Читаем без скачивания Назад в СССР: Браконьер - Максим Гаусс

Перемахнув через невысокую ограду, я остановился на крыльце и прислушался. Тишина. В окнах горел свет, значит Лариса Ивановна на месте. Впрочем, она всегда на месте. Ведь ее дом, по совместительству, еще и медпункт.

Я тихонько постучал в дверь, затем отошел за крыльцо и встал сбоку. Через несколько секунд дверь распахнулась и на входе, к своему удивлению, я увидел Федора…

Тот, в штанах и бушлате недовольно вышел на крыльцо, осмотрелся.

— Кто здесь? — крикнул он.

Отвечать ему я не собирался, только наблюдал. Старался дышать в ткань, чтобы клубы выдыхаемого пара не были слишком заметными.

Завхоз Снегирева сделал пару шагов вперед, уставился глазами на яркое огненное марево в центре поселка.

— Лариса, гляди пожар! — не оборачиваясь, воскликнул он.

Но, то ли она не услышала, то ли просто не отреагировала.

Тихо шагнув из тени, я одним жестким ударом в ухо, отправил Федора в нокаут. Тот успел только охнуть, затем мешком рухнул на снег.

— Тьфу бля! — выдохнул я.

Ухватив тело за ноги, я рывком втащил его на крыльцо, ногой приоткрыл входную дверь и затащил Федора в дом.

Послышались торопливые шаги.

— Что за новости⁈ — раздался перепуганный голос фельдшера. — Ты? Что случилось?

— Дом егеря горит! — отозвался я. — А меня только что пытались там сжечь. Заживо! И, кажется, Федор знает, откуда ноги растут…

Все это я выпалил на одном дыхании, отчего женщина даже побледнела.

— Федор тут ни при чем! — прохрипела она, глядя на меня расширенными глазами. — Он вообще не тот, за кого себя выдает.

— Не знаю, не знаю… — пробормотал я. — Но тогда… Быть может, вы мне объясните, что происходит?

Та стояла в растерянности, не зная, что сказать. Лишь открывала, закрывала рот.

— Кем он вам приходится? — я ткнул рукой на бородатого завхоза.

— Супруг. Бывший.

— А чего так?

— Развелись год назад. Что за допрос?

— Это не допрос! — жестко ответил я. — Еще раз повторюсь, меня пытались сжечь люди Снегирева. А он, тоже его человек. Я лишь чудом смог выбраться из горящего дома, а когда мне это удалось, я нашел на снегу использованный факел. А входная дверь была подперта бревном. Еще вопросы?

— Федор не имеет к этому никакого отношения. Он все это время был со мной.

— А кто имеет? — твердо спросил я, шагнув к женщине. — Расскажите мне, а то я за себя не отвечаю. Что, черт возьми, происходит в поселке? Что за отношения между браконьерами и жителями поселка? Что за человек этот Тимофей? Я же вижу, здесь все не так, как обстоит на самом деле. И я никак не могу понять.

Она смотрела на меня странным взглядом, полным недоумения и частично — страха.

— Хорошо… Но прежде, вы должны знать, что Федор был вынужден стать браконьером! Он вообще не тот, каким ты его знаешь!

— Дайте угадаю, от безысходности, да? Что помешало ему стать нормальным охотником? Азарт? Деньги? Что?

— Женя… — Лариса Ивановна посмотрела на лежащего на дощатом полу Федора. — Он из охотхозяйства. Его намеренно сюда прислали. Дай я окажу ему помощь и он сам все объяснит!

Вот так новость. И, кажется, она говорила правду.

— Хорошо! — немного подумав, кивнул я. — А потом мне нужны будут объяснения!

Лариса Ивановна сразу приступила к обязанностям фельдшера и в короткие сроки вернула Федора в чувство. Тот встряхнул головой, ощупал ухо. Скривился от боли.

Заметив меня, он все понял.

— С добрым утром! — произнес я.

Тот что-то хмыкнул.

Я молча наблюдал за происходящим, следя за временем и поглядывая в окно. Дом егеря все еще горел, хотя его и пыталась потушить добрая половина жителей Соболевки. В любом случае, за медицинской помощью пока обращений не было.

— Зачем ты меня ударил? — с некоторой обидой спросил Федор. — Я не сделал ничего плохого.

— А кто вас тут всех разберет? — бесцеремонно пробурчал я. — Стоило мне только попасть сюда, как началось какое-то дерьмо.

— Дерьмо? Да оно всегда тут было!

— Федя, расскажи ему кто ты, — твердым голосом заявила женщина.

