Читаем без скачивания Ветер сквозь замочную скважину - Стивен Кинг

– Это осталось от Древних, сэй?

Кормчий кивнул.

– Такие вещи считаются очень опасными в наших краях.

Сначала кормчий, похоже, не понял, что сказал Тим. И судя по озадаченным лицам всех остальных людей-растений, те тоже не поняли. Потом кормчий рассмеялся и развел руки в стороны, словно пытался обнять весь мир: небо, воду, влажную топкую землю, на которой они стояли. Как будто хотел тем самым сказать, что в этом мире опасно все.

И наверное, в этих краях так оно и есть, подумал Тим.

Кормчий легонько ткнул пальцем в грудь Тима и тут же пожал плечами, как бы извиняясь: Прошу прощения, но тебе следует проявить внимание.

– Да, я смотрю, – сказал Тим и опять указал двумя пальцами на свои глаза, отчего все болотные жители вновь рассмеялись и принялись тыкать друг друга локтями, словно Тим выдал ужасно смешную шутку.

Кормчий нажал вторую кнопку. Диск отрывисто пискнул, и среди зрителей пробежал одобрительный шепоток. Под кнопкой зажегся красный огонек. Кормчий принялся медленно кружиться на месте, диск у него в руках снова пискнул, и красный огонек сменился зеленым. Кормчий ткнул пальцем в ту сторону, куда теперь указывал диск. Насколько Тим мог судить по солнцу, почти невидимому сквозь густую листву, это было направление на север. Кормчий вопросительно взглянул на Тима: понял тот или нет. Тиму казалось, что он все понял, но тут была одна загвоздка.

– Там вода. Я умею плавать, но… – Тим оскалился и щелкнул зубами, указав пальцем на кочку, где его едва не сожрали болотные ящеры. Люди-растения рассмеялись, и громче всех хохотал кормчий. Ему пришлось согнуться пополам и схватиться руками за поросшие мхом колени, чтобы не упасть от смеха.

Да, подумал Тим. Очень смешно. Меня едва не сожрали живьем.

Когда кормчий слегка успокоился и смог выпрямиться в полный рост, он указал на лодку.

– Ой, – сказал Тим. – Я про нее и забыл.

Он подумал, что из него получается очень глупый стрелок.

Кормчий помог Тиму забраться в лодку, а сам встал на свое привычное место под мачтой, на верхушке которой раньше красовалась кабанья голова. Гребцы тоже забрались в лодку и взялись за весла. Болотные жители, оставшиеся на берегу, передали Тиму корзину с едой и бурдюк с водой, а маленький кошелек с компасом (если это и вправду был компас) Тим еще раньше убрал в холщовый мешок вдовы Смэк. Пистолет он засунул за пояс с левого бока, где тот более-менее уравновесил отцовский топор справа.

Болотные жители долго прощались с Тимом. Было сказано немало взаимных хайл. Самым последним подошел Высокий – мальчик подумал, что это, наверное, вождь болотного племени, хотя основные переговоры вел кормчий. Высокий остановился у самого края воды, серьезно посмотрел на стоящего в лодке Тима и указал двумя пальцами себе на глаза: Смотри внимательно.

– Вижу вас очень хорошо, – сказал Тим, хотя глаза у него слипались. Мальчик не помнил, когда он в последний раз спал. Уж точно не прошлой ночью.

Вождь покачал головой и вновь указал двумя пальцами себе на глаза – на этот раз более резко и выразительно, – и Тиму почудилось, что где-то в глубинах его сознания (или, возможно, души, этой крошечной сияющей частички ка) прозвучал тихий шепот. В первый раз за все время общения с болотными жителями Тиму пришло в голову, что, возможно, они не понимают, что он говорит. Они понимают его без слов.

– Берегись?

Вождь кивнул. Остальные тоже закивали, выражая согласие. На этот раз никто не смеялся и не улыбался; лица у болотных жителей были печальными и какими-то странно детскими.

– Чего мне надо беречься?

Вождь опустился на четвереньки и завертелся волчком. Как и кормчий чуть раньше, он изображал какого-то зверя, но не рычал, а издавал звуки, похожие на собачье тявканье. Время от времени он останавливался, поднимал голову, глядя на север – в том направлении, куда указывал компас, – и раздувал заросшие зеленью ноздри, как будто принюхиваясь. Наконец он поднялся на ноги и вопросительно взглянул на Тима.

– Хорошо, – сказал мальчик. Он не понял, что вождь пытался ему показать – и почему все болотные жители вдруг стали такими серьезными и подавленными, – но он все запомнил. И если он что-то такое увидит, то сразу узнает, что это именно то, что показывал вождь. Если он это увидит, то, может быть, и поймет.

– Сэй, вы читаете мои мысли?

