Читаем без скачивания Рассвет над волнами (сборник) - Ион Арамэ

Он с горячностью схватил ее за руку:

— Амалия, я хотел бы встретиться с тобой.

— Зачем?

— Может, ты и права, — сказал он упавшим голосом. — Но мне все же было бы приятно, если бы ты хоть изредка приходила сюда.

— Не обещаю. Будь счастлив!

Она резко повернулась и пошла не оглядываясь.

— Один шанс из тысячи! — услышала Амалия голос, сопровождаемый хохотом.

Она нажала кнопку звонка — шум в квартире сразу прекратился. Дверь открыл Джеорджеску-Салчия и широко улыбнулся:

— Наконец-то! Вечерняя звезда, как всегда, опаздывает. Похоже, это становится традицией.

— Извини, я была…

— Знаю, — перебил он. — У меня своя информация: встретила знакомого… Но я не ревную… — И скороговоркой добавил: — Не обижайся, что начали без тебя. Проходи, я представлю тебе моих приятелей, приехавших из Бухареста.

Амалия обратила внимание, что тон был у Джеорджеску-Салчии более чем когда-либо фамильярный, хотя он старался замаскировать его доверительностью. Она шагнула в ярко освещенную гостиную. За столом сидели те же, что и в прошлый раз. К ним присоединилась лишь супружеская пара — дородный мужчина лет сорока и женщина с короткой стрижкой «под мальчика».

— Ее зовут Амалия. Это моя коллега, о которой я вам рассказывал, — представил Амалию новым гостям Джеорджеску-Салчия, фамильярно положив ей руку на плечо. — Она автор этого портрета, — показал он на подаренный Амалией портрет старого Али, обрамленный в красивый багет. Портрет висел на стене, на самом видном месте, над книжными полками. — А сейчас позволь мне представить тебе столичных гостей. Мадам Гологан…

— И ее муж, — добавил мужчина, с трудом приподнявшись со стула.

Амалия подала им руку, а всем остальным — Лие и Мие, режиссеру, Дойне и ее Мишу, Адаму, курившему у распахнутого окна, улыбнулась.

— Садись, пожалуйста, сюда, напротив товарища инженера, — пригласил ее Джеорджеску-Салчия.

— Зоотехник, — с вызовом поправил инженер. — Я только что рассказывал, как мне повезло при моей-то специальности получить должность в Бухаресте. Зоотехник трудится на центральной улице столицы Каля Викторией — ха-ха-ха! С женой дела обстояли сложнее…

— Пришлось отказаться от прежней профессии, — пояснила мадам Гологан. — Сейчас работаю в трикотажном кооперативе.

— Тоже инженером?

— Нет. Я окончила строительный институт, и мне надо было ехать на какую-нибудь стройку или цементный завод… А я купила вязальную машину и работаю на дому…

— То есть не совсем порвала с техникой, — захохотал зоотехник. — Инженер вязальной машины! Вязальная машина — это лучше, чем бетономешалка.

— Зачем же тогда было учиться пять лет? — удивилась Амалия.

Женщина пожала плечами, узкими, как у подростка. Молодила ее и желтая, с голубыми цветами лента из той же ткани, что и платье.

— Я уже на втором курсе поняла, — объяснила она, — что этот институт не для меня. Песчаные карьеры, цементные заводы, строительные площадки — это совсем не то, к чему я стремилась. Но все же решила не бросать учебу и институт закончить.

— В этой хорошенькой головке хранятся знания по десятку различных технологий, — шутливо погладил по голове жену зоотехник. — Только жаль, что в Бухаресте нет ни одного цементного завода!

— Не переношу провинцию, — спокойно заявила жена. — Мне жаль тех, кто… — Она осеклась, вспомнив, где находится. — У вас здесь другое дело — курортный город у моря, в купальный сезон вся столица выезжает на Черноморское побережье. Хорошие фильмы, экскурсии, прогулки… И все же, я думаю, зимой и вам скучно.

Амалия почувствовала себя оскорбленной. Ей захотелось сказать что-то резкое, обидное, но она сдержалась:

— Почему скучно? Мы работаем, по хозяйству много дел, вечером — телевизор… Когда приезжают на гастроли театры, ходим на спектакли… А разве вы в Бухаресте живете по-другому?

— Спектакли? — удивился зоотехник. — Я в этом году еще ни на одном не был — все некогда. Вечером прихожу усталый. Тапочки, телевизор, иногда рюмка хорошего вина… А на следующий день все сначала.

— Это правда, — поддержала его жена. — Мы почти никуда не ходим, разве что к его брату по воскресеньям.

— Брат мой живет в Беченах, — подхватил зоотехник. — Час на дорогу туда, час обратно.

— Конечно, не на своей машине, а общественным транспортом, — уточнила женщина.

