Читаем без скачивания Механический Орфей - Рэй Олдридж

Но мысли предательски возвращались к страшной картине, он не мог не видеть, к чему приведет дальнейшее использование отвратительного устройства. Предположим, Родериго завладеет машиной. Впрочем, возможно, это сделает замок Дельт или кто-то из пиратских главарей — результат от этого не изменится.

Некий властелин сможет превратить все население Суука в грозные боевые машины. Планета сделается смертоносным молотом. Один за другим миры станут гибнуть под ударами страшного оружия, увеличивая тем самым его могущество.

Кто-то в конце концов станет властелином вселенной.

Руиз осмелился заглянуть еще дальше. Однажды вся жизнь сольется в единый огромный организм, в тело, разбросанное по планетам, но подчиненное только одному мозгу. Вечному и неизменному. Он гадал, кто же станет всемогущим правителем. Только теперь бывший агент понял, каким именно образом Публий собирался захватить власть.

— Император мира, — прошептал бывший агент.

На самом деле совершенно не важно, кто станет владельцем жуткого механизма, — конец все равно будет один. Если им завладеет святой, то все вокруг обзаведутся нимбами и крыльями. Если демон — все сделаются порождениями ада. В любом случае во всей Вселенной останется только одно существо, способное отличить добро от зла, а прочие превратятся в машины из плоти и крови.

Конечно, исчезнет рабство. Ведь только разумное существо можно сделать рабом. Разве это не будет благом в своем роде?

Руиз помотал головой. Он чувствовал, что его разум заполняют тени, больше не было сил думать, дышать.

В голову пришла последняя страшная мысль. Что, если все это уже случилось однажды, так давно, что о трагических событиях не осталось даже воспоминаний? А потом, в один прекрасный день, божественный ум устал от абсолютной власти и велел телу: «Иди и поступай как знаешь»? Неудивительно, что люди ведут себя настолько иррационально.

— Руиз, Руиз, — настойчиво стучало в его мозгу, прорываясь сквозь возрастающую панику. — Возьми себя в руки. Ты должен выжить, обрести свободу. Только ты можешь уничтожить зловещую машину.

Голос библиотекаря отдалился, словно древние механизмы шлема окончательно вышли из строя.

— Хорошо, — медленно произнес бывший агент, — Ты можешь рассказать еще что-нибудь полезное?

Сомнир прокашлялся, и Руиз мельком удивился звукам, несвойственным электронным призракам.

— Нелегко отказываться от старых привычек, — пояснил Сомнир. — Ладно, не имеет значения. Ты знаком с явлением ментального пламени?

— До некоторой степени.

— Тогда краткое резюме: феромонные испарения большого количества геншей, собравшихся в замкнутом пространстве с ограниченными запасами воздуха, вызывают мощное искажение восприятия у незащищенных людей. Их действие напоминает последствия приема развлекательных наркотиков. Разница заключается в следующем: феромонная сеть несет в себе информацию о последующих галлюцинациях. Видения могут быть навязаны объединенными усилиями геншей или относиться к событиям столетней давности.

Руиза, в его нынешнем состоянии, описание ментального пламени не впечатлило. Насколько это испытание тяжелее тех, что он уже пережил?

— Что-нибудь еще?

— Отнесись серьезно к этим сведениям, — В голосе Сомнира теперь звучали нотки нетерпения и гнева, — Если доберешься до анклава, возьми с собой запас чистого воздуха. Иначе ты рискуешь увидеть картины не менее страшные, чем на родеригианских бойнях. Помни, что хозяева Родериго, какими бы монстрами они тебе ни представлялись, все равно не могут сравниться со злом, на которое способен Механический Орфей. В конце концов, Родериго — всего лишь Богом забытый островок на крохотной заштатной планетке.

Не забудь, что генши в основном руководствуются обонянием. Вспомогательным органом является зрительный канал с многочисленными глазами. Следовательно, ментальное пламя главным образом искажает зрительное восприятие мира. Слуховые галлюцинации незначительны, поэтому все, что услышишь четко и ясно, можешь считать реальностью.

— Понимаю, — отозвался Руиз.

— И последнее. Отыскать саму машину не так легко. Слушай внимательно, я расскажу все, что мне известно о топографии анклава.

Сомнир попытался заложить в сознание бывшего агента своеобразную мысленную карту. Время от времени он останавливался, чтобы оценить, насколько хорошо тот усваивает сказанное. Голос библиотекаря слабел, а статические шумы и помехи усиливались.

— Шлем окончательно выходит из строя, — торопливо произнес Сомнир. — Тебе должно хватить этой информации. — Последовала столь долгая пауза, что Руиз посчитал, что индуктор перестал работать. — Помни о нас, — прошелестел в наушниках призрачный голос.

— Я не забуду, — от всего сердца пообещал Руиз.

— Удачи! — Тонкий гетеродоновый визг прервал последнюю фразу.

Руиз сорвал с головы бесполезную железку. Низа тихо стояла в сторонке, глаза ее испуганно расширились.

— Что случилось?

Он устало опустился на землю.

— Очень плохие новости.

— Какие новости? — еще настойчивее повторила она.

Бывший агент внимательно посмотрел в глаза возлюбленной. Что таилось в глубине этих прекрасных темных озер? Какое чувство зажгло в них тревожные огоньки: обычное, человеческое сострадание или холодный расчет? Руиз побоялся рисковать, поэтому ответил уклончиво:

— Положение осложняется.

— А каким оно было раньше?

— Сейчас нет времени объяснять, — резко прервал ни разговор. — Пора собираться.

Руиз опустился на колени возле тела Желтого Листа, не обращая внимания на вспыхнувшую в поврежденных ребрах боль. Он торопливо расстегнул оставшиеся защелки и отбросил шлем в сторону. Голова гетмана моталась из стороны в сторону, как у птицы со свернутой шеей. Лицо женщины и в смерти оставалось столь же бесстрастным, каким было при жизни, глаза выглядели холодными и неподвижными, рот слегка приоткрылся.

Желудок мужчины взбунтовался, когда он представил себе дальнейшие действия. Рядом нашелся кусок обвалившейся стены, достаточно увесистый камень. Руиз поднял его и нанес удар по черепу гетмана. Кость хрустнула, по некогда прекрасной голове пробежала уродливая трещина. Низа поспешно бросилась в угол, зажимая руками рот. Впрочем, и сам он с трудом сдерживал позывы рвоты, но, несмотря на это, заставил себя взяться за вибронож и вскрыть череп, распиливая кость вдоль разломов. Потом пришлось копаться в мозгу, пока не нашелся синаптический отсоединитель, черная горошина, от которой тянулась тоненькая ниточка псевдонерва.