Читаем без скачивания Большой футбол Господень - Михаил Чулаки

– Я иду, – сказала она с удивлением.

– Я иду! – закричала она.

– Я иду сама!! Спасибо этой святой девушке!!!

– Исцелилась… Чудо… – загомонили паломники вокруг.

– Небесные Супруги исцелили тебя, добрая женщина! – сообщил ей Дионисий великую весть.

И тут уж наехало с интервью телевидение:

– Сколько лет вы ходили с костылями? Какой у вас был диагноз? Что говорили врачи? Чем лечили?

А новость уже выплеснулась на улицу: «Чудо совершилось! Исцелилась убогая!» Толпа попыталась разом броситься внутрь, нанятые предусмотрительно охранники с трудом удерживали напор страждущих.

Светлана же переключилась на Дионисия.

– Ожидали ли вы, что могут произойти такие исцеления?

– Божественные Супруги вольны являть свою милость. Скоро грядут великие потрясения, и только те, кто поклонится Божественным Супругам и очистит перед Ними свою совесть подлежат полному спасению.

– А когда грядут великие потрясения? – спросила Светлана с искренним интересом.

– Они уже начались. Посмотрите, что делается в мире. Довольно включить телевизор каждый вечер, и сразу катастрофы, землетрясения, взрывы, пожары. Потрясения начались, но они будут нарастать как лавины. Божественные Супруги устали от людских грехов, от того, что люди забыли совесть.

Прямо в кадр, под свет ворвалась растрепанная женщина:

– Светлый Отрок, помоги! Голову разламывает!

Дионисий небрежно приложил ей ладонь ко лбу, повел выше по волосам:

– Иди с миром, женщина.

– Прошла! Мигрень прошла! – провозгласила страдалица.

– Потрясения продолжаются на наших глазах, – продолжал Дионисий как ни в чем не бывало. – И нужно познать Истину, поклониться Богу-Отцу и Богине-Матери, чтобы защитила Их великая Супружеская любовь.

Светлана ещё не была замужем. И ей очень хотелось прочной супружеской любви. Поэтому Боги Супруги показались ей куда ближе и понятнее, чем заумная Троица.

– А вы здесь что же – выдаете замуж? Пары подбираете?

Вопрос вырвался совершенно неожиданно. А сама Светлана, глядя на слишком юного для того чтобы годиться в мужья Отрока, готова была подождать, чтобы обвенчаться с этим златокудрым Учителем.

Дионисий слышал ещё в школе, что есть такие муниты, которые именно подбирают пары и потом сразу устраивают коллективные свадьбы на сотни пар. Так что идея была совсем не плоха. Действительно же, чем ещё заниматься Божественным Супругам, как не соединять супругов земных?!

– Мы будем это делать, – тотчас пообещал Он.

Вечером родители земные увидели своего Дениса по телевизору. Прямо в городским новостях.

– Настоящий отец был бы сейчас с мальчиком! Там толпы народа идут, деньги большие собираются, а вокруг Денисочки чужие люди. Ограбят мальчика. Отец должен был бы смотреть, всё организовывать, держать кассу!

– Денис нас не просил об этом. Ушёл и адреса не оставил.

– А не надо ждать просьбы, ждать адреса. Вон, тысячи людей его уже нашли, а ты не можешь!

Игнатий Игнатьевич не спорил. Денис сделался знаменитостью, а родители остались не при чём. Действительно, обидно и несправедливо.

– Надо к нему пойти, – сказал он.

– Давно надо, а ты всё собираешься!

Когда – давно? Так быстро раскрутилась сыновья слава – в считанные дни!

Господствующее Божество не имеет родительских чувств. И не может иметь. Такие чувства Оно вложило в малых планетян, чтобы как-то компенсировать им страх смерти: эти существа продолжаются в потомстве, что и утешительно. А вечному и неуязвимому Божеству сохраняться в потомстве совершенно незачем. Даже и вредно: не хватало, чтобы вся Вселенная втянута была в проблему Божественных Отцов и Детей – Отца и Сына, конкретнее.

А легкая симпатия, которая иногда появляется у Него к одному из малых планетян, на родительские чувства ничуть не похожа. Скорей уж можно уподобить это легкое влечение к чувству хозяина к любимой собаке или кошке – ну с той разницей, что чувства к домашним животным, к некоторому Его удивлению, бывают иногда очень пылкими – Оно никогда так не любило никого из этих мелких планетян, как отдельные планетяне любят свою кошку.

Любовь – это всегда желание остановить время, продлить бесконечно счастливый миг. А Господствующее Божество со всей полнотой существует в каждом миге, и ни один из них остановить не желает. Минул миг, и он хотя и не забыт, но уже совершенно неинтересен, потому что уже наступил следующий. И следующие существа населяют новый миг.

