Читаем без скачивания Месть фермера - Макс Брэнд

Для раненого и его сиделки отправили в горы лучшую пару палаток, не говоря уже о маленьких палатках, установленных вокруг, так что теперь за Сэксоном ухаживал целый лагерь.

Мы всегда любим тех, кто зависит от нас. Блувотер восхищался своим свежеиспеченным героем, а теперь начал любить его, с каждым днем испытывая к нему все больше привязанности. Джон Сэксон, трижды оказавшийся на краю гибели благодаря Пасьянсу, в первых двух случаях считался победителем, а в третьем — жертвой трусливого предательства. Сколько бы Сэксон ни пытался рассказать правду о первых двух схватках, люди всего лишь улыбались и качали головами. Они знали, что истинный герой всегда скромен.

Блага неожиданно распространились и на Артура Крестона. Против него было возбуждено дело, но, когда в городе узнали, что Крестон преданно заботился об их герое, дело решили прекратить. Шериф сообщил об этом негру, чье лицо тут же расплылось в улыбке.

Однако Артур Уильям Крестон ограничился лишь следующей просьбой:

— Надо бы побрить босса, шериф. С такой бородищей он не может показаться на людях. У чистого человека и лицо должно быть чистым.

Только через неделю Джона Сэксона доставили в Блувотер. Он хотел ехать верхом, на что уже был вполне способен, но доктор в ответ презрительно рассмеялся. Город не пожелал бы и слышать об этом.

Сэксон предпочитал вернуться потихоньку, без труб и барабанов, но тут нахмурился шериф. Точно так же поступили и другие видные горожане, отправившие в горы палатки, еду и все необходимое. Банкир мечтал участвовать в процессии верхом на лошади, да и многие другие надеялись занять в ней место, не сомневаясь, что каждый, так или иначе связанный с Джоном Сэксоном, навсегда останется в памяти жителей города.

А как же Финли?

Адвокат не стал снова отправляться в горы, зная, что другие расскажут герою о его вдохновенной речи в церкви, в конце которой он едва не свалился в обморок от горя и отчаяния.

Сэксон слышал эту историю не один, а множество раз и был глубоко тронут. Его волновало не то, что деньги вернулись к бандитам, а горе и потрясение, которые довелось испытать такому замечательному человеку, как Дэниел Финли.

Въезд в город произошел именно так, как меньше всего хотелось Сэксону. Его усадили в большую повозку, с одной стороны которой ехал шериф, а с другой — Мэри Уилсон вместе с довольным банкиром. Среди участников кортежа были Бутс и ухмыляющийся Артур Крестон. Все население Блувотера высыпало на улицу приветствовать героя, выглядевшего бледным и исхудавшим. Он сидел в повозке, откинувшись на подушки, на его голове снова красовалась похожая на корону белая повязка.

Джон видел приветливые улыбки горожан, слышал их крики и аплодисменты, и ему казалось, что более добрых и преданных людей не найти во всем мире.

Разумеется, Дэниел Финли тоже постарался, чтобы его заметили. Он занял место у ограды, позади толпы, и молча стоял там, как подобает скромному человеку, не желающему привлекать всеобщего внимания, а просто вышедшему порадовать глаз приятным зрелищем.

Но конечно, его сразу же узнали, и толпа расступилась перед ним. Адвокат оказался у входа в живой туннель, когда мимо проезжал Сэксон. Дюжина рук сразу же указала герою на Финли, и Джон попросил остановить лошадей.

Повозка остановилась. Сэксон окликнул адвоката. Тот неохотно подошел, и Джон стиснул его руку. Толпа громко приветствовала встречу испытанных друзей.

Финли следовал за повозкой до отеля и одним из первых поднялся в лучшую комнату, которую администрация, знавшая, с какой стороны хлеб намазан маслом, предоставила герою в бесплатное пользование.

Среди присутствующих был и Левша Мелоун, подошедший к Джону со шляпой в руке. Под глазом у него красовался солидный фонарь.

— Ребята ведут себя так, словно ты вернулся в «Катящиеся кости», — сообщил он. — Они из-за чего-то не поладили, а я оказался козлом отпущения!

Люди продолжали прибывать, пока доктор и Мэри Уилсон не заявили, что Сэксону необходим отдых. Дэниел Финли скромно вышел из отеля вместе с остальными и зашагал к своему дому, слегка опустив голову. Разумеется, все тотчас же его заметили. Адвокату не понадобилось прибегать к взглядам исподтишка, чтобы ощутить восторг и симпатию горожан, — их чувства словно витали в воздухе.

— Смотрите, он возвращается! — послышались крики. — Это счастливый день для вас, мистер Финли.

Адвокат поднял голову, будто оторвавшись от размышлений, улыбнулся и двинулся дальше. Добрый священник подошел к нему и молча пожал руку. Его сменил банкир, хлопнувший адвоката по плечу.

— Прекрасный день для всех нас, Финли! — сказал он. — Думаю, теперь все поймут, что честность — лучшая политика. Сэксон — отличный парень! Кто бы мог подумать, что эти негодяи расставят ему такую ловушку? Хорошо, что они не подстрелили и вас, Финли! Вам крупно повезло — не знающие закона, как правило, не знают и милосердия!

Дэниел отделался неопределенными фразами.

Подходя к дому, он чувствовал, что его положение укрепилось, как никогда ранее. Теперь, если против него появятся какие-нибудь улики, добрые горожане откажутся верить своим глазам и ушам. Он попытался вообразить способ, с помощью которого можно было бы убедить их в его виновности, но его усилия оказались тщетными.

Поднявшись на крыльцо и открыв дверь, адвокат обнаружил на пороге сложенный лист бумаги. Развернув его, он увидел фразу, написанную карандашом:

«Приходи туда, где мы виделись в прошлый раз. Приходи поскорее и принеси деньги».

Финли скомкал бумагу, чиркнул спичкой и поджег ее. Листок превратился в колеблющийся желтый огонек, потом черный пепел с мерцающими золотистыми пятнами опустился на пол. Адвокат наступил на него ногой.

Послание перестало существовать на бумаге, но сохранилось в его памяти.

Финли начал сердито шагать взад-вперед, составляя речь и иллюстрируя ее знаменитыми жестами искалеченной руки, но внезапно осознал, что имеет дело не с публикой в зале суда, а с коварным умом одного человека. Ему предстоит произвести впечатление не на толпу, а на горящие глаза Пасьянса.

Бандит мог задать ему немало вопросов, и на многие из них было нелегко дать ответ.

Прежде всего, деньги. Он может сказать, что обронил их по дороге или спрятал под камнем.

Но, представив себе свирепый взгляд Пасьянса, адвокат изменил мнение. Вынув пачку банкнотов, он поднес ее к глазам, словно наслаждаясь их красотой. Они говорили с ним красноречивее любого оратора. Расстаться с ними для него было все равно что пожертвовать собственными плотью и кровью.

Тем не менее ему предстояло пойти на жертву.