Читаем без скачивания Творения, том 10, книга 2 - Иоанн Златоуст

4. Итак, какая это милостыня, когда ты бесчестишь ею и себя и того, кто получил ее, а еще более Того, кто повелел творить ее, так как не довольствуешься тем, что сам (Бог) видит милостыню твою, и требуешь еще, чтобы и глаза собратий твоих обращены были на нее, и таким образом преступаешь данную от Него заповедь, запрещающую поступать так. Желал бы я побеседовать с вами и о других добрых делах, и о посте, и о молитве, – чтобы показать, как и здесь пагубно тщеславие; но я вспомнил, что в прошедшей беседе не совсем окончил предложенное там, очень нужное слово. О чем же там было слово? Рассуждая о здоровье и удовольствиях, я говорил там, что бедные имеют преимущество пред богатыми в потребностях жизни, и это доказано было ясно. Теперь покажем, что бедные преимуществуют пред богатыми не только в житейских вещах, но и в духовных. В самом деле, что вводит в царствие Божие – богатство или бедность? Послушаем, что говорит об этом сам небесный Владыка. О богатых он говорит, что удобнее верблюду пройти сквозь иглиные уши, нежели богатому в царствие Божие (Мф. 19: 24); а о бедных сказал напротив: "если хочешь быть совершенным, пойди, продай имение твое и раздай нищим; и будешь иметь сокровище на небесах" (аще хощеши совершен быти, продаждь имение твое, и даждь нищим, и гряди в след Мене: и имети имаши сокровище на небесах) (Мф. 19: 21). Но если угодно, мы и с другой стороны покажем истину сказанного. "Узкий и тесный путь, – говорит (Писание), – вводящий в жизнь" (Мф. 7: 14). Но кто идет узким путем: тот ли, кто проводит жизнь в удовольствиях, или кто в бедности? Тот ли, кто идет без всякой ноши, или тот, кто несет на себе тысячу тяжестей? Изнеженный и беспечный, или заботливый и старательный? Но что пользы в умствованиях? Лучше перейдем к примерам. Лазарь был беден, и очень беден, а богатый проходил мимо него, когда он лежал у ворот (богатого). Кто же из них взошел в царство (небесное), и обрел покой в недрах Авраамовых? Кто, напротив, мучился в огне, и не мог испросить даже капли воды? Но ты скажешь, что и из бедных многие погибнут, и из богатых многие будут наслаждаться теми неизреченными благами. Напротив, должно знать, что только малое число богатых спасется, а бедных гораздо более. Рассмотри и исследуй тщательнее препятствия (к спасению) со стороны богатства и пороки бедности, хотя те и другие, собственно, зависят ни от богатства, ни от бедности, а от тех, которым достались в удел богатство или бедность; но посмотрим все же, какое оружие удобнее. Итак, какой порок кажется свойственным бедности? Ложь. Какой (свойственнее) богатству? Гордость, которая есть мать пороков, от которой и диавол сделался диаволом, не будучи таковым прежде. Опять, корень всех зол сребролюбие (1 Тим. 6: 10). Но кто стоит ближе к этому корню – богатый или бедный? Не очевидно ли, что богатый? Ведь чем большим кто окружен (богатством), тем большего еще желает. Опять, тщеславие губит бесчисленные добродетели. А богатый и к нему тоже обитает поблизости. Но почему же ты, скажут, ничего не говоришь о скорбях и стесненном состоянии бедного? Потому, что это удел и богатого и даже еще более, чем бедного, так что несчастия, соединенные, по-видимому, с бедностью, общи и бедным и богатым, между тем как несчастия богатого угнетают его одного. "Но что (можно ответить), – скажут, –на то, что бедный от недостатка необходимых потребностей совершает много злодеяний?" То, что никто из бедных, никто не делает столько злодеяний от бедности, сколько совершают их богатые, из желания большего богатства и из опасения, чтобы не потерять уже хранящегося у них. В самом деле, не столько бедный желает необходимого для себя, сколько богатый излишнего, да и столько сил опять к совершению зла он не имеет, сколько богатый. Таким образом, если богатый и больше желает зла и больше может сделать его, то очевидно, что он и действительно больше сделает. Не так бедный боится голода, как богатый трепещет, как бы не лишиться своих сокровищ, и мучится оттого, что еще не завладел богатствами всего мира. Итак, когда богатый близок к тщеславию, гордости и сребролюбию, которое есть корень всех зол, то какую будет иметь он надежду на спасение, если не покажет в себе великого любомудрия? Как он решится шествовать тесным путем? Не будем же, поэтому, идти за мнением толпы, а будем исследовать самые вещи. Если мы не доверяемся другим, когда дело идет о деньгах, а сами пересчитываем и пересматриваем их, то не безрассудно ли было бы просто следовать мнению других в определении достоинства дел наших, – и притом не взирая на то, что мы имеем для этого верные весы, верный образец и верное правило – суд божественных законов? Потому прошу и умоляю всех вас, – не обращая внимания на то, как об этом думает тот или другой, узнавайте все это из святых Писаний, и, узнав из них, в чем состоит истинное богатство, будем стараться о снискании его, чтобы чрез то достигнуть нам и вечных благ, которых и да сподобимся все мы благодатию и человеколюбием Господа нашего Иисуса Христа, с Которым Отцу и Святому Духу слава, держава, честь, ныне и присно, и во веки веков. Аминь.

