Читаем без скачивания Расология - Владимир Авдеев

Теперь, на наш взгляд, будет уже закономерным утверждение, что в эволюционном отношении у представителей всех рас красота лица взаимосвязана с формой черепа и лицевого скелета, а те, в свою очередь, отражают совершенство строения мозга. Одно является диагностическим маркером другого, позволяя стороннему наблюдателю быстро и с большой степенью вероятности судить о внутреннем мире некоего индивида по его внешности. Но если с антропоэстетической точки зрения расовая красота субъективна и относительна, то строение черепа и мозга позволяют уже объективно и непредвзято судить о степени совершенства и достоинствах их обладателя, ибо несут в себе количественные, измеряемые параметры.

Известный советский антрополог М. И. Урысон в работе «Взаимосвязи основных морфологических особенностей черепа человека в процессе антропогенеза» (М., 1964) писал: «Исходя из рассмотрения черепа как тотальной скелетной структуры, можно предполагать, что прогрессивное развитие мозга оказывало свое влияние не только на формирование мозговой коробки, но и через ее изменение на перестройку лицевого отдела. Речь идет, следовательно, о взаимном влиянии мозговой коробки и лицевого отдела черепа, а также обуславливающих их изменение факторах в процессе эволюции черепа».

Вряд ли нужно пояснять, что в этой взаимосвязи ключевую роль выполняет то, что принято называть в просторечии «расовыми предрассудками», выполняющими функцию «биологического фильтра» в эволюции. Именно поэтому крупнейший советский антрополог В. П. Алексеев в своей фундаментальной работе «География человеческих рас» (М., 1974) писал: «Учение о пространственных закономерностях вариаций человеческого организма составляет одну из основных глав биологии человека». От себя добавим, что субъективная врожденная оценка этих закономерностей всеми индивидами данной расовой группы столь же важна для объективного существования расовой дифференциации человечества.

9. Основы биологической иерархии культур

Поль Топинар указывал в этой связи: «Импульсы, присущие мозговому веществу, столь прочны, несмотря на воспитание и цивилизацию, что сохраняются еще после скрещиваний и помесей и помогают распознать последние. (…) Тогда вопрос об отличительных признаках человеческих рас, зависящих от их мозговой организации, значительно упростится, и можно будет в самом деле сказать, что способ деятельности мозга дает отличительные признаки, подобно форме черепа или особенностям волос. (…) Достаточно сказать, что идеи нравственности могут составить физиологические отличия между расами. Сравнивая басни и аллегории, лежащие в основании мифологий, наука восходит к познанию взаимных прикосновений, в которых находились народы, и, следовательно, отделяет приобретенные признаки от собственных расовых различий. (…) При еще большем расширении задачи, наука раскроет прошедшие стадии заимствований в умственной жизни, которые делали одни расы у других. (…) Существуют языки, глубоко отличающиеся друг от друга и требующие особого устройства гортани для разговора на них и особого понимания для уразумения их. (…)

Следует обратить внимание также на различные способы ощущения музыкальной гаммы в пяти частях света. То, что гармонично для слухового аппарата мозга одних рас, неприятно для слуха других. Воспитание здесь ни при чем, так как самый факт первичен и имеет анатомическое основание.

То же относится и к отличиям в системах счисления. Народы, называемые арийскими, понимают их все и вообще отличаются способностями к математике. Другие же, низшие, народы не умеют считать свыше 2,3 или 5; за этим, по их мнению, следует бесконечное, непознаваемое и непонятное; иногда, несмотря на все усилия, им невозможно передать понятие о большом числе. (…)

Способности к рисованию также различны. Есть племена, умеющие чертить только кружки и палочки; некоторые же из их представителей не умеют даже отличить на рисунке голову от дерева или корабля. (…)

Расы различаются весьма глубоко еще образом жизни и пониманием общественного состояния. Есть народы, как бы предназначенные к вечной кочевой жизни, как цыгане, евреи и арабы».

