Читаем без скачивания Обратная сторона власти. Прощание с Карнеги, или Революционное руководство для марионетки - Клод Штайнер

Они решили обсудить эту проблему с друзьями, прося у них совета, как им поступить. Один из друзей порекомендовал им обратиться к Клэнси, владевшей очень большим домом, в котором она недавно поселилась с несколькими другими жильцами. Возможно, она захочет жить вместе с Дэвидом, Марией и двумя ее детьми. Арендная плата будет намного ниже, чем за две отдельные квартиры или два дома, и в то же время они не будут чувствовать себя изолированными от окружающего мира, что часто испытывают пары, живущие под одной крышей. Дэвид и Мария обдумали это предложение, встретились с Клэнси и осмотрели дом. У каждого из них была бы своя комната, а дети жили бы в комнате, находящейся по соседству с комнатой ее сына, Эрика. Таким образом, они обрели бы личное пространство, в котором так нуждались. Им понравилась мысль о том, чтобы обедать вместе с другими жильцами, но озадачил вопрос о том, что они будут делать, если им захочется поесть одним или побыть совершенно наедине. Когда они тщательно проанализировали экономический аспект ситуации, им стало ясно, что игра стоит свеч. Сын Марии, Кевин, знал Эрика по школе, и ему понравилась идея жить с ним в одном доме; Кэй не была столь уверена, но ее привлекала мысль о том, что она будет жить в одном доме с Дэвидом. Дом был расположен в очень красивой местности, в хорошем районе и близко к школе, так что Дэвид и Мария попросили у Клэнси разрешения на переезд.

Дэвид

До встречи с Марией Дэвид чувствовал себя несчастным, что достаточно трудно было объяснить. В конце концов, он освободился от очень тяжелого брака, у него была хорошая работа, и он неплохо зарабатывал, ему удалось купить себе новую спортивную машину, о чем он всегда мечтал, у него была уютная холостяцкая квартира, и к тому же нежная, внимательная и не слишком требовательная любовница. Почему же он был так недоволен жизнью? Задавать себе требующие глубокого самоанализа вопросы было не в его духе, но если бы он все же сделал это, он, возможно, осознал бы, что даже если бы он начать работать более усердно, чем прежде, и больше зарабатывать, у него было бы еще меньше денег и больше долгов, чем когда-либо. Он никогда не занимался тем, чтобы подсчитывать свой бюджет, однако интуитивно чувствовал, что его медицинская страховка, высокий подоходный налог, вкупе с расходами на бензин, обслуживанием и выплатой кредита за свою фешенебельную машину, частыми походами в ресторан, модной одеждой и поездками на лыжные курорты, поглощали его высокую зарплату быстрее, чем он успевал ее зарабатывать.

Он надеялся когда-нибудь купить собственный дом, но, поскольку цены на жилье росли слишком быстрыми темпами, эта перспектива постепенно становилась все более и более маловероятной. Большую часть своей энергии он посвящал работе, на которой он чувствовал необходимость достичь определенного успеха до достижения сорокалетнего возраста. Его должность программиста в процветающей, выдержавшей натиск конкурентов (post crash) информационно-технологической фирме требовала напряженного труда. Видимость повышенного энтузиазма, царившая на его работе, едва прикрывала дух жесткой конкуренции, погоню за высокими постами, постоянную угрозу потери рабочих мест (job outsourcing), и присутствие четко расписанной иерархической лестницы, сопровождавшееся постоянными завуалированными играми власти. После десяти лет относительного успеха он устал от своего положения, вынуждавшего его участвовать в бесконечной гонке. При этом он обвинял самого себя в отсутствии целеустремленности и настоящих бойцовских качеств.

Однако ни одна из этих мыслей не достигала его ясного осознания — он лишь по каким-то непонятным причинам чувствовал себя несчастным. Его отношения с Карлой полностью соответствовали его потребностям, когда они впервые встретились на последнем году его брака. Они познакомились на работе, и их весьма поверхностные отношения сотрудников одной фирмы внезапно переросли в страстный роман. В отличие от Дэвида, Карла была довольна своим браком и любила своего мужа, которому было известно об их отношениях с Дэвидом. Дэвид, уставший от собственного брака, не хотел длительных и прочных отношений, но нуждался в приносимом их связью возбуждении, чтобы найти в себе силы оставить жену. Роман Карлы и Дэвида принял характер сексуальной дружбы, в которой они оба находили для себя то, чего им недоставало. Они встречались приблизительно раз в две недели, устраивая интимные вечерние свидания. Они любили танцевать, ездить в недалекие путешествия и многое могли дать друг другу, практически ничего друг от друга не требуя. На примере Карлы Дэвид узнал, что женщина может быть сильной и независимой. Он научился слушать ее, когда она говорила о своих чувствах, и самому говорить о своих. Они были во многом похожи, а потому нравились и доверяли друг другу.