БЕСЕДА 14

"Вместите нас. Мы никого не обидели, никому не повредили, ни от кого не искали корысти. Не в осуждение говорю; ибо я прежде сказал, что вы в сердцах наших, так чтобы вместе и умереть и жить" (2 Кор. 7: 2, 3).

1. (Апостол) опять говорит о любви, умеряя строгость обличения. Так как он обличил и укорил их в том, что, будучи любимы им, они не отвечают ему такою же любовью, напротив, отпали от любви его, и предались людям зловредным, – то теперь смягчает строгость укоризн своих, говоря: "вместите нас", т. е., "любите нас"; просит у них маловажной милости, которая приносит более пользы оказывающим ее, нежели принимающим. И не сказал – "любите нас", но, как бы вызывая сострадание, говорит: "вместите". "Кто, – говорит, – нас удалил? Кто исторгнул из мыслей ваших? Почему вытесняете нас из сердец ваших?" Выше он сказал: "в сердцах ваших тесно" (утесняетеся во утробах ваших) (6: 12), а здесь выражает то же самое яснее словами: "вместите нас". И этим опять привлекает их к себе, потому что ничто так не возбуждает любви, как наблюдение любимого, что любящий сильно желает любви его. "Никого не обидели" (Ни единаго обидехом). Смотри, он опять умалчивает о своих благодеяниях, но другим образом и смягчает, и вместе усиливает свое слово. Вместе с тем, говоря: "Мы никого не обидели, никому не повредили, ни от кого не искали корысти (ни единаго обидехом, ни единаго истлихом, ни единаго лихоимствовахом), он указывает и на лжеапостолов. Что значит: "повредили"? То есть, никого не обольстили, как и в другом месте говорит: "чтобы, как змий хитростью своею прельстил Еву, так и ваши умы не повредились" (да не како, якоже змий Еву прельсти, тако истлеют разумы ваша) (2 Кор. 11: 3). "Ни от кого не искали корысти" (Ни единаго лихоимствовахом), то есть, ни у кого ничего не похитили, ни с кем не поступали коварно. Не говорит еще: "мы оказали вам те и другие благодеяния", но чтобы более пристыдить их, говорит: "не обидели". Как бы так говорит: "Если бы мы и никакого не оказали вам благодеяния, и тогда вам не надлежало бы отвращаться от нас, потому что вы ни в малом, ни в большом не можете обвинить нас". Но, чувствуя, что сказанное им может показаться тяжким, он опять смягчает (свое слово). Впрочем и не совсем умолк (от обличения), потому что тогда он не исправил бы их; и не оставил слова своего несмягченным, чтобы не оскорбить их чрез меру. Что же говорит? "Не в осуждение говорю" (Не на осуждение глаголю). Из чего же это видно? "Ибо я прежде сказал, что вы в сердцах наших, так чтобы вместе и умереть и жить" (Прежде бо рех, яко в сердцах наших есте, во еже умрети с вами и сожити). Подлинно весьма велика такая любовь, что, будучи даже ими презираем, готов и умереть и жить вместе с ними. "Не просто, – говорит, – вы находитесь в сердцах наших, но так, как я сказал. Можно и любить, и избегать опасностей; но не так любим мы".