Несколько резкое по форме, но справедливое по сути обобщение известного французского антрополога подтверждает современный австрийский этолог Конрад Лоренц в книге «Оборотная сторона зеркала» (М., 1998). В ней он пишет: «Шкала ценностей „ниже-выше“ совершенно одинаковым образом применима к видам животных, культурам и созданным человеком произведениям искусства. (…) В социальном поведении человека также заключено инстинктивное содержание, не поддающееся изменению посредством культурных воздействий. (…) Шаблоны поведения — столь же надежные признаки родственных групп, как любые телесные черты. (…) В последнее время биохимики показали, что химическое кодирование индивидуально приобретенной информации в цепных молекулах невозможно по временным причинам. При рождении организму задается информация о биологически „правильных“ ситуациях и о средствах, позволяющих ему справляться с такими ситуациями. (…) Поэтому атрибуты „низший“ и „высший“ поразительно единообразно применимы и к живым существам, и к культурам, причем эта оправданная оценка непосредственно относится к содержащемуся в этих живых системах бессознательному или сознательному знанию — независимо от того, создано ли это знание отбором, обучением или наследованием, хранится ли оно в геноме индивида или в традиции культуры. (…) Многие виды трав явно „сконструированы“ в „расчете“ на то, чтобы их постоянно укорачивали и топтали крупные копытные; этому приходится подражать при уходе за газонами, постоянно выкашивая и притаптывая их. (…) Можно считать твердо установленным научным фактом, что вид homo sapiens обладает высокодифференцированной системой форм поведения, служащей для искоренения угрожающих обществу паразитов и действующей вполне аналогично системе образования антител в государстве клеток. Также и в основе ценностных суждений лежат встроенные механизмы, предохраняющие человечество от угрожающих ему вполне определенных явлений вырождения. (…) Чтобы представить себе, какими опасностями угрожает человечеству выпадение унаследованного инстинкта, нужно понять, что в условиях современной цивилизованной жизни нет ни одного фактора, осуществляющего отбор в направлении простой доброты и порядочности, за исключением нашего врожденного чувства к этим ценностям».

Эти выводы антропологии и этологии нашли наконец свое обоснованное подтверждение в новейших достижениях неврологии. Фундаментальная работа Сергея Вячеславовича Савельева «Стереоскопический атлас мозга человека» (М., 1996) являет тому блестящий пример. Автор пишет: «Головной мозг человека обладает значительной изменчивостью. Он различается у мужчин и женщин, у различных рас, этнических групп, и даже внутри одной семьи. Эти различия весьма устойчивы. Они сохраняются из поколения в поколение и могут являться важной характеристикой вариабельности мозга человека как биологического вида. Одним из наиболее интересных показателей нервной системы человека является ее этническая изменчивость. Вес, размер, организация борозд и извилин мозга различных народов и рас были тщательно исследованы». Именно в этой наследственно обусловленной специфике строения мозга и нужно искать всю глубину различий морали, социального, экономического и политического развития народов и рас.

С. В. Савельев делает важный вывод антропосоциологического характера: «Важно отметить крайние значения веса мозга, которые не отражаются на умственных способностях исследованных людей. По различным источникам и результатам многочисленных взвешиваний минимальная масса мозга человека, которая не отражается на социальном поведении, близка к 900 г. При меньших значениях полноценная жизнь в человеческом обществе становится невозможной».

А теперь, уважаемый читатель, давайте вспомним характерный факт недавней истории: демонстрацию аборигенов центральной Австралии, саботировавших олимпийские игры в Сиднее в 2000 году. Телевизионные агентства, разносившие эту новость по всему миру, умолчали о том, что средняя масса мозга этих «людей» составляет всего 750 граммов. Для того чтобы понять, что такое олимпийские игры, им просто не хватает критической минимальной массы мозга. Посему, на наш взгляд, ожидание от них другой реакции — высшая форма нетерпимости и шовинизма.

Отщепенство и социальный анархизм — явления далеко не идеологического характера, а сугубо антропологического.

В подтверждение этих слов можно привести соответствующую цитату из С. В. Савельева: «В Древнем Египте религиозные традиции требовали мумификации умерших. Анализ черепов мумий позволил сопоставить объем мозга и время захоронения конкретного человека. В период расцвета древней египетской культуры вместимость черепа египтян была на 44,5 см3 выше, чем в периоды длительного упадка». Вот вам и ответ на вопрос, почему страна, некогда бывшая колыбелью мировой цивилизации, сегодня превратилась в место для дешевого туризма.