытывал ощущения, которые прежде не позволял себе испытывать, поскольку всегда контролировал себя в контексте личных отношений.

Этот опыт явился для меня важным аспектом обучения эмпатии (сопереживанию). Наряду с негативными эмоциями, которые я навлекал на себя, отказываясь от контроля, присутствовал и ряд позитивных чувств, совершенно новых для меня. Я стал испытывать больше любви и лучше общаться с другими людьми, стал более мягким, более сострадательным, более чутким и рассудительным — словом, гораздо более приятным в общении человеком. В то же время моя привязанность к материальным сторонам жизни ослабла, равно как и зависимость от сексуальных мотивов и «зацикленность» на них. Я ощущал все больше внимания и дружеских чувств, испытываемых ко мне другими людьми, где бы я ни очутился, и все чаще чувствовал себя способным отвечать им аналогичными чувствами.

Отказ от контроля и обретение обратной стороны власти равносильно воссоединению со всем остальным человечеством. Сделав это, мы обнаруживаем, что мы не одиноки, что куда бы мы ни пошли, нас окружает множество людей, которые сами активно вовлечены в борьбу за сохранение наших человеческих качеств. Нам нужно лишь поднять голову, чтобы увидеть, что рядом с нами всегда есть кто-то, с кем мы можем встретиться взглядом и почувствовать родство как представители человечества.

Эпилог

Кооперативные взаимоотношения

Мария

Когда Дэвид и Мария встретились, Мария уже два года была в разводе после восьмилетнего брака и жила одна с двумя детьми. Она чувствовала себя достаточно уверенно и независимо, работая и кое-как обеспечивая семью, но временами чувствовала себя смертельно уставшей от того, что ей приходилось делать все самой. Она искала дружеских отношений с надеждой, что они перейдут в близкие и ее жизнь станет менее одинокой и тяжелой и более радостной. Она не была ханжой, но на протяжении последнего года отказывала мужчинам в предлагаемой ими интимной близости, поскольку пришла к выводу, что в большинстве своем случайные связи не имеют шансов перерасти в близкие отношения, и несмотря на приносимое ими удовольствие, скорее могут стать для нее источником боли, чем радости.

Ей удалось установить вполне удовлетворительные дружеские отношения с несколькими мужчинами и женщинами, которые поддерживали ее, и все же для нее было очевидно, что она хочет более близких отношений, которые позволили бы ей удовлетворить свои эмоциональные потребности и попрактиковаться в развитии эмоциональных навыков, которым она обучалась в еженедельно посещаемой ею группе транзактного анализа. Однако ей было не совсем понятно, какого типа индивидуума она ищет — старше или моложе себя, мужчину или женщину, — она просто знала, что ей нужен близкий человек, но при этом также знала, что независимо от того, насколько настоятельной была ее потребность, она не собирается идти на компромисс. Проживя до тридцати в самом заурядном и не приносящем удовлетворения браке, она хотела начать жизнь заново.

Больше всего она хотела равенства. Равенства участия в воспитании детей, в приносимом в дом доходе, в эмоциональных взаимоотношениях, и прежде всего — равенства в преданности друг другу. Находясь в браке, за сохранение которого она долго и отчаянно боролась, она постоянно чувствовала, что ее муж отнюдь не придает семье той ценности, которую придает она. И когда она наконец попросила мужа о разводе, он поразил ее тем, что не выразил ни малейших возражений или сожалений по этому поводу, за исключением лишь финансовых претензий, касающихся раздела имущества.

Знания, касающиеся эмоциональной грамотности, использования власти и игр власти, полученные ею в терапевтической группе решения межличностных проблем, позволили ей понять причины распада ее брака. Оба они лгали друг другу, в большинстве своем — по умолчанию; они не делили справедливо ответственность, не просили друг друга о том, чего они хотят, и не говорили о том, что они чувствуют. Он постоянно и, как правило, успешно донимал ее, пытаясь получить то, чего хотел он, — секса и человеческого тепла. Она же использовала против него игры власти, однако по большей части безуспешно, пытаясь заставить его выслушать себя, поговорить с ней, пытаясь добиться от него преданности. В конце концов она уже не могла больше выдерживать свой стресс и просто прервала отношения с мужем.

Она приняла твердое решение: больше такого никогда не повторится. И все же она опасалась, что ее высокие требования не смогут быть удовлетворены. Мужчины не слишком интересуются разведенными матерями двоих детей, которым уже за тридцать и которые при этом еще и настаивают на равных правах. А потому она была удивлена, когда спустя всего несколько часов после знакомства с Дэвидом на вечеринке, устроенной одной из ее подруг, она застала себя сидящей в его машине, направлявшейся к нему домой, и предвкушающей наступления ночи, с надеждой и ожиданием представляя себе, как они займутся любовью. Она испытывала к нему крайне сильное и удивительное притяжение — не просто сексуальное влечение, а некую тягу, как будто связывающую ее с Дэвидом тончайшими незримыми нитями. Она была достаточно зрелым человеком, чтобы понять, что это чувство было односторонним, подогреваемым лишь ею самой, и весьма мимолетным, но в Дэвиде все же было нечто, отличающее его от других. Это нечто проявлялось в том, как он смотрел на нее с какой-то заботливой задумчивостью и любопытством, а также в некоторых его высказываниях, в которых безошибочно угадывался мужчина, сочувствующий женщинам — потенциальный феминист.