Читаем без скачивания Избранное - Владимир Высоцкий

Идёт сама, чтоб пригласить тебя на вальс,

И кровь в виски твои стучится в ритме вальса.

Ты внешне спокоен средь шумного бала,

Но тень за тобою тебя выдавала —

Металась, ломалась, дрожала она

В зыбком свете свечей.

И бережно держа, и бешено кружа,

Ты мог бы провести её по лезвию ножа.

Не стой же ты руки сложа,

Сам не свой и ничей.

Был белый вальс — конец сомнений маловеров

И завершенье юных снов, забав, утех.

Сегодня дамы приглашали кавалеров

Не потому, не потому, что мало храбрости у тех.

Возведены на время бала в званье дам,

И кружит головы нам вальс как в старину,

Но вечно надо отлучаться по делам —

Спешить на помощь, собираться на войну.

Белее снега белый вальс, — кружись, кружись,

Чтоб снегопад подольше не прервался!

Она пришла, чтоб пригласить тебя на жизнь,

И ты был бел, бледнее стен, белее вальса.

Ты внешне спокоен средь шумного бала,

Но тень за тобою тебя выдавала —

Металась, ломалась, дрожала она В зыбком свете свечей.

И бережно держа, и бешено кружа,

Ты мог бы провести её по лезвию ножа.

Не стой же ты руки сложа,

Сам не свой и ничей.

Где б ни был бал — в Лицее, в Доме офицеров,

В дворцовой зале, в школе — как тебе везло —

В России дамы приглашали кавалеров

Во все века на белый вальс, и было всё белым-бело.

Потупя взоры, не смотря по сторонам,

Через отчаянье, молчанье, тишину,

Спешили женщины притти на помощь к нам —

Их бальный зал величиной во всю страну.

Куда б ни бросило тебя, где б ни исчез,

Припомни бал, как был ты бел, — и улыбнёшься.

Век будут ждать тебя и с моря, и с небес,

И пригласят на белый вальс, когда вернёшься.

Ты внешне спокоен средь шумного бала,

Но тень за тобою тебя выдавала —

Металась, ломалась, дрожала она В зыбком свете свечей.

И бережно держа, и бешено кружа,

Ты мог бы провести её по лезвию ножа.

Не стой же ты руки сложа,

Сам не свой и ничей.

[1977]

ТУШЕНОШИ

Михаилу Шемякину под впечатлением от серии «Чрево»

И кто вы суть, безликие кликуши?

Куда грядёте — в Мекку ли, в Мессины?

Модели ли влачите к Монпарнасу?

Кровавы ваши спины, словно туши,

А туши — как ободранные спины,

И рёбра в рёбра… нзят, и мясо к мясу…

Ударил Ток, скотину оглоуша.

Обмякла плоть на плоскости картины

И тяжко пала мяснику на плечи.

На ум, на кисть творцу попала туша

И дюжие согбенные детины,

Вершащие дела нечеловечьи.

Кончал палач, — дела его ужасны,

А дальше — те, кто гаже, ниже, плоше,

Таскали жертвы после гильотины:

Безглазны, безголовы и безгласны

И, кажется, бессутны тушеноши,

Как бы катками вмяты в суть картины.

Так кто вы суть, загубленные души?

Куда спешите, полуобразины?

Вас не разъять, — едины обе массы.

Суть Сутина— «Спасите наши туши!».

Вы ляжете, заколотые в спины,

И Урка[7] слижет с лиц у вас гримасу.

Слезу слизнёт, и слизь, и лимфу с кровью

Соленую — людскую и коровью,

И станут пепла чище, пыли суше

Кентавры или человекотуши.

Я — ротозей, но вот не сплю ночами,—

В глаза бы вам взглянуть из-за картины!..

Неймётся мне, шуту и лоботрясу, —

Сдаётся мне — хлестали вас бичами,

Вы крест несли и ободрали спины.

И рёбра в рёбра вам — и нету спасу.

[1977]

* * *

Много во мне маминого,

Папино — сокрыто,

Я из века каменного,

Из палеолита.

Но по многим отзывам —

Я умный и незлой,

То есть в веке бронзовом

Стою одной ногой.

Наше племя ропщет, смея

Вслух ругать порядки.

В первобытном обществе я

Вижу недостатки

Просто вопиющие! —

Довлеют и грозят, —

Далеко идущие,

На тыщу лет назад.

Между поколениями

Ссоры возникают,

Жертвоприношениями

Злоупотребляют.

Ходишь — озираешься,

Ловишь каждый взгляд.

Малость зазеваешься —

Уже тебя едят.

Собралась, умывшись чисто,

Во поле элита.

Думали, как выйти из то-

го палеолита.

Под кустами ириса

Все передрались.

