Читаем без скачивания Тропою грома - Питер Абрахамс

После грозы хорошо сажать и сеять, и выращивать новый маис, и пестовать новые молодые деревья. И как с землей, так и с сознанием людей…

После того как Исаак и Мако ушли, Ленни и Селия долго сидели молча. Одна мысль встала перед Селией с непреложной ясностью: это конец. Она только что видела это собственными глазами. Возле нее сидел совсем новый Ленни. Какой-то чужой, незнакомый человек. У него было лицо прежнего Ленни, и прежние жесты, и прежний голос. Но при всем том это был чужой человек, с которым она не знала, как разговаривать.

«Так лучше же кончить сразу, — сказала она себе. — Незачем еще мучиться. Отрезать одним ударом ножа, раз и навсегда. Оттяжки ничему не помогут». Но это больно. Это очень больно. Воспоминания о прошлых днях, прожитых вместе, об утрах, и ночах, и вечерах, наполненных радостью и смехом, о долгих прогулках рука с рукой, о мирном отдыхе друг подле друга, о танцах, об общих развлечениях и общих друзьях — все эти воспоминания цепко держали ее за сердце. Прошлое не отбросишь, как вырванный зуб. Память, словно жонглер, играет сердцем человека. Но все равно, надо кончать, и раз так, надо это сделать скорее, чтобы поменьше мучиться. Так подсказывает здравый смысл.

— Который час, Ленни?

Он посмотрел на часы.

— Половина девятого.

— Как ты думаешь, я поспею на станцию к девяти? В девять проходит поезд, и я хотела бы с ним уехать. Это, я думаю, будет самое правильное.

— Почему непременно сегодня?

— Чем скорей, тем лучше. Можно успеть?

— Если сейчас же выйти и бежать всю дорогу.

— Все равно, я должна уехать. Вещи ты мне перешлешь, хорошо? А сейчас я пойду попрощаюсь с твоей матерью и с проповедником. Я им скажу, что получила телеграмму, что мой отец тяжело болен.

— Отчего тебе не поехать завтра?

— Нет. Сегодня. Сбегай, пожалуйста, домой за моей сумочкой, она лежит на кровати. В ней билет и деньги. Больше я ничего не буду брать. И прямо иди на станцию. Я тебя догоню. И не спорь со мной. Так лучше для меня — и для нас всех.

Ленни еще раз взглянул на часы и зашагал к дому. Селия побежала туда, где стояли мать Ленни и проповедник. Она сразу заметила выражение стыда и боли на лице старухи, но запретила себе об этом думать. Еще новых волнений она не вынесет. Она должна поспеть на поезд, вот что сейчас главное. У проповедника тоже было встревоженное лицо.

Селия обняла старуху. Та закусила губу, стараясь удержаться от слез, но они все же покатились по ее щекам.

— Вы знаете, что сказал Ленни, — с болью проговорила она.

— Знаю, — ответила Селия.

— Но он хороший, право же, он ничем не хуже многих, чьи родители венчались в церкви.

— Не горюйте об этом.

— Он мне никогда не простит, Селия! Я тогда была молода. Я работала в Большом доме. Это было еще до того, как я встретилась со Сварцем. Я была совсем молодая и глупая.

— Не горюйте, не надо. Он вас простит. Я знаю.

— Нет, он осудит меня… Мне так стыдно.

— Мы все делаем ошибки. Не расстраивайтесь. Право же, это зря. Все будет хорошо.

— А вы меня не осуждаете, Селия?

— Конечно, нет, даже и не думаю. Это со всяким может случиться.

— Вы добрая девушка, Селия… Правда? — обратилась старуха к проповеднику.

— Очень добрая, — откликнулся тот.

— И вы будете его любить по-прежнему? — с мольбой сказала старуха.

Селия взяла себя в руки и утвердительно кивнула головой.

— Да. Я люблю его по-прежнему… Но сейчас я хотела поговорить с вами о другом. Молодой Финкельберг принес мне телеграмму. Мне сообщают, что мой отец внезапно захворал. В девять идет поезд. Я хочу на него поспеть. Поэтому мне нельзя терять ни минуты. Вещи я все оставляю. Может быть, я еще вернусь, а если нет, вы мне их перешлете. А теперь мне надо бежать, Ленни ждет.

Минуту или две она потратила на то, чтобы выслушать их соболезнования и уговоры отложить отъезд. Она была непоколебима, и под конец они сдались. Старуха взяла Селию за плечи и с каким-то мужеством отчаяния поглядела ей в глаза.

— Но вы уезжаете не потому… — Голос ее осекся, глаза молили девушку сказать правду.

«Я уезжаю потому, что он меня больше не любит», — хотелось крикнуть Селии, но она подавила рвавшийся из сердца крик.

— Конечно, не потому. Какие глупости!.. Я, наверно, скоро опять приеду. — Она поцеловала старуху и торопливо пошла прочь.

