Читаем без скачивания Ночи Виллджамура - Марк Ньютон

–  Советник Болл. – Затем, вспомнив гору бумаг, Джерид добавил: – Вот скотство!

–  Как я понял, тело передано доктору Тарру, но он все утро провел в Зале Жизни.

–  Он-то какого лешего там делает? – проворчал Джерид. – Та еще гнида, клянусь Бором.

–  Медитирует, надо полагать.

–  А ну-ка, дай я угадаю, – продолжал Джерид. – Снова странные раны, полное отсутствие улик, напрасная трата времени и полное недоумение всех заинтересованных лиц? А нам с тобой лишний стресс и бумажная волокита? – Джерид поджал губы. – Сколько людей в курсе?

–  Если верить слуге, нашедшему его, то немного. Парень сразу связался с членом Совета, живущим поблизости, тот в свою очередь немедленно вызвал людей Тарра, чтобы они забрали тело, а слуга тем временем известил нас.

–  Спасибо и на этом. Итак, откуда ни возьмись на нашу голову свалился убийца – любитель потрошить членов Совета?

–  Похоже на то, – согласился Трист.

–  Давай-ка для начала навестим Тарра еще разок, а потом, думаю, придется мне опять потолковать с канцлером Уртикой.

Зал Жизни был одним из самых унылых мест во всем Виллджамуре. Располагаясь недалеко от восьмиугольной Астрономической башни, он находился совсем на другом уровне города. Путь к нему лежал по одной из тех винтовых лестниц, что опускались вглубь города. Затем желающему попасть туда требовалось погрузиться в сложный лабиринт темных проходов, откуда, по слухам, возвращались лишь те, кто ни на шаг не уклонялся от главного маршрута. В общем, дорога сильно напоминала путь в нижние миры, своего рода символический последний путь.

Если бы на работе доктору Тарру не хватало напоминаний о смерти, то лучше места ему было бы не найти. Там, глубоко внизу, в просторной сводчатой пещере, говорят, зажигали по свече за каждого ребенка, рожденного в городе. Так они и горели там, тысячи свечей, аккуратными рядами протянувшись в пространстве.

Отличное место для медитаций, поощряемых традициями Джорсалира, – место для созерцания. Люди входили и выходили, одни сидели молча, другие тихо плакали, глядя на огоньки.

Глубокая задумчивость помогала забыть о времени.

Доктор Тарр сидел на деревянной скамье, с края; витавшие вокруг него тени делали его самого похожим на аллегорическую фигуру смерти.

Доктор ненадолго поднял взгляд, потом вновь сосредоточился на созерцании горящих свечей. Они символизировали хрупкость бытия, ведь любой сквозняк мог задуть их в любую минуту.

–  Вон этот мерзавец, пойдем поговорим с ним.

Тарр вздрогнул, когда слова нарушили тишину в подземном зале. Он узнал следователя Джерида, который в сопровождении своего помощника-человека как раз выходил из каменного колодца.

–  А, доктор Тарр. – Джерид приблизился к нему. – Селе Джамура вам.

–  И вам того же, следователь, – ответил Тарр, вставая.

–  Что вы делаете здесь, под землей? – поинтересовался Джерид. – Разве тенета смерти вам еще в новинку?

Доктор ответил мягкой улыбкой, которая, однако, подействовала на следователя раздражающе.

–  Нет, не в новинку, конечно, но сам угодить в них я пока не готов. Я повидал немало изувеченных трупов на своем веку, но убийство советника Болла превосходит жестокостью все остальное.

Джерид, не отвечая, медленно обвел глазами море свечей вокруг. Наконец он сказал:

–  И все-таки я не понимаю, зачем вы здесь. Разве вы не должны вскрывать тело?

–  Да там, сказать по правде, и вскрывать-то нечего, – отвечал Тарр. – С годами начинаешь понимать, следователь, с какой устрашающей легкостью может быть отнята у нас наша жизнь. В последние десятилетия наша империя вела легкое существование. Ни больших войн, ни масштабных эпидемий, ни крупных неурожаев. Все мы, без исключения, пребывали в безопасности, словно никогда не покидали коленей родной матери. Вот посмотрите на эти огоньки, вы оба. И в то же время мы живем в осажденном городе. Болезнь атакует нас внутри его стен, и каждый рассвет приближает нашу неизбежную гибель. Остается лишь гадать, что случится с нами потом, когда мы окажемся по ту сторону.

–  Так вы покажете нам, что вы нашли, доктор? – перебил его Трист.

–  Конечно. Вы ведь за этим пришли. Заходите ко мне в морг чуть попозже, и я покажу вам то, что я нашел, вернее, то, чего я не нашел, – тела, ведь оно изрублено в фарш. – И он еле слышно вздохнул. Что угодно случается теперь в Виллджамуре.

