Читаем без скачивания Охота на НЛО - Виктор Бурцев

Хейти поднял брови кверху и придал лицу неопределенное выражение.

– Меня разыскивают.

– За что? – спросил старик. – Вы иностранец, я вижу. Шпион?

– Нет… – ответил Хейти и посмотрел на Сергея. Тот по-прежнему не отвечал на внешние раздражители. – Не шпион. Как в кино. Подставили.

– Кино! – возмущенно фыркнул Екатеринбургский, разливая чай в граненые стаканы, поставленные в подстаканники с надписью «Мосстрой». – Это же очень серьезно, расскажите толком. Вам с сахаром?

– С сахаром, – подтвердил Хейти. – Побольше.

Старый краевед молча проглотил бестактность и накидал в стакан рафинада. Сунул в густой пар, поднимающийся от чая, ложечку.

– Ну, так что же произошло? Хейти пнул ногой под столом Слесарева. Тот вздрогнул, словно проснулся, и открыл глаза.

– Произошло?.. – переспросил Сергей, словно проснувшись. А может быть, действительно задремал. – Произошло… Много чего произошло, Дмитрий Дмитриевич. Но в основном ничего хорошего. Уходить нам надо, к сожалению.

– Куда? – резонно спросил Екатеринбургский.

– В сторону государственной границы, – непонятно пошутил Слесарев.

– Да? А план у вас есть? – План? – спросил Хейти.

– Ну конечно, как же вы можете без предварительного планирования принимать столь серьезные решения?! Вас же быстро найдут!

За дверью послышался шум. Что-то упало и гулко загрохотало по лестнице.

Сергей вздрогнул, Хейти вытащил «глок».

Краевед, скептически глядя на них, покачал головой:

– Никуда вы не пойдете. Вы устали, не имеете плана и вообще находитесь в состоянии алкогольного опьянения полиролью, насколько я могу судить по запаху. И даже если моя квартира под наблюдением, как вы утверждаете, пройдет некоторое время, пока они сообразят, организуются и так далее. В стране же бардак, вспомните. Довели! К тому же у нас имеется выход на крышу. Я давно… – Он многозначительно поднял вверх палец. – Давно готовился к этому.

«Какая-то логика в этом есть, – подумал Хейти. – Если нами занимается не ФСБ, как утверждает… утверждал Корнелюк, то действительно пройдет время, прежде чем они возьмутся за нас. Все-таки „перерабатывающие мощности“ у них не те. Вневедомственная организация должна сталкиваться с проблемой финансирования… Хотя… Почему я решил, что у них вообще есть какие-то проблемы? Только ориентируясь на слова Корнелюка? Ненадежно. Однако идти нам действительно некуда. По крайней мере мне. Капитан еще имеет шансы выкрутиться…»

Хейти хлебнул чаю, обжег язык и зло подумал: «Может, действительно пойти сдаться фээсбэшникам. Рассказать все. Пожаловаться. Или в посольство… – Но перед глазами мелькнула разлетающаяся голова Корнелюка, удивленное выражение лица Димы-Кактуса, у которого в груди образовалась дыра размером с голову ребенка, и идея сдачи съежилась, спряталась туда, откуда выползла. – Какое там, к черту, посольство?! Это ж скандал какой… Вышвырнут и откажутся на фиг. Скажут, мол, действовал на свой страх и риск. Числился на учете в психушке. Дипломаты»

Екатеринбургский тем временем продолжал диссидентствовать и совершенно не желал внимать доводам рассудка, повелевающего расстаться с двумя подозрительными типами как можно быстрее Хейти вдруг понял, что старик был еще и неизлечимым романтиком.

– Итак, товарищи! – подводя итог собственным рассуждениям, громко сказал Дмитрий Дмитриевич и хитро сверкнул глазами. Старик оказался не прост, своими «товарищами» он заткнул сразу обоих. Хейти уже давно отвык от такого обращения, а Сергей просто удивился, с каких это пор старик краевед успел побрататься с ментом. – Я готов оказать вам помощь!

И он торжествующе громыхнул многострадальным чайником.

– Какую? Какую, на хрен, помощь?! – простонал Слесарев. У него начала болеть голова. Выпитая полироль бурлила в животе и давала обильную икоту, которую приходилось сдерживать.

– Ну, естественно, я готов помочь вам советом! Не ждете же вы, что я начну скакать с вами по крышам, потрясая оружием?! Вы расскажите мне все, что сочтете нужным, а я постараюсь помочь вам найти выход из той непростой ситуации, в которую вы попали.

И Екатеринбургский подлил еще кипятка в стакан Слесарева.

«Действительно, зря мы сюда пришли, – подумал Хейти, глядя на азартно блестевшие глаза старика. – Он-то ведь ничем не виноват…»

Хейти уже собирался было встать и выйти, утаскивая за собой Слесарева, но тот вдруг ни с того ни с сего произнес:

– Ладно, Дмитрий Дмитриевич… Хочешь знать? Я тоже хочу… Будет тебе сказка.

