Читаем без скачивания Конфиденциально. Ближний Восток на сцене и за кулисами - Евгений Примаков

А Соединенные Штаты, как выяснилось, были у истоков сирийского решения о посылке в Ливан вооруженных сил. Хафез Асад во время одной из своих встреч с палестинскими руководителями сказал, по словам Наифа Хаватмы, что он еще 16 октября 1975 года обговаривал эту идею с американским послом в Дамаске и США тогда впервые уведомили его о поддержке ввода сирийских войск в Ливан. Американский посол, как рассказал палестинцам Асад, просил лишь не вводить регулярные части.

О роли США говорил мне и член Исполкома ООП Ясир Абдрабо: «…сирийцы просили короля Хусейна убедить американцев, чтобы они поддержали или, во всяком случае, не мешали Сирии ввести свои войска». По мнению Абдрабо, на момент ввода войск в Ливан Дамаск хотел «…получить в свои руки серьезный козырь для резкого увеличения своей роли и для этого установить контроль над Ливаном и Палестинским движением сопротивления». Позже, уже после ввода сирийской армии, по словам К. Джумблата, американский представитель Браун, предлагая ему выступить посредником между ливанскими левыми и сирийцами, подчеркнул, что «общая линия у Дамаска с Вашингтоном согласована».

Однако уже в это время начали проявляться разногласия между США и Сирией. Американцы, посчитав, что чисто сирийское военное вмешательство будет не таким эффективным по многим причинам, уходящим корнями в ливано-сирийские отношения, предложили осуществить военную акцию как общеарабскую, имея в виду, что 80 процентов общеарабских сил все-таки составят сирийцы. Американское предложение поддержали Египет, Саудовская Аравия и Ирак, видя в нем путь к ослаблению сирийских позиций в Ливане. Что касается К. Джумблата, то он не согласился с идеей общеарабских сил, настаивая на использовании смешанных отрядов — ливанских и палестинских, — чтобы не допустить хаоса в стране.

Беседы с Н. Хаватмой, Я. Абдрабо и К. Джумблатом состоялись в Бейруте в апреле 1976 года. Каждый из них настойчиво призывал усилить роль Советского Союза в разрешении внутриливанского кризиса, в который во все большей степени втягивались внешние силы. Но как на активизацию роли СССР посмотрят христиане-марониты? Насколько далеко зашла их вражда с палестинскими организациями? Насколько они сблизились, с одной стороны, с Сирией, а с другой — с Израилем? Эти и другие вопросы оставались открытыми. И именно в таких условиях родилась идея встречи с Пьером Жмайелем — руководителем маронитской партии «Катаиб».

С действующим президентом Франжье в тех условиях встреча была бы менее значимой. Мусульманский лагерь и НПС требовали его отставки. Он хотя и отказывался выполнить эти требования, но в мае уже должны были состояться выборы, и все, кто внимательно следил за развитием обстановки в Ливане, понимали: Франжье не останется в президентском кресле. К тому же конституционный срок его президентских полномочий истекал в сентябре. Естественно, большой интерес 1 для выяснения позиций христианской стороны по всем названным выше вопросам, что было небесполезно для определения линии СССР в столь сложной ливанской обстановке, вызывала встреча с реальным предводителем маронитов Пьером Жмайелем.

Полковник ливанской армии: «Вертолет поведу я сам»

Перед встречей я внимательно по всем доступным мне документам, публикациям ознакомился с жизненным путем Пьера Жмайеля. В молодости он был спортсменом и даже принимал участие в Олимпиаде 1936 года, проходившей в Берлине. Там он интересовался не только спортом. Большой интерес у него вызвали организационные формы и методы фашизма. В том же 1936 году впервые были созданы «Ливанские фаланги». Они стали частью ливанской партии «Катаиб», представлявшей собой не только политическое движение, но и полувоенное молодежное образование маронитов. «Фаланги» тесно сотрудничали с французами, но это не помешало им призывать к независимости Ливана, что привело к их запрету. Но после обретения независимости Ливана «фаланги» вновь были легализованы и уже в новых условиях проложили тесные связи с Францией.

«Катаиб» добивалась немалых успехов на парламентских выборах, в результате чего П. Жмайель неоднократно занимал министерские посты в правительстве. К моменту начала гражданской войны «фаланги» стали основой Ливанского фронта, объединившего вооруженные ополчения ливанских христианских партий. Пьер Жмайель настаивал на сохранении конфессиональной системы в Ливане в том виде, в котором она возникла, когда христиане были в большинстве, на отказе от арабского характера Ливана — «мы не арабы, а финикийцы», — на тесном сотрудничестве с западными странами. Он категорически не принимал палестинское присутствие в Ливане.