Обогнув костер, она пустилась бежать. Сердце колотилось у нее в груди. Она бежала все дальше и дальше, не ослабляя темпа. Вверх по склону. Мимо лавки. Далеко впереди, на залитой лунным светом дороге, она увидела фигуру Ленни. Ей стало жарко, она сбросила пальто, перекинула его через руку. Стало легче. Прохладный ночной воздух освежал тело. Только бы поспеть вовремя!.. Панический страх охватил ее при мысли, что она может опоздать на поезд. Нет. Этого нельзя. Она побежала быстрей. Теперь бежать было легче, к ней пришло второе дыхание. Она поравнялась с Ленни и пробежала мимо, крикнув ему: «Догоняй!» Он взял с места крупным, спринтерским шагом — и вскоре они уже бежали бок о бок. Так им случалось бегать не раз, когда надо было поспеть на последний автобус или поезд после прогулки где-нибудь в отдаленной части Капского полуострова. А теперь они бежали в последний раз, чтобы поспеть на поезд, который навсегда увезет ее из его жизни.

Ее душили рыдания, а Ленни думал, что она задыхается от бега. Один раз, когда она всхлипнула особенно громко, он крикнул ей, чтобы она остановилась и отдохнула. Но она продолжала бежать. Дальше. Все дальше. Наконец показалась станция. Но поезда нигде не было видно.

— Можно уже не бежать, — крикнул Ленни. — Поезда еще нет.

— Еще немножко, — отозвалась она.

Они пробежали еще немного, потом перешли на шаг.

— Поезд, кажется, стоит здесь всего одну или две минуты, — сказала Селия.

— Да, — сказал Ленни.

«Вот как это кончается, — подумала Селия. — Нам даже нечего сказать друг другу».

Издали слабо донесся гудок.

«Слава богу, скоро все кончится», — подумала Селия.

— Ну, Ленни, — сказала она с улыбкой. — Давай простимся здесь. Я знаю, ты не любишь долгих проводов, поэтому давай пожмем друг другу руки, и ты иди обратно.

— Прости меня за все, Селия…

— Я уже простила. Я тебе не сказала, но я виделась с Сари Вильер. Мы поговорили по душам, и я поняла, что вы не можете жить друг без друга. Ну что ж, желаю тебе счастья, Ленни… У нас с тобой было много хороших минут, есть что вспомнить… Не забрасывай школу. А твоя Сари — сильная девушка, что называется — с характером.

Поезд показался из-за поворота и начал замедлять ход.

Селия стиснула руку Ленни, сдерживая слезы.

— Прощай, Ленни.

— Прощай, Селия.

Она вынула сигарету и торопливо закурила, глядя, как он уходит по пыльной дороге. Она глубоко затянулась дымом, и это ее немного успокоило. Расправив плечи, она повернулась и пошла вдоль платформы навстречу подходящему поезду.

В сердце было пусто, какая-то зияющая, мучительная пустота. Нужно ее заполнить. Придется найти кого-нибудь, кто мог бы ее заполнить. Придется. Что поделаешь. Такова жизнь.

Она вошла в вагон для цветных, отыскала свободное купе первого класса и позвонила проводнику. К тому времени, когда он явился на звонок, Стиллевельд был уже далеко позади. Селия улыбнулась красивому цветному юноше в железнодорожной форме и велела приготовить постель. Когда он вышел, она села на диван и спрятала лицо в ладонях.

— Что же с ним будет? — прошептала она. — Что с ним будет?

Паровоз пронзительно загудел, и поезд начал втягиваться в туннель.

II

Был уже одиннадцатый час. Сари напряженно всматривалась в даль. Если он запоздает, придется отложить поездку, а этого ей не хотелось. И потом — так чудесно было бы скакать вдвоем в одном седле, при свете луны. Она потрепала рукой морду лошади.

— Поднимешь нас вдвоем, а, Бетси?

Бетси утвердительно топнула передней ногой.

— Ну вот, умница.

Издали донесся тихий свист. «Идет, — подумала она и всмотрелась внимательней, но на тропинке никого не было видно. — Странно. — Она повернулась в другую сторону, к той дороге, которая вела в крааль. — Да. Вот он. Но почему оттуда?»

Она окликнула его по имени. Снова донесся приветственный свист. Она засмеялась и погладила шею лошади. Когда Ленни подошел, она протянула руку, удерживая его на расстоянии, и строго спросила:

— Почему так поздно?

— Селия решила уехать, и я должен был проводить ее на станцию.

— Бедная Селия. Мне ее жаль.

— Ты не говорила мне о том, что вы виделись.

— Она просила не говорить.

— А мне сама сказала.

— Я так и думала, что она скажет.

Он увидел лошадь и спросил:

— Бетси, надо полагать? Зачем она здесь?