Читаем без скачивания Построить будущее - Марик Лернер

Народ сдержанно заулыбался шутке начальства.

— Баню затопить, с дороги в самый раз. А! — обрадовался, высмотрев Евлампию в первом ряду коллектива. — Надеюсь, хуже готовить без меня не стала?

— Обидно говоришь, — ответила моментально и аж спала с лица, так ее мои слова уязвили.

— Тогда чего на твой вкус из простого поснедать в кабинет.

— Сейчас, Михаил Васильевич, а то похудемши в поле, с лица спавши без пригляду.

Поворачиваюсь в недоумении к Стеше. Она еле заметно пожимает плечами. Видимо, у кухарки срабатывает стандартный инстинкт накормить. Уж голодать мне не приходилось. Разве дополнительный лишний жирок на маршах сбросил, однако успешно восполнил мускулами. Не зря бегал рядом с шагающими батальонами и понукал. С коня не так эффективно. Приходилось и ножки бить, и груз за спиной носить.

— Вот и ладненько. На том пока все. А нужно столько народу? — неуверенно спрашиваю, когда люди уже не могут услышать.

— Положение обязывает, — отвечает без капли сомнений. — Выезд нужен? Да! А значит, лошади, конюхи, форейторы, гайдуки…

— Достаточно, — прерываю поспешно.

Кажется, для моей управительницы быстрее доходит, чем до нового обер-камергера, зачем царица деревни подарила. Всю эту ораву придется кормить, независимо от их полезности. Иногда нужны? Пару раз в год? Достаточно! И это не вспоминая, что Анна уже выделила мне покои через две комнаты от своих во дворце и дома бывать я стану не часто.

— Крепостного театра еще не имею?

— Что? — растерялась она.

— Шутка. Лехтонена мне срочно доставить, Степанида, хоть из постели извлечь. Вон, можешь карету за ним отправить, не все ей в сарае стоять. И как к делу приставишь слуг, заходи ко мне. Что? — видя ее колебания, интересуюсь.

— А с Андреем что?

— Да ничего. Оставил присмотреть за Геной, пока тот не встанет. Заодно и отдохнет слегка. Гнал он бешено и устал всерьез без привычки.

— Мы ждали вас в лучшем случае завтра, — снимая ключ от сейфа с шеи, где тот, оказывается, висел наряду с нательным крестиком, и вручая с торжественной миной на мордашке, доложила.

— А я вот он! Урок на будущее: могу свалиться на голову без предупреждения.

— Это приятное событие, — слегка кланяется почтительно, а в глазах веселые искорки.

Кажется, еще недавно дите натуральное, а изменилась всерьез. Волнительная девица стала. И эта коса толщиной с мою руку, не самую тонкую, аж до попы. Достанется кому-то сокровище. И привлекательная внешность, и ум немалый — все имеется.

— Не нашла еще себе мужчину по душе?

— Простите, Михаил Васильевич, надо делами заняться. — И испарилась, не дожидаясь разрешения.

М-да. Похоже, чего-то не к месту снова ляпнул. И все-таки пора бы ей замуж. Обе сестры уже выскочили, а Стеша все возле меня трется. Непорядок. Кому потом перестарок понадобится?

Кабинет ничуть не изменился. Все стояло в правильных, привычных местах, однако бумаги лежали отнюдь не древние в пыли. Здесь вдумчиво работали и рассылали указания.

«За нерадение следовало бы старосту и весь мир оштрафовать, чтобы в будущем такого не случилось. Что значит, у крестьянина Михаилы даже коровы нет? Работник справный и имеет детей малых. Купить две коровы из оброчных денег. А на будущее не рассчитывать на подобные подарки. Потворства не ждите. Богатых и справных крестьян отличать. Скудным без своей вины по несчастью, особливо имеющим многих детей и могущим подняться, подсоблять в податях и работах всему миру…»

Не дописано. В принципе правильно цель дает. Иногда и помочь нужно, но чтобы не превращалось в привычку. Зачем мне нищие, голодные и злые? Не для того сманивал от других хозяев. Так, а это у нас о чем? Прочитал еще одно письмо и всерьез задумался. Это еще я начинал, она лишь продолжает предложенную линию. Внешне решение достаточно удачное: не давать рекрутов из своих деревень, а покупать их на стороне за счет опять же оброчных денег.

Взятый в армию для семьи почитай умер. Служить ему до смерти или старости. А в отставку выйдет, домой не вернется. Нечего ему там делать. Числится по военному сословию и под барина снова не рвется. За отсутствием грамотности и в силу огромных расстояний нередко за службу и известий никаких не имеют. Дома близкие тоже давно забыли. Одно слово — отрезанный ломоть. Случается, что мужики отрубают палец или причиняют себе другие увечья, лишь бы избавиться от солдатчины.