Все это было свойственно Пьеру Жмайелю, как говорится, в стратегическом плане. А есть ли какие-то тактические подвижки, которые могут быть использованы для стабилизации обстановки в стране?

Пьер Жмайель находился в штаб-квартире ливанских фалангистов в Ашрафии (Восточный Бейрут), за линией разграничения сил, простреливаемой с двух сторон, и добраться туда по бейрутским улицам было попросту невозможно. Руководители ДФОП, с которыми я посоветовался, предложили доставить нас вместе с молодым сотрудником посольства Владимиром Гукаевым — тогда переводчиком, потом он вырос в отличного дипломата (Жмайель говорил по-французски, а я, к сожалению, французского не знал) — на базу ливанской армии в Западном Бейруте, откуда вертолетом мы могли бы перелететь за восточную черту города. В назначенный час 17 апреля за нами в посольство никто не приехал, и мы решили отправиться на базу сами. Нас очень дружелюбно препроводили к командиру базы — полковнику ливанской армии. Он не был предварительно информирован о цели нашего визита, но, как только узнал, что состоялась договоренность о встрече со Жмайелем, сказал: «Я сам поведу вертолет, — и добавил: — Я — маронит и очень хочу, чтобы Советский Союз имел контакты не только с мусульманами». Небольшая деталь: к нам присоединился прибывший из Рима кардинал, который тоже летел к Жмайелю, и его служка, перебирая четки, громко вздыхал, когда из иллюминатора вертолета были видны вспышки от выстрелов с земли. На месте посадки мы с кардиналом и его служкой расстались, нас ждали машины, со мной рядом сел член политбюро партии «Катаиб» Карим Пакрадуни. Мы промчались по пустынным улицам. Навстречу попадались только патрули фалангистской милиции. Стены домов были обклеены листками с фотографиями убитых или пропавших людей.

А теперь из моих записей многочасового разговора: «Мы не хотим быть врагами СССР, — сказал Жмайель, — но Ливан должен быть в дружеских отношениях в первую очередь с Соединенными Штатами, хотя бы потому, что там проживает два миллиона ливанцев». Из этой части беседы я сделал (и записал) следующий вывод: фалангисты не хотели бы вступать в конфронтацию с нами, но совершенно определенно ориентируют свою политику на близость с Соединенными Штатами. Здесь у нас, пожалуй, отсутствуют маневренные возможности.

Не менее разочаровывающе вначале выглядела позиция Жмайеля и в отношении палестинцев. «Мы не можем ради партизанской борьбы палестинцев за их права жертвовать своим суверенитетом. — Казалось бы, это заявление Жмайеля было естественным, но он добавил: — Да и после урегулирования в Ливане „Катаиб“ останется силой, выступающей против палестинского присутствия в стране. Фалангисты не хотят возвращения того положения, когда в Ливане было одно ливанское и пять палестинских правительств, одна ливанская и пять палестинских армий».

Все-таки в подходе лидера фалангистов к палестинской проблеме в Ливане можно было нащупать некоторые резервы. «Мы с Арафатом неоднократно подписывали соглашения, и, хотя ни одно из них пока не соблюдалось, — сказал Жмайель, — он нам ближе, чем другие палестинские деятели, и думаю, что мы нашли бы с ним общий язык». Отвечая на мои вопросы, Жмайель расширил тему «возможности договориться с Арафатом». По его словам, позиция «Катаиб» в отношении палестинского движения за последнее время изменилась: «Если раньше фалангисты не поддерживали каирское соглашение 1969 года, регламентирующее пребывание палестинских вооруженных отрядов в Ливане, то теперь они готовы его поддержать, но только если договоренности будут выполнять и палестинцы». При этом Пакрадуни заметил, что Арафат инициативно предложил свое посредничество по организации встречи Пьера Жмайеля с Камалем Джумблатом и с этой целью установил контакт с ним, Пакрадуни.

Руководитель «Катаиб» подчеркнуто выразил свое полное одобрение «миссии Сирии» в Ливане. Он сказал, что поначалу фалангисты боялись сирийского вмешательства. Однако «Сирия протянула нам руку». В ходе состоявшейся в начале декабря 1975 года в Дамаске четырехчасовой беседы с президентом Хафезом Асадом Жмайель понял, что «сирийский лидер честный человек. До этого все нам советовали, что нужно делать, а единственная сила, которая нам помогла, — это Сирия».