Читаем без скачивания Том 6. Дураки на периферии - Андрей Платонов

Милиционер. Сколько у вас общественности?

Служащий. Инициативной общественности по данному вопросу у нас двое, а я из них самый первый. Мы постановили между собой украсить наш город.

Милиционер. Хорошо. Завтра вы посадите живые цветы на этих могилах своими силами и за свой счет. А сейчас — подымите все памятники, которые вы повалили, и оправьте могилы, которые вы топтали. [А то я вас арестую! Здесь есть человек — он любит своего отца. Кто любит отца, тот любит всех нас, тот любит родину. А вы оскорбили этого человека. (К Якову). Простите меня, что я медлю!].

Служащий (С полным, мгновенным усердием). Есть, товарищ начальник! Сейчас же все будет сделано в самые сокращенные сроки! Я полагаю теперь, что здесь навсегда должно остаться кладбище, а парк культуры и отдыха мы запланируем на пустоши.

Служащий с яростной работоспособностью принимается за восстановление повергнутых им памятников.

Яков (милиционеру). Отправьте его куда-нибудь на пустошь навсегда.

Милиционер. Ого! А после него и пустоши не будет!..

Яков. Ну, в тюрьму!

Милиционер. Тоже не годится. После него тюрьму придется ремонтировать.

Яков. А куда ж его?

Милиционер. Сам износится в своей суете. Чадом изойдет и исчезнет. Ведь не каждый гражданин бывает человеком, товарищ. До свиданья!

Конец

Без вести пропавший, или Избушка возле Фронта

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:

Марфа Фирсовна — старая крестьянка.

Никита — ее сын, красноармеец.

Прохожий красноармеец — санитар.

Франц — немецкий унтер-офицер, разведчик.

Гуго — немецкий солдат, разведчик.

Внутренность крестьянском избы. Одно окно наружу — против зрителя. За окном — полный, склонившийся круг подсолнечника. Русская печь, устьем обращенная в сторону от зрителя. Обычное убранство. Тишина. В избе Марфа Фирсовна: она метет веником посреди избы, метет по одному месту, метет и метет в тихом самозабвении, не замечая, что делает. Входит Прохожий красноармеец, оглядывает избу, снимает головной убор, расправляет усталое тело, здоровается.

Прохожий красноармеец. Здравствуй, бабушка… Можно переобуться? А то ноги затомились.

Марфа Фирсовна молчит и метет пол.

Прохожий красноармеец (топчется). Бабушка…

Марфа Фирсовна (опомнясь). Тебе что, сынок?

Прохожий красноармеец. Я переобуюсь.

Марфа Фирсовна. Переобуйся. Сядь и переобуйся. Пусть ноги отдохнут и подышат.

Прохожий красноармеец садится на пол посреди избы и начинает медленно переобуваться. Марфа Фирсовна оставила веник и неподвижно следит, как кряхтит и действует усталый красноармеец. Марфа Фирсовна достает с печи чистые теплые портянки и подает их красноармейцу.

Марфа Фирсовна. Одень смену-то.

Прохожий красноармеец. Спасибо тебе, бабушка… Помог бы я тебе по нашему крестьянскому делу, да некогда — война идет, день и ночь некогда… Одна, что ли, в избе живешь?

Марфа Фирсовна. Жила-то не одна, а теперь вот одна осталась. От немца всем разлука вышла.

Прохожий красноармеец. Ничего, мать. Отвоюемся, тогда все по родным дворам разойдемся — кто к матери, кто к жене с ребятишками, а кто один был — тот семейство себе заведет. Тогда тихо будет, и мы опять землю будем пахать, скотину выкормим, новые избы поставим. Мы тогда отдышимся и опять жить будем исправно…

Марфа Фирсовна. Кто отдышится; а кто уж нет! Кто вернется домой из разлуки, а кто уж навсегда там без силы, без мочи останется!

Прохожий красноармеец. Оно понятно — кто убит, тот, мамаша, ушел от нас бессрочно. За них уж пускай другие живут и поминают их в счастливой жизни.

Марфа Фирсовна. Ишь ты, ученый, хитрый какой!.. Один, стало быть, убитый лежит, а другой живет в избе на покое, ест щи с говядиной и поминает его! А что ж убитому-то станется с того, с одного поминания?! Он весь разбитый, покалеченный лежит, и кости его в прах распадаются, для него весь свет потух — какая ему радость, что живые живут!

Прохожий красноармеец. Что ж тут поделаешь, мамаша, такое наше положение… Враг нам житья не хочет давать никакого.

Марфа Фирсовна. Пускай он один и подыхает, враг этот, который житья нам не дает.

