Читаем без скачивания Курбан-роман - Ильдар Абузяров

– А паспорт и трудовую с военным вернем, когда принесешь деньги, – сказал “Боцман”. А не принесешь – пеняй на себя. Напишем на тебя заявление за воровство в милицию. И отправишься в места не столь отдаленные. Или ты хочешь на Тунис? – он так и сказал: “на Тунис”. – Ребята из города М. просили отдать тебя в рабство.

– Не хочу в рабство, – выдохнул я.

– Выплатишь мне годичную неустойку в размере десяти штук – и гуляй. Большего я от тебя не требую.

Вот так в одночасье я потерял поддержку грозных друзей, к тому же меня выкинули с работы, “повесив” десять тысяч. Что оставалось делать? Без паспорта, без военного билета. Но документы еще можно восстановить в деревне. Здесь обращаться в милицию бесполезно. Всем же известно, что тесть “Боцмана” – капитан РОВД. От одной этой мысли сердце мое ушло в пятки.

В таком удрученном состоянии я подходил к квартире. И тут меня ждало еще одно разочарование: из Берлина, словно она все это время жила не в Германии, а ошивалась в ночном клубе по соседству, нагрянула хозяйка квартиры.

И не то чтобы у меня не было денег, еще час назад их было предостаточно. Просто за всеми этими гулянками я забывал класть их на ее счет. К тому же чужую квартиру я превратил в настоящий свинарник.

– Срок договора истек, – набросилась на меня хозяйка. – А ты не выполнил его условий. Не вносил денег за аренду, я сегодня проверяла счет.

– Я был занят.

– Я вижу, – она кивнула на бутылки с запиханными внутрь презервативами. Будто я их пытался законсервировать на черный день.

– Но я обязательно найду деньги.

– Когда?

– Да хоть сейчас.

– Поздно. Забирай свои вещи и катись в общежитие!

– Но сейчас уже поздно, – моя реплика выглядела как издевательство, – общежитие закрыто.

– Это меня не волнует. Квартиру ты загадил. Срок аренды истек. А я пока возьму вот это, – она потрясла перед моим носом зачетной книжкой и студенческим билетом. – Как залог, хотя я понимаю, он не существенен. Но я надеюсь, долг ты вернешь. А если деньги не принесешь, я напишу заявление в милицию. У меня в договоре есть твои паспортные данные.

– Да пошла ты, – пробормотал я себе под нос, – зачетку можно восстановить.

“Думай, думай, – твердил я себе, шлепая по шпалам, – думай, что делать”. Как продержаться несколько дней до зачета? Уезжать, не сдав экзамены, было нельзя. Мама этого не перенесет. Они с отцом уже такие старенькие. Я их единственная надежда.

Самое важное сейчас – сдать экзамены и на летние каникулы кануть на дно, уехать в деревню к дедушке. А там, восстановив документы, попросить перевод в другой вуз. Главное – не залететь в армию. Я решил переждать ночь на вокзале. Благо он находился неподалеку. Просить помощи у бывших соседей по общежитию не позволяла гордость. И потому, расположившись на железной лавочке зала ожидания, я стал ждать своей участи на переэкзаменовке, то и дело заглядывая в книгу.

Пока еще не все потеряно, надо читать книгу. Книгу о бесстрашном моряке, лучшем в своем пиратском ремесле финикийце. Страницы с семидесятой начал проглядываться сюжет, который поведал мне о том, что этот “Синдбад” рос в добропорядочной семье. Окончив мектебе и медресе, он отправился в город Челны заниматься более серьезным изучением Корана и Тафсира. Учителя предрекали ему как смышленому юноше большое будущее. Но, связавшись с уличной шпаной, наш герой стал постепенно забрасывать учебу. Улица манила его.

Читать было забавно, фабула почти как у меня. А впереди еще ждали лихие пиратские приключения. Ведь с какого-то момента наш Синдбад стал промышлять воровством и грабежом. Разбой, пиратство, женщины, алкоголь. Путешествия по тысячам ночных злачных мест. Чем дальше лес, тем больше вес.

И вдруг меня осенила страшная догадка, что эта книга попала мне в руки не случайно, а путем сложных комбинаций. И Мавр не просто так подсунул ее мне. Ибо эта книга – книга моей судьбы. Все, что происходит со мной, уже написано кем-то и когда-то. Мне же остается лишь подтверждать изложенное на страницах книги судьбы. Идти уготованным путем. Катиться вниз. Открытие было настолько ужасным, что сердце мое, вздрогнув, покатилось как снежный ком с горы, поднимая лавину пропащих мыслей.

Давно известно, что уныние – страшный грех. Но каждый раз, впадая в уныние, ты вновь и вновь понимаешь, насколько это страшно и плохо. То есть подтверждаешь данную аксиому. Так же и с жизнью. Все уже написано, и нам только остается собирать готовую картину мира из отдельных событий и ощущений, как разбитую на пазлы мозаику.