Клава благополучно доехала с живодером до самого Грозного. А там спросила у явно русской бабы на базаре, торговавшей семечками, как найти московское представительство.

Баба не знала, сказала, что ей «Москва без разницы, потому что защиты от её никакой», но все-таки переадресовала к какому-то мужику. Мужик проводил за сто рублей.

Из представительства её проводили в аэропорт и отправили в Москву.

Клава не знала, что как раз в этот же день умер Виталик от сепсиса. А отрезанный его палец ещё шел в Ярославль заказной бандеролью.

И ещё она не знала доподлинно, что мыкалась по Чечне не зря: вывезла-таки домой на родину наследственность Виталика!

Не знала доподлинно, но надеялась. А пока добиралась до Ярославля, наступил и прошел её очередной срок – и она убедилась, что чаяния её оправдались. Услышал Господь её молитвы.

Родители Виталика встретили Клаву плохо. И письмо Виталика их не растрогало.

Оба они сильно запили после похищения сына. И на тетю Олю это подействовало сильнее, чем на дядю Колю.

– Вот бы надо его спасать, а не таскаться за ним подстилкой! Дала бы какому тамошнему начальнику, он бы Виталика и отпустил! А с тебя бы не убыло!

Конечно, в трезвом виде тетя Оля никогда бы такого не сказала. Хотя грубой-то она была всегда, ещё раньше, поэтому, думая о свадьбе, Клава твердо решила, что будет жить отдельно от стариков Виталика.

– А что письмов принесла, это мы не знаем. Письмов можно много всяких написать, а соседям таких письмов на роток не набросишь.

Клава повернулась спиной к тете Оле и уехала в Петербург. Если она чему научилась в Чечне, то – решительности.

Должно ли Господствующее Божество признать какую-то Собственную ошибку, допущенную Им при сотворении живой природы – ошибку, которая и привела к развитию неожиданных для Него человеческих пороков. Неприятно признавать собственный промах, но выхода нет: либо Оно сознательно вывело злобное и порочное существо, захватившее Землю, либо Оно в чем-то ошиблось. Сознательным извергом Оно не было и не будет – значит, получился производственный брак.

Конечно, человек развивал свой разум самостоятельно – Господствующее Божество не вмешивалось и наблюдало, чем это кончится, поскольку вмешаться было бы так же неинтересно, как смотреть матч и одновременно без всяких усилий со Своей стороны вкатывать мяч за мячом в одни ворота. В самостоятельности-то и причина столь уродливого развития. Но когда-то в самом начале, когда только зарождалась самая жизнь – должно было Божество задать здоровое направление развития!

Такое здоровое, которое не мог бы исказить уже никакой дальнейший человеческий произвол! А Оно, значит, задать направление не смогло? Или – не захотело?

Да, Оно не захотело задавать одно-единственное неизбежное направление. Оно пожелало посмотреть, куда заведет независимый разум, зародившийся в суетливой жадной обезьяне, пожелало измерить границы совести существа, называющего себя разумным, верящего в собственную бессмертную душу. Вот Оно и смотрит до сих пор, что же из всего этого получается.

Но нет, это отговорка способна утешить разве что слишком усердных поклонников своего Бога Земле, которые изобрели даже отдельную науку оправдания Бога – теодицею. Потому что жадную суетливую обезьяну сотворило Оно – и значит, должно было ясно представлять Себе, что из всего этого выйдет.

Онисимов нашёл для Учителя и для себя самого тоже хорошую квартиру на Моховой. Пока – в аренду. Квартиру, соответствующую новому положению Дионисия Златого и всего Храма Божественных Супругов. То есть, положению соответствовал бы и дворец в центре Петербурга, но дворец, надо надеяться, в будущем. Но и квартира хороша после трущобы на Советской.

Дионисий прошелся по просторным комнатам, взглянул вверх на лепку, украшающую потолки, погладил белый мрамор камина.

– А он работает? Горит?

– Я и не спросил, – признался Онисимов. – Попробуем.

– Давай, Оркестр, дров достань. Люблю, когда горит.

Послали вниз маленького Мишу, тот принес деревянный ящик, которым и растопили камин. Дым пошёл вверх, в трубу, живое пламя весело заплясало по доскам.

Хорошо. Снег за окнами, а в светлых просторных комнатах тепло, пылает камин. И это всё – Его. Впрочем, Он принимал новую квартиру как приятное, но должное улучшение жизни. Небесные Родители пошлют возлюбленному Сыну и что-нибудь получше.