Он вздохнул, покосился на меня недовольным взглядом, но все же кивнул головой.

— Я не имею к браконьерам никакого отношения. Моя задача просто наблюдать, не вызывая подозрений. Я никакой не милиционер, не солдат. Я простой наблюдатель. И я добился успеха.

— Осуществляя финансовые сделки? — уточнил я. — Ну да, согласен. Теперь ты в курсе всех махинаций, что мутит Снегирев.

— Не всех. Далеко не всех.

— Чьи поручения ты выполняешь? — глядя ему в глаза, поинтересовался я.

— Министерства охотоведения и охотничьего хозяйства. Уже не раз были получены тревожные донесения, что Снегирев Сергей Сергеевич вместо промысловой охоты, занимается со всем не тем. Он заигрался с законом, потерял всякий стыд и страх. Но сделать ничего нельзя — он защищен со всех сторон. У него есть покровители в Москве. И в областном центре тоже.

— Дай-ка угадаю… И Тимофей Александрович, как глава сельсовета, тоже в этой игре? — уточнил я.

Федор переглянулся с бывшей супругой.

— Да, — вздохнул завхоз. — Но так было не всегда. Раньше он был нормальным человеком, а потом мужика как подменили. Особенно эта разница стала заметна, когда он вернулся из Москвы и занял пост председателя Соболевки.

— А что случилось с прежним главой сельсовета?

— Так милиция его забрала, за злоупотребление служебными полномочиями. Это еще в пятьдесят первом году было.

Я обратился к Ларисе.

— А что ж вы мне тут рассказывали про то, какой хороший и незаменимый человек?

— А откуда я знала, с кем говорю? — ни капли не смутившись, возразила та. — Вдруг меня проверяли⁈ Федор мне ничего не сказал, вот я и выкручивалась, как могла.

Я тяжко вздохнул, затем закивал головой.

— Что, черт возьми, происходит в поселке?

Повисла напряженная пауза, после которой завхоз все-таки решился:

— Соболевка, это бывший охотничий поселок, весьма отделенный от других поселений этого района. Никому мы не сдались. Да только живности в этих местах было много, а это большая ценность. Тут же раньше и медведи были. Лоси и олени. Да много кого… Край очень богатый, особенно после войны тут много животных было. А потом приехал Снегирев со своими людьми и они сразу же устроили массовую охоту зверья, которая сильно аукнулась всему региону. Ты, наверное, знаешь от егеря, что отсюда ушли практически все медведи. А тех, что не ушли застрелили.

— И что, не нашлось рычагов управления на него?

— Браконьер оказался не прост, из-за своего влияния, он подмял под себя все. Пользуясь знакомствами, отсюда была отозвана милиция, затем по серьезному обвинению в заговоре против советской власти посадили парторга… Новый председатель словно не замечал ничего такого… А потом Снегирев и вовсе обнаглел — построил свой собственный лагерь прямо у стен поселка и начал нанимать здешних охотников, платить им деньги. Постепенно он переманил многих, несмотря на внутренние разногласия. Из-за этого обстановка в Соболевке сильно накалилась… Не все ведь поддержали такую инициативу. Вот только жаловаться было некому. Годы шли, постепенно все привыкли. Только вот охотники наши уходили все дальше и дальше, а приносили все меньше.

— Ну, а дальше?

— А что дальше? — удивился Федор. — В охотхозяйстве нашлись люди, которые решили во всем разобраться и надавить где нужно. Только напрямую этого сделать нельзя. Прислали меня под видом простого охотника-одиночки. Но Снегирев нашел мне другую работу, так я и стал завхозом.

— С этим понятно. А кто такой этот Уткин?

— Да мразь он, — махнул рукой завхоз. — Бывший осужденный дезертир, который сбежал из-под стражи и осел в тайге. Таких после войны много было. Под крылом у браконьеров он быстро поднялся, а вскоре Снегирев поставил его во главе охотничьего отряда. Твоего отряда. Из-за этого между вами все время были конфликты. Ты что, не помнишь?

— Я вообще ни хрена не помню! Сколько раз мне еще повторить?

— Так ты серьезно? — кажется, при моих словах, он действительно удивился.

— Да. Все события последних лет для меня как в тумане. Так, ну ладно… А что произошло во время нашего последнего похода?

— Вот этого не знаю. Хотя сам Васька рассказывал разные истории.

— А это за Юрий? Очень странный человек, да и внешность у него скажем так, не типичная. Он ведь никакой не профессор?

— Нет, он и вправду, еще до войны, был профессором университета. Только откуда — не знаю. Юрий тоже был осужден сразу после войны, а Снегирев его вытащил