Приобретая для сдачи в солдаты чужих крестьян у поиздержавшихся помещиков или дворовых людей, чем-то не угодивших, убивают сразу двух зайцев. Свои в целости, законы исполнены. Но тут опять же приходится снижать оброк, отыскивая деньги. Обычно староста решает данный вопрос на месте, не утруждая Стешу излишними проблемами. Конечно, контроль опять же необходим, но, если сохранялись рабочие руки в деревне и довольство своих крепостных, деньги достаточно быстро отбивались. Сейчас, похоже, начали расти цены, и данное мероприятие влетает в хорошую копеечку. А отменить чревато. Недовольство неминуемо.

Без стука ввалилась кухарка в сопровождении двух девушек, нагруженных кастрюльками и разного рода посудой. Что прислуга запросто вламывается к барину, давно уже не удивляет. Странная смесь подобострастности и панибратского отношения присутствует и в самых аристократических домах.

Положим, часть слуг там живут с детства, превращаясь в младших членов семьи. Случается, могут и поучить хозяина уму-разуму или побранить за излишнее пьянство и мотовство. В зависимости от настроения и личных качеств тот терпеливо выслушивает или награждает оплеухой. В своем законном праве.

Стол освободили от лишних вещей и быстренько заставили тарелками. В центре водрузили еще шкварчащую сковородку, показывая, насколько Евлампия не забыла мои вкусы. Как ни удивительно, но самое простое и всем очевидное блюдо — яичница — готовилось крайне редко, в основном по праздникам. Яйца еще и заметно меньше привычных из двадцать первого века. Даже голландские куры еще не достигли нужной кондиции по плодовитости и величине. В простых семьях яичницей встречают уважаемых гостей, невзначай демонстрируя достаток.

Конечно, можно приготовить и на оливковом масле или с салом. Последнее очень вкусно, но жирно. Поэтому оптимально на сливочном, которое раскроет вкус жареного яйца. А к этому ржаной хлеб, свежие овощи, небольшой кусок поджаренной грудинки и на выбор кофе и квас. Все как я люблю, о чем незамедлительно ставлю в известность довольную кухарку. Доброе слово всем приятно, и почему не поблагодарить, ежели забота проявлена и доставлено удовольствие.

Отведав угощение, откинулся на спинку кресла и отхлебнул кофе. Он, конечно, успел остыть, но я и не уважаю сильно горячий. Тэк-с… Что у нас дальше по программе…

Дверь сейфа отворилась с заметным усилием. Не замок, с ним нормально. Успел забыть про мощные стальные стенки. Внутри, на нижней полке, приятно радовала взор целая куча мешков с деньгами. Ну не для муки, конечно. В такие помещается обычно сотня одного номинала, затем горловину засургучивают, чтобы случайно никто не залез.

Много. Прямо в банк заглянул, не меньше. Пересчитывать не стал, потом разберусь. Полез в дальний угол на верхней полке. Там сложены мои старые записи и проекты. Поковырялся и извлек две самодельные папки. Самое то, на первый случай.

Ее императорскому величеству требуется любовь подданных. На всех не угодишь, но некоторые вещи давненько напрашиваются. Например, офицерам жалованье действительно уравняли, повысив «русские» оклады до уровня иноземных варягов. Однако это видимость. В основном коснулось высших чинов, и повышение жалованья не задело нижний слой офицеров. Кроме того, почему-то в артиллерии ничего не изменилось.

Если это прямое нарушение указа, то по гражданской линии служащие-иностранцы стабильно продолжали получать много больше местных уроженцев. Причем суммы в два-три раза превышали положенное по штатам. Например, оклады советников Коммерц-коллегии Ивана Бакона и Ивана Мелисино составляли тысячу двести рублей, тогда как жалованье советника того же ведомства Ивана Алексеева равнялось тремстам восьмидесяти одному рублю.

Ради справедливости, иным русским бюрократам платили тоже далеко не обычные суммы. Штатное расписание 1725 года, вводившее оклады в зависимости от ранга и занимаемой должности, нарушалось неоднократно. Величина жалованья в значительной степени определялась как статусом учреждений в системе управления, так и положением самих чиновников, их близостью к верховной власти.

Деньги. В очередной раз деньги! Для повышения выплат требуются эти самые золотые и серебряные мани. Их нет и никогда не будет в достаточном количестве. Но данное мероприятие даст нехилый бонус популярности новой власти среди чиновничества. А бюрократия в нашей, да собственно любой стране немалая сила. И очень многое решает именно нижний и средний слой чиновничества.