Хейти не стал вставать. До прихода на эту квартиру капитан дал четкие указания не проявлять инициативы, ну вот пускай сам и выпутывается.

– Откуда взялся этот парень, тебе, Дмитриевич, знать совершенно не нужно. Но вот в том грязном мешке у него бомба. Он собрал ее сам. Только не знает, как, и не знает, зачем. – Слесарев испытующе посмотрел на Екатеринбургского, тот молчал. – Поскольку в голове у него то ли электронные «тараканы», то ли еще какая-то дрянь. И себе он принадлежит не всегда. И я, чертов-идиот, во все это влез. И теперь у нас на хвосте сидят мало того что все наши спецслужбы, так еще…

Слесарев говорил не столько для краеведа, сколько для самого себя. Выговаривался. Хейти почти не слушал. Какой смысл слушать то, что и так знаешь.

Поначалу Хейти прислушивался к происходящему на лестнице, а потом, не слыша из-за обитой дерматином двери ничего подозрительного, плюнул на это бесполезное дело и начал маленькими глоточками прихлебывать сладкий чай, показавшийся вдруг невероятно вкусным. Екатеринбургский, не переставая слушать отчаянно ругающегося Сергея, открыл холодильник и достал палку колбасы. Сунул ее Хейти под нос, рядом с буханкой белого хлеба и початой упаковкой пищевого маргарина «Рама». Хейти благодарно кивнул и мигом приготовил себе несколько бутербродов, которые невероятно хорошо легли на желудок, особенно после потребленной вместе с бомжами спиртосодержащей жидкости.

Сергей продолжал ораторствовать, а Хейти, медленно пережевывая сильно перченную колбасу, закрыл глаза и откинулся к стене. Затылок уперся в твердое. Под столом, завернутая в мешок из наволочки, лежала бомба. Ждала чего-то…

«Интересно, – подумал Хейти. – Что сейчас творится дома? Информация просочилась или нет? Конечно, если судить по телевизионным репортажам, я нахожусь в Москве, живой и здоровый… Работаю по обмену и никаких проблем. Но ведь это только по телевизору. Когда-то должен начаться переполох. Когда только?»

На лестнице снова загрохотало. Слесарев замолчал, Хейти очнулся.

– Да не дергайтесь вы, – досадливо произнес Екатеринбургский. – Это сосед сверху… Алкоголик. Каждую пятницу нажирается до ступора и куролесит…

– Что ж он делает-то? – спросил Сергей, нахмурившись. Милиционер внутри него требовал наведения порядка.

– Черт его знает, – поморщился краевед. – Последний раз он вообще на санках по лестнице съехать пытался… Ну, да черт с ним, что дальше было?

– А на чем я остановился?..

– На бомбе…

Хейти снова отключился от разговора и перестал вслушиваться.

«Как там Сергей сказал? Электронные „тараканы“ в голове?.. – подумал он, закрыв глаза, – Может быть, и так… Откуда я знаю?.. Что у меня есть, кроме видений, на которые и полагаться-то нельзя? Все это дурацкое время у меня не было даже минуты, чтобы хорошенько подумать над всем этим. Откуда это на меня свалилось? И почему на меня? Хотя, конечно, последний вопрос совершенно лишний. Почему на меня, почему я… Это все несерьезно. Но вот откуда и что со всем этим делать? Они же из меня сделали болванку. Удивительно… Жил человек, ходил по земле, страдал, радовался, ни секунды не сомневаясь в собственной значимости и уникальности. А потом вдруг выясняется, что не человек ты, а кукла. Почему? Потому что кто-то играет в свои игры, а я забрался на игровую площадку. Чужую.

Хотя почему же чужую? И почему забрался? Нет… Все совсем не так. Меня просто поставили на игровую доску, как дополнительную фигуру в стратегических шахматах. Выдвинули вперед. По какому праву?.. Я не просил… Неужели общество так и не смогло уйти дальше продвинутого первобытно-общинного строя, когда права члена сообщества определялись вожаком. Как смешно смотрятся с этой точки зрения вопросы вроде, «кто я, тварь дрожащая или право имею?» Смешно. В стае имеет право только тот, у кого имеется большая и тяжелая дубина. А все остальные находятся на разной стадии вовлеченности в игру. Кто-то так до конца своей жизни и простоит в счастливом резерве, а кого-то разменяют на первых ходах. Все осталось прежним, только дубина обретает более современные формы, становится все более незаметней, изощренней и даже изящней. Тот, кто сказал, что времена меняются, был просто слеп и глух. Ни черта не меняется. Просто технологии, гипноз…»

– Ну конечно, один ты такой умный… – ворчливо пробормотал кто-то в голове.