Читаем без скачивания Ричард Длинные Руки - Король-консорт - Гай Орловский

— Сэр Ричард?

— Франка, — ответил я с усилием, — позвольте мне поступить не по праву, а правильно... Я не приду в вашу спальню до тех пор, пока Мидль не вернется с войны.

— Сэр Ричард?

— Хочу хоть изредка поступать по совести, — выдавил я. — У меня это как-то зело редко, да еще и жизнь такая бессовестная, но когда получается... то надо, чтобы получалось!

Она поднялась, направилась было к двери, но обернулась и спросила:

— А что люди скажут? Это же сразу разнесется по дворцу, потом по Дартмуту, а затем вообще и по дальним замкам и крепостям!

Я буркнул:

— Скажите еще, по соседним королевствам...

Она посмотрела на меня с высокомерием и строгостью рожденной королевской дочери.

— Естественно! Вы же знаете, они следят за нами.

— Как и мы за ними...

— Вот-вот! — сказала она наставительно, чем снова напомнила учительницу. — И сразу скажут, что в королевстве Шателлен что-то неладно, если муж отказывается лечь со своей женой. Значит, нужно подсуетиться! То ли другую ему подложить, то ли попробовать какой договор перезаключить на более выгодных условиях, то ли предложить военный союз против короля Найтингейла...

Я поморщился.

— Принцесса, вы уж слишком... такие ужасы, что и на голову не лезут. Стражу от двери можно убрать, как и слуг, никто не увидит, что вы дрыхли в своей постели... И вообще, милая Франка! Позвольте поцеловать вас перед тем, как переступите порог.

Она подняла лицо, я поцеловал ее в губы, мягкие и пахнущие пирожными, она послушно и несколько неумело ответила, но я пересилил себя и, приотворив дверь, выпустил ее в коридор и плотно закрыл за нею.

Вообще-то, я зря надрался крепчайшего кофе на ночь. И так бы проворочался довольно долго, а сейчас и не знаю, засну ли вообще. Вообще-то, сглупил и переборщил с благородством. Оно мне, вообще-то, не свойственно и никак эволюционно не оправдано, что значит — вредное. Благородство — это какой-то бзик, что постоянно вредит тому, кто им обладает, а восхищаются другие. Для них благородный человек что-то вроде инвалида, что уже не соперник, потому им можно восхищаться без всякой опаски...

Надо бы встать и пойти в покои Франки, она там тепленькая и мягкая под одеялом, тоже не спит, все

думает, что я за дурак такой, а ведь в самом деле дурак редкостный, крупный, стоеросовый, с Луны упавший...

Правда, можно и проще: позвать служанку, тоже вариант, а что не Франка, так брешут те, кто в темноте различает женщин, это вообще и не мужчины вовсе, а так, даже называть их противно теми именами, которыми их именуют настоящие самцовые мужчины...

Я повернулся на другой бок, любовь придает благородство даже тем, кому природа отказала в нем, но мне ничто не придает, а благородство у меня, в отличие от нормальных людей, то есть, то нет.

Этого не понимаю, если не предположить, что благородство бывает разного роста или разных калибров. По мелочи я, к примеру, благороден, а в крупном — политик. Или с женщинами — благороден, ну, это же к примеру!., а в строительстве военно-морского флота — прагматичен.

Если это возможно, то я благороден. По возможности. В меру.

И какое это на хрен благородство, когда я просто презираю мелкие выгоды и пру напролом к крупным?

Бобик поднял голову, посмотрел на дверь, потом на меня.

— Что? — спросил я. — И не смотри!.. Не пойду, не уговаривай. И даже не намекай.

Он прищурился, как-то странно хрюкнул и снова уронил голову, однако взгляд его оставался прикованным к двери.

Я поморщился, повернулся на другой бок, но на стену перед моим лицом упала узкая вертикальная полоса света.

Резко развернувшись в другую сторону, я охнул, снова увидел Франку, на этот раз она уже в ночной рубашке до пола, но полупрозрачной, так что в пламени свечей за ее спиной хорошо вижу очертания ее фигуры.

Я открыл и закрыл рот, а она шагнула к постели, я не успел что-то сказать или возразить, как дернула за торчащие кончики ленточек у горла и посмотрела на меня с вызовом.

— Вы не посмеете отказаться, — заявила она твердо. — Это будет для меня оскорблением... А вы посмеете оскорбить женщину... так тяжко?

— Ох, Франка, — простонал я, — хоть этого не надо...

— Надо, — заявила она твердо. — Вы не забыли, что существуют еще и супружеские обязанности?

— Ох, — сказал я, — мне казалось, это больше из анекдотов...

— Это прописано во всех законах, — напомнила она. — Если супруг замечен в непосещении ложа супруги длительное время, она вправе заявить о разводе!

Я сказал опасливо:

— Надеюсь, вы о таком еще не думаете?

Она фыркнула.

— Как можно? Это сразу вызовет некоторые потрясения власти. А этого нужно избегать любой ценой.

Я пробормотал:

— Ну, если это необходимо, то давайте хотя бы медленно и печально...

Утром я выбрался из постели со смешанным чувством стыда и удовольствия. Нет, стыда все-таки больше. Как и разочарования. Нет, Франка в постели, что мои изысканнейшие пирожные, разочарован собой. Была же такая замечательная возможность красиво и гордо воздержаться, выказать волю и рыцарское благородство, а потом всю жизнь гордиться!

Я и выказывал несколько часов, правда, днем. Надо было тогда же и выехать, не стоило оставаться на ночь, не сдержался. Франку винить нельзя, это ясно.

Все, что делает женщина, — это заслуга или вина мужчины. Я виноват, виноват...

Как же приятно каяться в таком, почему-то это больше похоже на хвастовство, чем на раскаяние?

Глава 7

Еще из Ричардвилля я послал в Фоссано гонцов с сообщением, что очень тороплюсь и не могу навестить в его дворце своего короля, великолепного и благороднейшего Барбароссу, потому прошу встречи на границе Турнедо и Фоссано, там как раз на границе есть удивительно красивый замок Орлиный Клык, хотя вообще-то у орлов только когти и клювы, но клык так клык, древние были умнее, это все знают.

Назвал я его нарочито, подчеркивая, что после раздела Турнедо к Фоссано отошли значительные земли, теперь принадлежат королю Барбароссе, а замок Орлиный Клык, что был в глубине земель Турнедо, теперь оказался на границе с разросшимся за счет его земель Фоссано.

За то время, пока я маялся дурью и всячески оттягивал неприятный разговор, то давая втянуть себя в долгие дискуссии о роли и положении Великой Улагорнии, то побывал в наиболее важных местах нового королевства и указал, что строить и как строить, Великая и Непобедимая быстрыми маршами продолжала двигаться на юг.

Когда я занимался спасением шкуры молодого барона Джильберта, армия прошла через Турнедо вдоль границы с Шателленом, но не переходя, это я указал строго, и сейчас я несся наперерез передовым отрядам конницы, как полагал, но едва вдали на высокой скале заблестел под солнцем высокий замок, как внизу в долине увидел остановившуюся конницу.