— Конечно, не на машине. Что я, дурак? Если за рулем, то и рюмки в гостях не выпьешь. А так мой автомобиль спокойно отдыхает возле дома, и у меня руки развязаны.

Он опять довольно расхохотался. От смеха на животе у него подпрыгивал галстук.

— Да, относительно рюмки вина… Никто не хочет продегустировать? Это же «Остров», редкое вино. Я с таким трудом достал.

— Как-то весной я был в Острове на одном из конкурсов, проходившем в рамках фестиваля «Песнь Румынии», — заговорил режиссер. — Там была труппа актеров из…

— Послушай, голубчик, оставь это, — бесцеремонно прервал его зоотехник. — Мы в отпуске, отдыхаем.

Жена толкнула его локтем в бок. Амалия сделала вид, что разглядывает расписной глиняный кувшинчик с горчицей. В комнате установилось тягостное молчание. Режиссер, чтобы скрыть неловкость, хотел налить себе воды из сифона, но нажал ручку слишком сильно, отчего вода с шипением брызнула на стол. В этот момент Адам, стремясь как-то спасти положение, с наигранным оживлением предложил:

— А не сыграть ли нам во французскую средневековую игру? Каждый должен ответить на вопрос: лучше быть чьим-то мужем или возлюбленным?

— Это игра для мужчин? — спросила наивная Лия.

— Нет. И для женщин тоже, только вопрос будет звучать по-иному: лучше быть женой или возлюбленной? Каждый ответ нужно мотивировать.

— Я слышала об одном случае… — начала было Лия.

— Прошу высказывать свое мнение, а не где-то услышанное, — возразил Адам.

— Мда… — произнес режиссер. — Интересная игра, но опасная. На вопрос должны отвечать и женатые?

— В том-то и прелесть! — с видом превосходства захохотал зоотехник. — Начнем с моей жены.

— Нуцу, — мягко запротестовала она, — ты хочешь вызнать все мои секреты?

— Муж — это покой и постоянство, — сказала Амалия.

— Пардон, — прервал ее Адам. — Вопрос не о том, кого лучше иметь, мужа или возлюбленного, а кем лучше быть. Это, извини, большая разница.

Амалия вспомнила теории Алека. «Женитьба убивает любовь», — утверждал он. Мол, сразу после женитьбы начинаются мещанские разговоры примерно такого типа: «Ты на что потратил деньги? Сколько заплатил за то-то? Чтобы во столько-то был дома! Сходи выбей ковер. Сегодня к нам придет мама, веди себя как подобает. И тому подобное…»

— Средневековые рыцари обожали своих дам, — осторожно начала Лия. — Они посвящали им мадригалы и прятали под доспехи платочки, полученные при расставании.

— Каких дам обожали? Дам сердца или жен? — поставил вопрос ребром Адам.

— Дам сердца! — закричали все хором.

Тут опять вмешался зоотехник:

— Анекдот про бананы слышали?

— Это старый анекдот, Нуцу, — остановил его Джеорджеску-Салчия. — Ты рассказывал нам его еще в прошлом году.

— Есть и поновее. Услышал позавчера в скором поезде.

Вечеринка продолжалась в этом примитивно веселом ключе. Амалия поднялась, сказав, что ей надо уйти.

— Так рано? — удивились окружающие.

Но Амалия осталась непреклонна. Ей хотелось побыть одной, собраться с мыслями и в спокойной обстановке ответить на вопрос, поставленный Адамом, и на собственные вопросы, касающиеся Алека, ее самой, их теперешних взаимоотношений.

— Сожалею, что ты уходишь, — сказал ей возле двери Джеорджеску-Салчия. — Я надеялся, что ты развлечешься… Понимаешь, так иногда бывает: нагрянут непрошеные гости…

— Гости здесь ни при чем, — торопливо ответила она. — Просто я устала. Спасибо, все было очень хорошо.

— Думаю, нам не обязательно соблюдать этикет, — тихо произнес он.

Глава 16

Матрос Штефанеску вертелся на кровати — никак не мог заснуть. Подушка под головой казалась ему горячей. Он поворачивал ее то одной, то другой стороной. Пока ткань оставалась прохладной, он немного успокаивался, но ненадолго. Наконец он отодвинул подушку в сторону и прилег прямо на простыню. Глубоко вздохнул. Обстоятельства ему не благоприятствовали, и надо же такому случиться, что не повезло именно сейчас, когда он решил стать примерным воином. Этот глупый инцидент с военным мастером Паяделе так рассердил командира, что он влепил ему трое суток ареста. Наказание больно ударило по самолюбию Штефанеску. Вспоминая, как все это было, он пришел к выводу, что за месяцы его службы на флоте это самая большая неприятность…