Смотри, сколько и здесь дивного благоразумия! Он не упомянул о том, что сделал уже для них, чтоб не сочли этого опять за упрек, но обещает им благодеяния в будущем. "Ежели бы, –говорит, – постигло вас какое бедствие, то я готов все терпеть за вас. Для меня ни смерть, ни жизнь, сами по себе, не важны; но быть там, где вы, для меня предпочтительнее; с вами и смерть лучше жизни, и жизнь лучше смерти". Что умереть за другого есть дело любви, это несомненно; но жить – кто этого не пожелает, даже и не будучи другом? Почему же он и желание жить выставляет как дело великое? Потому что и действительно оно весьма великое. В самом деле, о страждущих друзьях своих многие соболезнуют; а когда они благоденствуют, то уже не радуются с ними, но еще и завидуют. "Мы же не таковы, – (говорит апостол). – Если вы подвергнетесь бедствию, мы не устрашимся разделить с вами ваше несчастие; если будете благоденствовать, не станем завидовать". Потом, ввиду того, что выше он непрестанно повторял одно и то же, говоря: "Вам не тесно в нас"; "в сердцах ваших тесно"; "вместите нас"; "распространитесь и вы"; и: "мы никого не обидели"; а все это, по-видимому, клонилось к их осуждению, – то смотри, какой новый способ употребляет он, чтобы смягчить тяжесть (этих укоризн). "Я много надеюсь на вас" (Много ми дерзновение к вам) (ст. 4). "Потому, – говорит, – я осмеливаюсь на это, что говорю не к осуждению вашему, но по великой надежде на вас". То же самое выражает он и выше, говоря: "много хвалюсь вами" (многа ми похвала о вас). "Не подумайте, что когда я говорю так, то говорю, совсем уже осуждая вас, потому что я весьма горжусь и хвалюсь вами; напротив, говорю это из заботливости, желая, чтобы вы больше успели в добродетели". То же говорит он после многих обличений и евреям: "Впрочем о вас, возлюбленные, мы надеемся, что вы в лучшем [состоянии] и держитесь спасения, хотя и говорим так" (надеемся же о вас лучших, и придержащихся спасения, аще и тако глаголем) (Евр. 6: 9). "Желаем же, чтобы каждый из вас, для совершенной уверенности в надежде, оказывал такую же ревность до конца" (Желаем же, да кйждо вас являет тожде тщание, к извещению упования даже до конца) (6: 11). Так точно и здесь говорит: "много хвалюсь вами", т. е. "я хвалюсь вами пред другими". Видишь, как искренно утешает! "И не просто, – говорит, – хвалюсь, но и очень хвалюсь". Потому и присовокупил: " исполнен утешением" (исполнихся утехи). Какой же утехи? "Которую получил от вас; вы, исправившись, утешили меня делами своими". Любящему свойственно и делать упреки, что он не любим, и страшиться, чтобы излишними укорами не опечалить. Поэтому и говорит: "исполнен утешением, преизобилую радостью" (исполнихся утехи, преизбыточествую радостию).