Читаем без скачивания Не лезь в бутылку, или Джинн в посудной лавке - Натали Геннадьевна Мед
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Вам вообще-то комплимент сделали, – напыщенно сообщил он, не удовлетворившись моей невербальной реакцией. – Лаврентия, а где хоть какое-то умиление?
– Что, простите? – растерянно заморгала я, думая, что ослышалась. Не мог же он в самом деле это сказать. Или мог?
– Вы слишком сухо реагируете на столь прекрасные речи.
А нет, все таки мог. Неужели я чего-то не знаю о современных ухаживаниях? Возможно, именно такими методами и принято добиваться благосклонности дамы? Дрец, это же получается, ректор ничего плохого и не имел в виду, просто вёл себя, как подобает современному мужчине! Это у меня опыт маленький, я питала какие-то нелепые иллюзии о вежливости, джентльменском поведении, уважении и о том, что сальные комплименты и сомнительные предложения не самый лучший способ завести отношения с женщиной, но, кажется, со своим мнением я осталась в меньшинстве.
– Сомневаюсь, что вы часто слышите приятные слова от мужчин, стоило бы быть более благодарной, – занудным лекторским тоном вещал юноша бледный.
Я взглянула в огромное зеркало за его спиной. Нет, вроде не уродина. Личину мне Илар сделал на славу, не первая красотка, конечно, но вполне симпатичная девушка. Так почему же этот тип – забыла, как его зовут – ведет себя так, словно он меня на помойке нашёл, отмыл и в приличное общество привёл?
– Позвольте вас заверить, я…
– Обещала мне танец, – весело сообщил привлекательный мужчина, бесшумно приблизившийся к нам. Юноша насупился, но спорить не стал, наверное, потому что оппонент был на добрых сантиметров тридцать выше и шириной плеч не уступал.. ох, да никому не уступал, Илар, видимо, решил, что всё внимание должно быть сосредоточено на оборотне, тогда остальные члены нашей группы смогут оставаться в тени. – Простите, старина, я ангажировал леди, вам придётся уступить.
Со вздохом облегчения я скользнула в объятия партнера.
Музыканты играли что-то ненавязчивое. Публика танцевала, болтала, ела. Вечер проходил замечательно. Барон блистал и сиял. Я изо всех сил старалась не испепелять его ненавидящим взором и вообще держаться подальше.
– Спасибо, – шепнула оборотню благодарно. – Ты меня спас. Ещё минута, и я запустила бы в него вазой.
– Вон той – кивнул он в ближайший угол, где стояло огромное фарфоровое чудовище, – с уродливой позолотой?
– Фу, это просто ужасно, – скривилась я и, увидев на лице Серко отражение моего отвращения, неожиданно прыснула. – Отвратительный вкус у барона. Или у его жены?
– Зато кормят хорошо. Ты пробовала рыбные тарталетки? Дар богов! Великолепие в чистой форме. Начинаю подумывать о том, чтобы похитить у старины барона повара. Раз уж мы к нему заскочили, нельзя уехать ни с чем.
– Мы ещё не уезжаем, – напомнила я. Танцевать с Серко было легко. Он вел уверенно, мне оставалось только расслабиться и следовать за ним. Раз-два-три, раз-два-три… Интересно, где и научился-то? Точно не той дыре, где нам с ним пришлось познакомиться. – Не уверена, что мы вообще что-то здесь найдём. Может, зря мы сюда полезли? Хватит и того, что мы узнали лишнее о, – я понизила голос еще сильнее, – о контрабанде сам знаешь чего.
– Илар темнит, зуб даю. Он знает больше, чем говорит. Видала, какая у него физиономия с тех пор, как мы покинули баронову усадьбу?
– Видала, – вздохнула я. – Нет, знаешь, с меня хватит! Я пойду найду его. Не знаю, что он там может вынюхать без меня, – рассерженной кошкой зашипела я. – Это мой дом, я знаю все тайники в кабинете, я знаю все коридоры.
– Не лучшее решение, – к чести оборотня надо сказать, что спорить он не пытался.
– Зато моё собственное, – припечатала я. – Дотанцуй меня до того выхода и я уйду.
– Я с тобой.
– А ты, мой милый, останешься здесь и будешь продолжать потчевать местных рассказами о своих удивительных путешествиях.
Выскользнув через дверь на террасу, я облегченно вздохнула. Теперь обойду дом через сад, войду в другую дверь, а потом по коридору в кабинет дядюшки. Уверена, все самое важное он хранит там.
Планам моим сбыться было не суждено. А все потому что свернув за угол, я услышала голос человека, которого ненавидела, пожалуй, больше всех на свете. И это был вовсе не дядюшка.
Глава 40. Кем ещё торгует дядюшка
– Ещё вина, – требовательные ледяные нотки в его голосе вызвали сонм мурашек по моей коже.
И вовсе не приятные мурашки «ах играйте же дальше свою фугу» или «трогай меня ещё вон там». Нет, то были очень-очень нехорошие мурашки из категории «опять здесь эти сколопендры», «уберите, пожалуйста, этот камень с дырками, мне от него плохо становится» или «так, значит, ты и есть тот самый маньяк, который расчленил пятнадцать человек, и мы с тобой наедине?».
Ректор имел счастье быть тем человеком, которого я никогда-никогда в своей жизни не хотела бы видеть, слышать, обонять или (боги смилуйтесь) осязать. Вообще предпочла бы чтобы он умер. Желательно как-нибудь унизительно и с шумом. У него есть сын? Было бы славно, чтобы его сын застрелил ректора, когда тот сидит в туалете. Отличная смерть для такого человека. Моя душа была бы довольна.
Увы, ректор умирать явно не собирался. Вместо этого он пил вино, поднесённое ему услужливым слугой (готова поставить большую монету на то, что не обошлось без примесей биологических жидкостей в вине, потому что ректор – паскуда, не оставляющая чаевых и взирающая на большинство подчинённых, как на грязь под его сапогами, так что плюнуть в его бокал это первейший долг любого слуги) и время от времени сердито поглядывал на карманные часы.
Отложив в сторону все свои планы, я таилась в тени деревьев (таиться у меня получалось, кажется, неплохо, по крайней мере, никто меня еще не обнаружил) и тщательно прислушивалась (приглядываться было бы затруднительно, вечер выдался безлунным и темным). В течение семи минут – а у меня каждая на счету, поскольку все они длились как минимум вечность – ректор только и делал что пил, недовольно