– Я, честное слово, ничего не знал об этом, – выдохнул канцлер Уртика, чье потрясенное выражение лица показалось Джериду вполне убедительным. В растерянности канцлер даже взъерошил себе волосы.

Они стояли в покоях Болла, у двери, и смотрели на огромное кровавое пятно, покрывающее пол. Смотрели, наверное, не меньше часа. Стены тоже были все в брызгах, и даже на зеркале виднелись красные кляксы.

Джерид тихо радовался тому, что тело уже успели унести.

–  Сначала Гхуда… а теперь Болл. – Глаза Уртики тревожно забегали.

«А потом и ты?» – подумал Джерид, вспоминая явный испуг канцлера.

–  Прошу меня извинить. – Уртика повернулся и вышел из комнаты.

–  Грязь-то какая кругом, – вздохнул Джерид.

Мелкими шажками к центру бойни приблизился Трист:

–  Может, нам тут сначала прибрать, а уж потом тщательно осмотреть комнату?

–  Уберем, – согласился Джерид, – но сначала придется все же немного оглядеться.

Больше часа Джерид и Трист изучали в комнате каждый уголок. Перебрали все книги, все документы Болла, ни одной безделушки не пропустили. И все время Джерид поджимал хвост, чтобы случайно не окунуть его в пурпурную мерзость. Наконец он проверил комнату на наличие скрытых ящиков и выдвижных панелей, но ничего такого не нашел – все было вполне обычно.

Он уже готов был сдаться, когда вдруг увидел на зеркале пятно. Провел по нему пальцем, тут же подошел Трист:

–  Что это тут у вас?

–  Синяя краска, – удивленно ответил Джерид, поднося к глазам испачканную руку.

–  Может, он рисовал в свободное время? – предположил Трист, не сводя глаз с пальца Джерида.

–  Сомневаюсь. Мы не нашли ни одного наброска. Да и на стенах ни одной картины – только гобелены. Так откуда вдруг синяя краска на зеркале?

–  Думаете, это важно?

–  Важным может оказаться что угодно, Трист. Хороший следователь не должен забывать об этом.

Трист отошел, надувшись, словно обиделся на завуалированный выговор.

Но Джерид продолжал:

–  Знаешь, в тот день, когда умер Гхуда, я видел на мостовой рядом с его телом пятна синей краски. Мы еще тогда решили, что ее пролил кто-то, пока нес банку с краской в ближайшую галерею.

Трист, стоя у окна, смотрел в набухшие снегом небеса.

–  Значит, между двумя убийствами есть связь? Негусто.

–  Лучше, чем ничего, – возразил Джерид. – Раньше у нас и того не было. Зато, видит Бор, на этот раз у нас практически нет тела, осматривать нечего.

Он вытащил из внутреннего кармана мантии платок и вытер им сначала зеркало, потом свой палец. Ловко свернул его, спрятал под одежду и пошел к двери.

– Доктор Тарр, мы пришли, как договорились.

–  Добрый день, следователь. – Тарр жестом пригласил Джерида войти в морг. – На этот раз вы один, без человека?

–  Да, у него образовались кое-какие дела по административной части, – пояснил Джерид, топая сапогами, чтобы стряхнуть с них снег. – А может быть, его отпугнуло то, что он увидел в покоях Болла.

–  А вас, значит, не отпугнуло? – жизнерадостно спросил Тарр.

–  Похоже, что нет. – Джерид сдержанно усмехнулся. – Наверное, у меня от долгих лет службы желудок стал луженый.

И они пошли вглубь морга, к рабочему месту Тарра, где силился разогнать тьму одинокий фонарь. Масляный фитиль моргнул, когда хлопнула дверь. Джерид поймал себя на том, что ему все еще любопытно, зачем Тарр приходил в Зал Жизни. С какой стати человеку, привыкшему работать со смертью, вообще туда ходить? Когда Джерид застал его там, доктор явно был погружен в процесс интенсивного очищения души, так что, возможно, Тарр куда интереснее, чем позволяет предположить его заурядная внешность.

Доктор подвел его к столу, на котором стоял поднос в три человеческие руки длиной и в две – шириной.

–  Что тут у нас? – поинтересовался Джерид.

–  То, за чем вы пришли, следователь. – Тарр показал на содержимое подноса. – Это советник Болл.

Даже Джерид изумился. За все годы службы в инквизиции ему еще ни разу не доводилось видеть тела в столь ужасном состоянии. Он видел многое: следы пыток, раны, нанесенные в жестоком бою, работу ядов, медленно поедавших тело изнутри, – но такого – никогда.

На одном конце подноса лежали кости покойного советника, точнее, их части, которые преступник успел раскрошить на фрагменты не больше пальца длиной. Другой конец занимала «плоть» – красно-розовая кучка с белыми прожилками, вроде тех, какие можно видеть где-нибудь на бойне. Запах от нее шел ужасный.