Читаем без скачивания Недотрога в моей постели (СИ) - Невинная Яна

— Я не могу забыть. И не понимаю твоей беспечности.

— Но я же не президент, чтобы постоянно с охраной ходить и оглядываться.

— Мне кажется, лучше бы тебя охраняли.

— Хорошо, ради сохранения твоего спокойствия попрошу меня сопровождать, но, если дядь Саша уверен, что всёв порядке, значит, так и есть.

— Ты ему так доверяешь? — стараясь не выдать удивления, спросила я.

— Конечно, это же старинный друг семьи. Кстати, о семье. Когда расскажем о нас своим? Заедем к ним завтра или уже дождемся благотворительного вечера?

— Давай на нем, — кивнула я, подхватывая скрипку и собираясь покинуть салон. Время уже поджимало. — А можно я приглашу на вечер свою знакомую из консерватории? Она может вместе со мной сыграть для публики.

— Конечно, сладкая. Зови кого хочешь. Ты уже выбрала, в чем пойдешь?

— Ох, совсем вылетело из головы… — призналась я, досадливо потирая лоб.

— Ничего, еще есть два дня. Держи карту, сходите с подругой в магазин. — С этими словами он запросто вытащил из портмоне золотую карту, а я уставилась на нее, всё еще не веря, что мы перешли на такой этап.

Так необычно оказалось делить с мужчиной постель, завтрак, принимать от него подарки и деньги.

К этому всему я, казалось, не была готова, но понимала, что не имею права тормозить естественный процесс. И так потеряли уйму времени.

— Спасибо, — пробормотала я, уже взявшись за ручку двери, но Максим поймал меня в свои объятия и не отпустил, пока от его поцелуев я совершенно не потеряла связь с действительностью.

— Если будешь так целовать, то я стану космонавтом и отправлюсь на Марс, — пошутила я, уже стоя на улице и глядя на счастливое лицо Максима в окне машины.

— Космонавтом?

— Ну да. С тобой я как в невесомости, и мне это состояние очень нравится.

— Беги уже, невесомая моя, — ухмыльнулся Максим. — То ли еще будет…

На этой многообещающей ноте мы простились, и я отправилась на учебу.

Как обычно, Татьяна Георгиевна согнула нас всех в дугу, ругая меня на чем свет. Всегда мне доставалось больше всех, причем она совершенно не делала скидки на то, что я пропустила год и из-за этого вынуждена была спуститься на курс ниже. Лиза вот тоже по каким-то тайным обстоятельствам училась вместе со мной.

Хоть я и считала ее подругой, она пока не доверяла мне настолько, чтобы пустить в свою жизнь. Но мы неплохо общались, и мне очень нравилось, что с кем-то можно дружить в стенах консерватории, где раньше ощущала себя белой вороной.

— Георгиевна как с цепи сорвалась, — пожаловалась она, когда мы в перерыве перекусывали в буфете. — Цепляется ко мне.

— Как ко мне, она не цепляется ни к кому, — с тяжелым вздохом заметила я, наблюдая, как веселые кудряшки Лизы лезут ей в лицо. Она их ненавидела и всё время поправляла, но волосы не убирала, так как, по ее словам, терпеть не могла круглые щеки и отсутствие точеных скул. Не понимая, что очень миловидна и красива естественной красотой.

— Что есть, то есть. Слушай, Тай, так ты поговорила со своим, чтобы мне пойти на вечер? — благоговейно простонала Лиза, зыркая глазами по сторонам.

— Да. Послезавтра идем.

— Так что же ты молчишь! У меня же платья нет. — Она сделала страдальческое выражение лица. — Тай, я знаю, что обещала отдать тебе долг на прошлой неделе, но… Короче, у меня нет платья, а маме снова нужны лекарства. Дашь до стипендии?

Глядя на жутко красную Лизу, я успокоила ее, что она может не переживать, а сама нахмурилась, размышляя о Лизиной жизни. Ее мама якобы постоянно болела, и Лиза брала у меня деньги. Но яростно отказывалась от предложения положить маму в больницу.

— Хорошо. Тогда сегодня идем по магазинам! — воскликнула она довольно и куда-то унеслась, а я вдруг увидела Альберта Романовича и махнула ему рукой. Вот еще один человек, у кого больная мама.

