Читаем без скачивания Полёт совиного пёрышка - Арина Предгорная
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Я не ощущаю в твоём теле никаких ядов, – через силу проговорил сыч. – Кровь чистая.
– Рене, давай я помогу тебе устроиться поудобнее: попробуй встать, я доведу тебя до дивана, тебе надо прилечь. Ты белый, как молоко, хотя только что об тебя обжечься можно было. А я спущусь на кухню, приготовлю укрепляющего отвара, тебе нужны силы… Что?..
– Не уходи, лиро. Обойдусь без отвара, я не настолько плох. Не надо…привлекать лишнего внимания. Посиди со мной, это скоро пройдёт. Ядовитых веществ в твоей крови нет, – повторил сыч.
Я осторожно поставила наполовину опустевший кувшин на прикроватный столик. Помедлив, всё же опустила ладонь на лоб Рене. Уже не такой горячий, он повернул голову, открывая более удобный доступ, и прикрыл глаза.
– Это хорошая новость, – неуверенно произнесла я. – Спасибо тебе, лирэн. Одним подозрением меньше.
На его губах быстро мелькнула мечтательная улыбка и быстро исчезла под усталой задумчивостью.
– Мне не нравятся эти сомнительные поездки и визиты к магам. Не надо больше к ним ездить. Я не знаю, чего добивается твой муж на самом деле, но эти визиты ни на взмах крыла не приблизили тебя к исцелению.
Возразить было нечего. Только Верген обещал, что не бросит попыток.
– Опиши мне подробно, что дают тебе те микстуры и остальные снадобья? – попросил вельвинд, притихший под моей рукой, как большущий нескладный дворовый кошак. Надо было разорвать этот неприличный контакт, убрать руку, но мне казалось, что под моей ладонью его кожа возвращалась к нормальной температуре, израсходованные силы восполнялись, и я, коря себя на все лады, тем не менее медлила.
– Я уже говорила, – нахмурилась я.
– Видел и помню что с тобой творилось, если вовремя не принять лекарства. Но мне они очень не нравятся. Не понимаю, что не так: по виду и на запах - вполне обычные снадобья, горчат тоже как обычные снадобья, но всё же… Дэри, может, тебе попробовать не принимать их?
Я моргнула.
Пусть я видела в Рене близкое существо, брата, которого родители так и не подарили мне, по факту, он оставался посторонним мужчиной, с которым обсуждать подробно некоторые темы считалось вопиющим неприличием. Недомогания, например. Я не давала ему точных описаний своего недуга, не делилась подробностями, как именно проявляется болезнь, если не отогнать её своевременным приёмом лекарств: кое-чему Рене и так был свидетелем. Но всё же снова напоминать о приступах… И тем не менее, в его предложении был резон.
Это надо было как следует обдумать. Я молча поглаживала лоб Рене, он тоже взял паузу, набирался сил; не давил и не убеждал, а я вспоминала о предпринимаемых попытках отказаться от зелий и следовавшей за этим злющей лихорадке.
– Я не готова к такому решению прямо сейчас, – нарушила молчание я. – Просто боюсь. Но подумаю, обещаю. Ты-то как сам себя чувствуешь, лирэн?
– Жив и пока что в правильном теле, – усмехнулся сыч. – С удовольствием бы завалился спать как нормальный человек: перинка, подушка, одеяло, но… Так что жалко тратить оставшийся час на сон.
– Я же тебе подарок привезла! – спохватилась я.
Рене с сожалением сел прямее, когда я вскочила и бросилась к обёрнутой блестящей бумагой коробке, отложенной в сторонку, подальше от любопытных глаз.
– Не знаю, правда, любишь ли ты такое, но, как увидела в витрине, сразу вспомнила о тебе.
Брови вельвинда приподнялись в осторожном удивлении. Жестом я предложила ему покинуть не самое удобное место на коврике и переместиться в его кресло. Попыталась помочь дойти, но Рене лишь поморщился и гордо доковылял сам. Я положила гостинец ему на колени, опустилась в соседнее кресло, почувствовала, как краска заливает лицо. Вдруг набор шоколадок показался таким детским, несерьёзным подарком: этому долговязому недоразумению вообще-то лет уже прилично, не ребёнок совсем, а я ему – сладости… Рене между тем, нетерпеливо развернул обёртку и снял крышку. Замер, уставившись на аккуратно разложенные в гнёздышки из шёлковой бумаги конфеты, круглые и вылепленные ромбиками, украшенные россыпью орехов и цукатами. Двумя пальцами вытянул одну из конфет и целиком затолкал в рот. Ещё и пальцы облизал, и веки опустил, демонстрируя абсолютное наслаждение моментом. Я тихонько выдохнула: кажется, угодила, порадовала хотя бы немножечко.
– Вкусно, – сообщил он, закончив жевать. – Безумно вкусно. Очень люблю шоколад. Спасибо, Дэри.
Следующую конфету, к сожалению, Рене попробовать не успел, вмешалось заклятье. Я со вздохом закрыла коробку, заверила сменившую человека птицу, что не трону его угощение, и подхватила упавшее на пол пёрышко.
Ранним утром, кутаясь в просторную тёплую шаль, я спустилась вниз и проводила Вергена и сопровождающего его лакея. Прощание было холодным, как неприветливая зимняя темень, и, к счастью, быстрым. А через день, взвесив все за и против, я поделилась с тоскующим в совином тельце вельвиндом решением ещё раз рискнуть и отказаться от приёма зелий. Осталось решить, когда лучше это сделать: дождаться совпадения дней или рискнуть, не дожидаясь обращения Рене.
***
Глава 12.1
Осуществила я своё намерение не сразу. Думала, просчитывала риски, искала запасные варианты. То есть прикидывали и искали мы вместе с сычом, и как же мучительно было ждать его следующего явления! Мы высчитывали и общий день, но вычислить его наверняка не представлялось возможным: пауза между обращениями Рене один раз затянулась на целых девять дней, потом сократилась до четырёх. В тот его оборот я, дождавшись окончания упражнений, коими птиц продолжал истязать себя, поставила перед ним частично опустевшую коробку с шоколадом, а рядышком положила учебник и чистые листы. Мы пытались успеть всё, в том числе старались не пропускать занятия имперским и письмо. Пока он дегустировал очередную конфету, я излагала свой нехитрый план: в день отказа от снадобий всё-таки приготовить необходимые порции