Прохожий красноармеец. Так не выходит, мамаша. За народную добрую жизнь нашему брату, красноармейцу, приходится смертью сполна уплачивать.

Марфа Фирсовна. Да на что ж народу тогда и жизнь, если за нее молодые да самые лучшие смерть принимают!.. На что мне, старой, белый свет, коли сын мой там на голой земле глаза свои навеки закрыл!

Прохожий красноармеец. Ничего, мать, жизнь без смерти не держится, надо маленько потерпеть.

Марфа Фирсовна. Что же тут терпеть-то, когда не терпится, когда сердце мое уж дышать не может и ничто мне не в милость…

Прохожий красноармеец. Ничего, мать, привыкнешь и обтерпишься, а там, гляди, и вся война кончится. Тогда сынов много назад вернется.

Марфа Фирсовна. Да чего ты мне пустое говоришь: ничего, привыкнешь да обтерпишься… Сам красноармеец, а все дурной! Мне сынов других не надо, мне мой один нужен! Ты-то живой вот, а мой-то, Никита, может, покойник давно и мать свою не помнит.

Прохожий красноармеец. А где твой Никита?

Марфа Фирсовна. То-то и горе, что известия давно нету. То все, бывало, нет-нет да получишь письмо. Хоть что-нибудь а напишет, бывало, — жив, мать, из боя целым воротился, а завтра опять в бой идти, да думаю опять воротиться… А теперь ничего не пишет. Значит, живым не воротился.

Прохожий красноармеец. Когда как, мать. Раз на раз не приходится… Где он служил, твой сын-то?

Марфа Фирсовна. Да где все, где более всего народу-то — в пехоте, что ль…

Марфа Фирсовна вынимает из печи корчажку с молоком, ставит ее на стол, достает хлеб, отрезает от него ломоть, стелет чистое полотенце, собирает на стол.

Прохожий красноармеец. Вон как… Я тоже пехота. Я — Иван Поликарпыч Гущин, а твой кто?

Марфа Фирсовна. А мой — Никита Семенов Прохоров.

Прохожий красноармеец (приподнимаясь и радуясь). Никита Прохоров? Ага Обождика, мамаша. А он не в сто двенадцатом стрелковом Бахчисарайском полку служит? Он к ордену боевого Красного Знамени представлен или нет?

Марфа Фирсовна. Ну, а то как же! К ордену он давно представлен, теперь уж, почитай, получить бы его должен… Садись, покушай. Дай я на тебя поближе погляжу, сына вспомню и поплачу.

Прохожий красноармеец (он уже переобулся). Покушать всегда можно. (Садится за стол, ест).

Марфа Фирсовна наливает ему молока в чашку, угощает и вглядывается, как в любимого сына.

Так я твоего сына знаю, мать. Мы в одной роте с ним служили.

Марфа Фирсовна. А того ль ты Никиту Прохорова-то знаешь? Ведь у него примета есть.

Прохожий красноармеец. Того самого, которого ты родила.

Марфа Фирсовна. А примета?

Прохожий красноармеец. Какая примета такая? Парень он добрый, крестьянский, боец исправный…

Марфа Фирсовна. Да чего ты мне — я сама про то знаю. А примета какая у него? Отличие какое?

Прохожий красноармеец. Да он, как все! Ну вроде меня!

Марфа Фирсовна. Уж ешь да не ври! Какой же он, как все? Он из себя статный, складный весь, на лицо чистый, взглядом ясный… А ты поменьше будешь.

Прохожий красноармеец. Красивый, что ль? Ну, для матерей их сыновья всегда самые лучшие. По этой примете и не разберешь — обознаешься…

Марфа Фирсовна. Матерям-то видней… А чего ж ты с Никитой ко мне не пришел — один явился.

Прохожий красноармеец. Невозможно, мать…

Марфа Фирсовна (в тревоге). Чего так? Тебе можно, а ему нет? Где ж теперь мой Никита?

Прохожий красноармеец (после небольшой паузы). Он — без вести…

Марфа Фирсовна (не вполне понимая, все более тревожно). Без вести?

Прохожий красноармеец (спокойно). Он значится без вести пропавший.

Марфа Фирсовна. Пропавший? Куда же он пропал, мой Никита… Он ко мне не вернется?

Прохожий красноармеец. Пока непонятно. Если убит, тогда он пал за Родину, тогда он не вернется — ты не ожидай. Если в плен попал — тогда враг его мучает, тогда ты плачь и по нем горюй. Если в окружении очутился или сквозь фронт блуждает, тогда вернется и тебе весть подаст. Прохоров солдат большой, его сам генерал хвалил. Прохоров врагу не сдастся, он сам его живьем возьмет.