Насколько я помнила, ради нее он и стал художественным руководителем в клубе Максима. Он тогда очень мне помог, единственный поддержал. Но мы никогда не касались темы прошлого при встречах в стенах учебного заведения, а просто поддерживали добрые отношения.

С добродушной улыбкой Альберт Романович подсел ко мне с подносом в руках.

— Можно присоединиться?

— Да, конечно. Как ваши дела?

— Всё хорошо. Маму перевез домой неделю назад. Уже даже гуляли пару раз. Думаю подарить ей щенка. Врач сказал, нужна посильная и регулярная активная деятельность.

— Отличная новость! Не знала, что она пошла на поправку. Вы что-то говорили о параличе.

— А что, Максим не сказал, что ее положили в лучшую больницу и он всё оплатил? — удивленно воззрился на меня мужчина. — С обычными врачами и без денег так бы мама и лежала. Но твой молодой человек сам подошел, сам предложил помощь. Ради мамы я согласен на всё. Больше-то родных нет. Жена бросила, когда мама заболела, слишком много хлопот. Сейчас всем только деньги нужны. Мало искренних людей, как ты, Таечка. Так ты правда не знала о том, что Максим мне помогал? Вот видишь, — сделал он заключение, заметив мой пораженный вид. — Я же говорил, что Максим хороший человек в глубине души. Я очень за тебя рад, девочка. Жалко, конечно, что пришлось заново год учиться. Но что поделать, программу так быстро не нагонишь.

— Да всё хорошо. Единственное, уж очень Татьяна Георгиевна лютует. Не могу понять, она же сама поспособствовала моему возвращению в консерваторию. А теперь как будто хочет, чтобы я исчезла с лица земли.

— Ну, так всем кажется, кто с ней в непосредственной близости находится, — рассмеялся Альберт Романович. — Просто тем, кто в данный момент находится в эпицентре землетрясения, кажется, что он единственный пострадавший. Спроси у любого, и он ответит, что именно к нему больше всех Георгиевна цепляется. Железная леди. Таких больше не делают. Тебе повезло, что у нее учишься. Ну ладно, я побежал, всего тебе хорошего, девочка.

Пока я раздумывала, говорить ли Максиму о том, что узнала о его тайной благотворительности, вернулась Лиза, какая-то всклокоченная и перепуганная.

— Говорят, в консерватории бомба! — воскликнула она, в естественной своей манере размахивая руками. — Срочно на выход, Вознесенская! Учиться сегодня точно не будем, пойдем по магазинам. Мне не терпится выбрать себе самое сногсшибательное платье.

Поторапливая меня, она провела нас окольными путями через толпу эвакуирующихся, нимало не беспокоясь о том, что в здании может быть действительно заложена бомба.

— Фигня, кто-то, наверное, шутит, как обычно, чтобы на занятия не ходить, — объяснила она самой себе чрезвычайное происшествие и тут же о нем забыла, переключившись на то, что ее интересовало гораздо больше:

— А у Максима много друзей? Они все женаты? Красивые? А богатые? А ты меня с ними познакомишь?

На меня сыпался град вопросов, и я в который раз подумала, что Лиза дружит со мной не искренне, а просто хочет воспользоваться моими связями, чтобы улучшить свое материальное положение.

Но тут же отбросила свои мысли. Во-первых, не хотела портить себе настроение. Во-вторых, надоела собственная подозрительность. Ну а в-третьих, подруга не казалась той, кто будет кого-то использовать.

— Как хорошо, что сегодня бомбу подложили, — продолжала она болтать, пока мы рассматривали платья на вешалках. — Надо будет воспользоваться этим поводом, если захочу занятия легально пропустить. А то ничего не успеваю, а мне нужно квартиру себе подыскивать.

— А кто же будет заботиться о твоей маме? — удивилась я такой новости, ведь Лиза должна, по идее, помогать больной матери.

— Ну… Найму сиделку… — туманно объяснила она. — Подработку бы найти. У тебя есть что-то на примете? Знаю, что твой Максим перестал заниматься клубами, но, кажется, у него были партнеры? Может быть, есть для меня местечко где-нибудь?

— Лиз, я правда не знаю. Если друзья Максима окажутся на благотворительном вечере, то я, конечно же, тебя с ними познакомлю. Попробуем договориться о работе для тебя. Но, честно говоря, не хотелось бы, чтобы ты занималась чем-то подобным.