Усугубляло положение то, что в тот раз я ночевал на вокзале. В месте, которое предполагает дорогу в неизведанное. Дает надежду, вызывает особое радостное и тревожное чувство. А тут все уже заранее решено. Даже неинтересно. Люди собираются. Строят планы, пытаются изменить свою жизнь – и все без толку. Чему подтверждение я – ворочающийся от бессилия и беспомощности. Совершенно опустошенный, без планов, без надежд, без иллюзий на будущее.

Дальше книгу я отказался читать наотрез. Не хотел знать, что со мной будет. А еще очень боялся плохого конца. На экзамен тоже решил не ходить. Лучше неведение, чем знание своей судьбы. Решив так, я положил книгу о жестоких приключениях в кожаном мягком переплете себе под голову.

Но спать мне не давали милиционеры постоянными проверками. К тому же они открыли фрамуги огромных окон, и ветер, словно ядреный веник в душной бане, то и дело хлестал меня по щекам. Лежать было ужасно неудобно. Болели и ребра, и ягодицы. Но идти было некуда. Я словно был привязан к мачте, чтобы во время шторма наблюдать за бессмысленным, но опасным барахтаньем судна. Я зажмуривал глаза, но заснуть не давало внутреннее смятение. Буря то и дело толкала меня на рифы отчаяния.

Пару раз я вставал, чтобы в привокзальном буфете выпить горячего чаю.

– Что будет? Что будет с ними? – сонно шептал я, пытаясь согреться. – Я просто не имею права провалиться. Проиграть свою жизнь. Потерять все сразу.

И почему эти несчастья свалились именно на мою голову? Нет, такого не бывает. Бред какой-то. В чем я так провинился? И как искупить свою вину?

Упасть в ноги, молить о пощаде, думал я под утро в полусне. Ползать в пыли, рассказать все как есть. Но в глубине души ползать в пыли мне не хотелось, уж лучше остаться независимым бродягой, чем всю жизнь унижаться перед начальством. Так, гордыня не дала мне проснуться, и я проспал назначенное время экзамена.

Утром в пятницу, в день переэкзаменовки, понимая, что безнадежно опоздал, я в обрезанных старых джинсах и кроссовках развязной походочкой, не спеша двигался к университету. Приняв половинчатое решение, я хотел взглянуть в глаза странному человеку, которого уже стал опасаться. Ведь с тех пор, как у меня появилась книга судьбы, моя жизнь начала разрушаться, а, говоря по-другому, складываться по книге со стремительной скоростью. Я даже не буду рыпаться, я лишь верну ему то, что мне не принадлежит: на, мол, забери. И подавись!

Когда я поднялся на кафедру узнать о профессоре логистики, лаборантка растерянно заметила: уже ушел.

– А вы тот самый Туарегов?

– Да.

– Ну и влипли же вы. Доктор с коллегами уже уехал в порт. У них симпозиум в Венеции. Теперь вам нужно готовиться к аттестационной комиссии. Выучить все до единого слова. Впрочем, это вряд ли вас спасет.

– Знаю, – ответил я, воспринимая все случившееся как очередное подтверждение, как знак. Но перед тем как распрощаться с милой сердцу кафедрой, я спросил у девушки: – А правду говорят, что профессор живет один, без семьи?

– Да, он нелюдим, – сказала лаборантка, – это правда.

В квартиру к Мавру я шел не спеша, чтобы быть уверенным: доктор уже точно отчалил от берегов. И никто не сможет мне помешать покопаться в его личных вещах. Нет, я не собирался ничего воровать. Я лишь хотел узнать – кто этот страшный человек. Но если вдруг он окажется дома, посмотреть ему в глаза и наверняка удостовериться, что он знающий, что он – маг, волшебник, что все далеко не случайно. Нет, я ни в коем случае не собирался просить о переэкзаменовке. Разве что перед уходом самому задать пару вопросов, попросить совета.

Я помнил, что дверь логова профессора хлипкая. Замки не надежны. Сигнализации никакой. Это я странным образом успел разглядеть в первый свой приход. И вот теперь мне не составило труда сорвать дверь с петель, навалившись на нее всей тяжестью тела.

Ароматы мускусной старины ударили мне в нос, как только я переступил запретный порог. Такого количества антикварных вещей, старинных книг и рукописей, коллекции кальянов и картин в стиле венецианских мастеров мне и во сне не могло присниться. Не дом, а музей с табакерками, рубка с рубиновыми украшениями, трюм, полный сказочных сокровищ, пещера Али-Бабы, галерея антиквариата.

Здесь было все. Янтарные табакерки, отполированные, казалось, самой природой, морем, с его приливами и отливами, светом солнца и луны. Изящные ящики из-под сигар и пряностей. В ящиках – золоченые шкатулки, в шкатулках – инкрустированные коробочки, в коробочках – серебряная фольга, в фольге – самый драгоценный товар торговцев: табак и корица, за которыми столько человеческих жизней и страданий… И все это словно поднято со дна морского, захвачено с разграбленных и потопленных кораблей. Модели фрегатов ручной работы в бутылках, словно стекло – захлестнувшая их и застывшая волна. И книги, книги, описывающие злодеяния человеческие и подвиги духа с триумфом высоких чувств… а между стеллажами на свободных пространствах стен развешаны ятаганы и сабли, мушкеты и кремневые ружья.