Вождь кивнул. Все остальные тоже закивали.

– Тогда вы знаете, что я не стрелок. Я просто пытался хоть как-то себя подстегнуть, чтобы совсем уж не струсить.

Вождь покачал головой и улыбнулся, словно это не имело значения. Он вновь сделал жест, означавший смотри внимательно, потом обхватил себя двумя руками, прижав их к покрытым язвами бокам, и начал преувеличенно сильно дрожать. Остальные болотные жители – даже сидевшие в лодке гребцы – повторяли за ним. Потом вождь повалился на землю (которая вздрогнула и захлюпала под его весом). Все остальные опять повторили за ним. Тим удивленно смотрел на неподвижные тела, распластавшиеся на земле. Наконец вождь поднялся. Посмотрел Тиму в глаза, словно спрашивал, понял тот или нет, и мальчик очень боялся, что понял.

– Вы хотите сказать…

Тим понял, что не сможет договорить до конца. Вслух – не сможет. Это слишком ужасно.

(Вы хотите сказать, что вы все умрете.)

Глядя Тиму в глаза, вождь медленно кивнул. Его взгляд был серьезным и скорбным, и все-таки он улыбался. И вот тут Тим окончательно доказал, что он никакой не стрелок. Мальчик расплакался.

Кормчий оттолкнул лодку от берега длинным шестом. Гребцы с левого бока развернули лодку, и как только та вышла на открытую воду, кормчий взмахнул руками, давая команду грести. Тим уселся на корме и открыл корзину с едой. Он съел совсем мало, потому что все еще чувствовал голод, но кусок в горло не лез. Когда Тим предложил пустить корзину по кругу, гребцы с благодарностью улыбнулись, но отказались. Вода была гладкой и тихой, ритмичное движение весел убаюкивало, и вскоре глаза Тима закрылись. Ему приснилось, что мама трясет его за плечо и говорит, что уже утро и надо быстрее вставать, иначе он не успеет помочь отцу оседлать мулов.

Так, значит, он жив? – спросил Тим, и вопрос был настолько нелепым, что Нелл рассмеялась.

Его и вправду трясли за плечо, только это была не мама. Это был кормчий, склонившийся низко над Тимом. Мальчик спросонья едва не чихнул – так сильно от кормчего пахло потом и перегноем. И было вовсе не утро. Наоборот: солнце уже клонилось к закату, его красный свет едва пробивался сквозь густое сплетение ветвей каких-то странных, искривленных деревьев, росших прямо из воды. Тим не знал, как называются эти деревья, но он знал деревья, что росли на берегу, к которому причалила лодка. Это были железные деревья – настоящие гиганты. Вокруг их стволов расстилался плотный ковер из оранжевых и золотистых цветов. Тим подумал, что мама пришла бы в восторг при виде такой красоты, и тут же вспомнил, что мама теперь ничего не видит.

Они добрались до конца Фагонарда. Впереди простирался уже настоящий дремучий лес.

Кормчий помог Тиму выйти из лодки, двое гребцов передали ему корзину и бурдюк с водой. Когда все пожитки были сложены на землю – уже настоящую твердую землю, которая не дрожала и не хлюпала под ногами, – кормчий сделал знак Тиму, чтобы тот открыл холщовый мешок. Мальчик послушался. Кормчий издал тихий отрывистый писк, и гребцы одобрительно рассмеялись.

Тим достал из мешка кожаный кошелек, в котором лежал металлический диск, и протянул его кормчему. Тот покачал головой и указал пальцем на Тима. Смысл жеста был ясен. Тим потянул за язычок, открывающий шов, и вынул диск из кошелька. Тот был на удивление тяжелым для такой тонкой вещицы и удивительно гладким.

Надо постараться его не ронять, сказал себе Тим. Я вернусь той же дорогой и верну его, как вернул бы посуду или инструменты, позаимствованные у кого-то в деревне. То есть в каком виде взял, в таком и вернул. Если я сохраню их вещь, то найду их живыми и здравствующими.

Болотные жители выжидающе смотрели на Тима – хотели убедиться, что он помнит, как обращаться с диском. Тим нажал кнопку, выдвигающую рычажок, а потом – вторую. Которая пищала и зажигала красный огонек. На этот раз никто не смеялся и не улюлюкал; то, что происходило сейчас, было делом серьезным. Может быть, делом жизни и смерти. Тим начал медленно поворачиваться на месте, и когда повернулся лицом к узкой тропинке среди деревьев – возможно, когда-то это была настоящая тропа, – красный огонек сменился зеленым, и диск еще раз отрывисто пискнул.

– По-прежнему на север, – сказал Тим. – Эта штука показывает направление даже после заката, да? И если из-за густых веток деревьев не видно ни Старую Звезду, ни Древнюю Матерь?