Не договорилися,

А так и разбрелись.

Завели старейшины,

А нам они — примеры,

По две, по три женщины,

По две, по три пещеры.

Жены крепко заперты,

На цепи да замки,—

А на крайнем Западе

Открыты бардаки.

Люди понимающие

Ездят на горбатых,

На горбу катающие

Грезят о зарплатах

Счастливы горбатые,

По тропочкам несясь.

Бедные, богатые —

У них, а не у нас.

Продали подряд все сразу

Племенам соседним,

Воинов гноят образо-

ваньем этим средним.

От повальной грамоты —

Сплошная благодать.

Поглядели мамонты

И стали вымирать

Дети все с царапинами

И одеты куце,

Топорами папиными

День и ночь секутся.

Скоро эра кончится —

Набалуетесь всласть!

В будущее хочется?

Да как туда попасть?!

Нам жрецы пророчили, де

Будет все попозже.

За камнями — очереди,

За костями — тоже.

От былой от вольности

Давно простыл и след.

Хвать тебя за волосы

И глядь — тебя и нет.

Притворились добренькими,

Многих прочь услали

И пещеры ковриками

Пышными устлали.

Мы стоим, нас трое, нам —

Бутылку коньяку.

Тишь в благоустроенном

И каменном веку.

Встреться мне — молю я исто, —

В поле Аэлита,

Забери ты меня из то-

го палеолита!

Ведь по многим отзывам —

Я умный и незлой,

То есть в веке бронзовом

Стою одной ногой.

[1977]

ПРО РЕЧКУ БАЧУ И ПОПУТЧИЦУ ВАЛЮ

Под собою ног не чую,

И качается земля.

Третий месяц я бичую,

Так как списан подчистую

С китобоя-корабля.

Ну, а так как я бичую —

Беспартийный, не еврей,—

Я на лестницах ночую,

Где тепло от батарей.

Это жизнь' — живи и грейся.

Хрен вам, пуля и петля'

Пью, бывает, хоть залейся,—

Кореша приходят с рейса

И гуляют от рубля.

Рупь не деньги, рупь — бумажка,

Экономить — тяжкий грех.

Ах, душа моя — тельняшка

В сорок полос семь прорех.

Но послал Господь удачу,—

Заработал свечку он,—

Углядев, что горько плачу,

Он шепнул: — Валяй на Вачу,

Торопись, пока сезон.

Что такое эта Вача —

Разузнал я у бича,

Он на Вачу ехал плача,

Возвращался — хохоча.

Вача — это речка с мелью

В глубине сибирских руд.

Вача — это дом с постелью,

Там стараются артелью,

Много золота берут.

Как вербованный ишачу,

Не ханыжу, не торчу.

Взял билет, лечу на Вачу,

Прилечу — похохочу.

Нету золота богаче —

Люди знают, им видней.

В общем, так или иначе,

Заработал я на Ваче

Сто семнадцать трудодней.

Подсчитали — отобрали

За еду, туда-сюда…

Но четыре тыщи дали

Под расчет — вот это да!

Рассовал я их в карманы,

Где и рупь не ночевал,

И поехал в жарки страны,

Где кафе да рестораны,

Позабыть, как бичевал.

Выпью — там такая чача! —

За советчика-бича.

Я на Вачу ехал плача,

Еду с Вачи хохоча.

Проводник в преддверьи пьянки

Извертелся на пупе,

Тоже и официантки,

А на первом полустанке

Села женщина в купе.

Может, вам она как кляча,

Мне — так просто в самый раз!

Я на Вачу ехал плача,

Еду с Вачи веселясь.

Слово за слово у Вали —

Как узнала про рубли —

То да се, да трали-вали,

Сотни по столу шныряли,

С Валей вместе и сошли.

С нею вышла незадача,

Я и это залечу,

Я на Вачу ехал плача,

Еду с Вачи — хохочу.

Суток пять как просквозило.

Море — вот оно стоит.

У меня что было — сплыло,

Проводник воротит рыло

И за водкой не бежит.

Рупь последний в Сочи трачу,

Телеграмму накатал:

«Шлите денег — отбатрачу.

Я их все прохохотал».

Где вы, где вы, рассыпные?

Хоть ругайся, хоть кричи.

Снова ваш я, дорогие,

Магаданские, родные,

Незабвенные бичи!

Мимо носа носят чачу,

Мимо рота — алычу.

Я на Вачу еду — плачу,

Над собою хохочу.

[1977]

ПРО ГЛУПЦОВ

Этот шум — не начало конца,

Не повторная гибель Помпеи,

Спор вели три великих глупца:

Кто из них, из великих, глупее.

Первый выл: — Я физически глуп! —

Руки вздел, словно вылез на клирос, —

У меня даже мудрости зуб,