Тем не менее даже эта сторона жизни Дэвида в последнее время стала казаться серой и пустой. Для себя он сформулировал это следующим образом; ему нужно было от Карлы либо больше, либо меньше. Как однажды выразился Вуди Аллен: «Близкие отношения подобны акуле, которая должна постоянно находиться в движении, а иначе она умрет». Ситуация же Дэвида в этой сфере жизни практически не двигалась с места. Встреча с Марией изменила все. Поначалу он рассматривал их отношения как быстротечную, хотя и исполненную любви связь. Нигде в его жизненном сценарии не было места для серьезных прочных отношений с женщиной, настолько отличавшейся от него самого. Мария не пользовалась макияжем и не носила бы высоких каблуков, даже если бы от этого зависело ее будущее; ее одежда была весьма экзотической (в основном это был перешитый секонд-хэнд), как и употребляемая ею пища. Она экспансивно двигалась и непринужденно смеялась, ее оргазмы напоминали истерики, на ее машину было стыдно смотреть, и ко всему прочему она отказывалась принимать противозачаточные таблетки.

Словом, она была полной противоположностью тем женщинам, которых он знал по работе. Однако его очень обнадеживал тот факт, что в отличие от всех предыдущих отношений с женщинами, его влечение к которым было максимальным на ранних этапах, чем лучше он узнавал Марию, тем больше она ему нравилась. Он был поражен ее честностью и его интерес к ней не ослабевал. Он научился адаптироваться к различного рода шокирующим идеям, которые она порой высказывала. «Если я не прошу о том, чего я хочу, значит, я лгу». «Чувства представляют собой факты, паранойя — это повышенное осознание, а интуиция заслуживает того, чтобы принимать ее в расчет». «Наука, технология, медицинские знания, молоко, мясо и картофель, а также американская мечта обречены». «Нам нужна лучшая идея, и мы не должны ожидать, что эту идею предложит „Тойота“».

Когда Мария попросила его прекратить отношения с Карлой, он был шокирован. Дело было не в том, что он не понимал позиции Марии, а в том, что он никогда не думал переходить к моногамным отношениям, и ему не нравилось, что его вынуждают к столь радикальным изменениям в своем образе жизни. Он придумывал десятки оправданий: что он не может ее бросить, что моногамия не соответствует его природе, что это диктаторское требование, что моногамия обладает массой недостатков, что он готов перейти к моногамным отношениям лишь по собственному выбору, а не в ультимативном порядке. Однако Мария оставалась непреклонной, и когда он наконец согласился, то был удивлен тем, что спустя лишь считанные дни почувствовал себя очень комфортно, и был вполне довольным этим решением. Он чувствовал, что в его отношениях с Марией открылось широкое поле для новой деятельности, особенно после того, как они согласились на полную откровенность друг с другом.

— Знаешь, Мария, — однажды сказал он ей, — если бы год назад кто-нибудь сказал мне, что я перееду в кооперативный дом и буду состоять в моногамных отношениях с матерью двоих детей, я ответил бы ему: «Ты в своем уме? Лучше протри свой хрустальный шар, а то он давно нуждается в чистке».[7]

На что Мария хитро улыбнулась и ответила:

— Если тебе кажется, что прошедший год был удивительным, посмотрим, что ты скажешь о следующем. Потуже затяни свой ремень безопасности.

У Дэвида была привычка не слишком аккуратно вести себя на кухне и в ванной. Такое поведение было неприемлемым для Марии и Карлы. Оно нередко имело место, когда Дэвид был занят починкой крыши или выполнял типичные мужские обязанности по дому, однако, когда он попытался оправдать свое поведение, Мария ответила, что она скорее научится сама чинить крышу, чем будет мыть за ним грязные тарелки. Поначалу он отнесся к этому заявлению, как к феминистской демагогии, однако был удивлен, узнав, что она говорила серьезно. В следующий раз, когда он полез на крышу, она последовала за ним, и он обнаружил, что она умеет махать молотком не хуже некоторых. Он также открыл для себя, что обучать ее «мужским» навыкам было для него удовольствием; она схватывала все на лету и действительно оказалась способной выполнять те виды работ, которые он считал лишь собственной прерогативой. Он же научился быть аккуратным на кухне. Когда их отношения достигли стабильности, они начали вести себя как супружеская пара и ловить себя на том, что повторяют привычки, которые были свойственны им в первом браке. Они обнаружили, что порой склонны скрывать свои чувства, делать то, что они обычно не хотят делать, но, поскольку они договорились и поскольку действительно хотели этого, они постоянно стремились побороть в себе эти тенденции, обсуждали их, требовали друг от друга полной откровенности и отказывались терпеть игры власти или выступать в роли спасителя, когда эти игры имели место. Они стремились быть открытыми к взаимной критике, а также к расспросам и обратной связи со стороны других жильцов и своих друзей, В этих вопросах Мария, как правило, выступала в роли учительницы, а Дэвид — прилежного ученика.