Читаем без скачивания Зачеловек - Юрий Никитин

Он коротко хохотнул, потер ладони. Олег криво улыбнулся, Виктория нахмурилась и заворчала, как собака, у которой пытаются отнять кость. Тигги молчала, сбитая с толку.

— Ну, — проговорила она после долгой паузы, — значит, верен принципам…

Олег, не глядя, переключил на канал, где гала-концерт, неловкость рассеялась в ночном воздухе, а Виктория, переводя разговор на другую тему, сказала умоляюще:

— Олег, я, конечно, наглая до беспредельности, но вы как-то намекнули или обмолвились, что этот чип, который сейчас во мне, не единственное, что вы можете… Это верно?

Олег наклонил голову, но его взгляд сверлил ее, как железный бурав сосновую доску.

— Виктория, а как вы себя чувствуете с этим чипом?

— Великолепно! Сказочно! На вершине могущества!.. Как Ленин на броневике, которому подарили современный вертолет!

Он спросил осторожно:

— А по отношению к другим людям?

Она сперва не поняла даже, в чем соль, затем широко распахнула глаза, серые, но все-таки удивительно красивые, строгие.

— Вы о чем? Люди разные. Если вы имеете в виду вечно пьяненького дядю Васю, что не только семью не может обеспечить, но из дому все пропивает, то я не знаю, почему я, человек, который работает шестнадцать часов в сутки, семь дней в неделю, без выходных и отпусков уже столько лет, должна с ним делиться из того, что я заработала своим потом, своим умом, своими бессонными ночами. Как бы и что бы ни говорили мне юристы, я не признаю всю эту пьяную и вонючую дрянь, не желающую работать, равной себе, равной другим работающим людям.

Он подумал, поморщился, развел руками.

— Наверное, я сам неправильно поставил вопрос. Я хотел как раз о тех самых честных работающих людях, которым просто не повезло оказаться в числе первых испытателей подобных чипов, первыми записаться в мегакомпы, привить себе стволовые клетки.

Она в удивлении вскинула брови.

— Я их люблю и уважаю. Как своих родителей. Будет возможность, помогу. А в чем проблема?

Он с силой потер обеими ладонями лицо, тряхнул головой, поднялся.

— Извините, что-то у меня мозги не так работают. Увы, как говорит Мрак, работают они быстро, но надо еще, чтобы и верно… Не приглашаю купаться, уже ночь, но завтра с утра… Море не река, остыть за ночь не успеет. Хотите?

Она живо вскочила. Глаза ее засияли.

— Ах, Олег! Вы даже не представляете, что с вами, таким сильным и мудрым, мне иногда хочется побыть чем-то… чем-то вроде Тигги! Снова я не могу дождаться утра!

Глава 7

Когда женщины заснули, оба поднялись наверх, Мрак шумно вдохнул свежий ночной воздух. Луна в темном небе мелкая и бледная, по морю бегут смутные тени, словно призраки давно сгинувших кораблей, вдали серебристый туман, а еще дальше, где небо и море смыкаются, — слабый таинственный свет, будто часть волн заключена в лиловый круг.

Олег опустился за стол, взгляд безучастно скользил по гребешкам волн. Мрак сел в кресло по ту сторону, сиденье по-домашнему закряхтело, принимая вес, хороший привычный звук в страшноватом компьютеризированном мире.

— Куда ушел? — спросил он с подозрением. — Все библиотеку перебираешь? Ты так и не обмолвился, что в ней!

Олег нахмурился.

— Ничего полезного, — сказал он раздраженно. — Вообще о ней стоит забыть. Умница тот исламский эмир, что велел сжечь Александрийскую библиотеку. Знания, которые не ведут к Богу, порочны. Знания, которые ведут только к наслаждениям…

Мрак удивился:

— Олег, лег!.. Тебя заносит, не заметил? Ну не может быть такой библиотеки, чтобы все так, как ты брякаешь! Они что, полные идиоты? Как же достигли такой мощи?

— Ну, не полностью идиоты, — ответил Олег с неохотой, — и не вся такая библиотека. Конечно, чуть-чуть перегнул, но, знаешь ли, сейчас опасно пользоваться их библиотекой.

— А когда будет не опасно?

Олег подумал, сказал осторожно:

— Помнишь, как с античным наследием? Ранняя христианская культура громила и уничтожала все античное, ессно, за дело. Это был противник. Но потом, через несколько веков, когда христианство окрепло, вошло в души, в плоть и кровь, церковь сама вспомнила про античность, уже не опасную своими оргиями… помнишь, как в средневековой Европе сжигали ведьм и все связанное с античной похотью и ее культом?.. и прошла волна Ренессанса, подняли из руин и эллинскую культуру, и труды древних философов… так и с этой библиотекой поступим. А пока буду читать ее только я!

— Почему?

— У меня иммунитет.

Мрак покачал головой:

— Как был ты Великим Инквизитором, так и остался.

— Я им был недолго, — огрызнулся Олег.

— Ну да!.. Наплодил последователей, один другого страшнее, а сам в сторону? Я все помню! Эх, Олег… Иногда хочется создать свой виртуальный мирок, населить теми людьми, какие нравятся, и жить там, руководить ими помаленьку, сглаживая все конфликты, чтобы всем и всегда было хорошо… Ладно-ладно, не смотри на меня так! Могу же я выказать хоть на минутку слабость?

— Не можешь, — заявил Олег. — Ты — Мрак! Это мы с Тархом на тебя всегда опирались, в тебе черпали силы. Ты всегда был несокрушимой скалой, могучим дубом…

Мрак почесал в затылке, буркнул:

— Насчет дуба ты прав, прав. Я вижу, ты перестал сглаживать конфликты, Олег?

— Между тобой и Тигги?

Мрак широко улыбнулся:

— Между нами конфликтов не бывает. Не увиливай! Я заметил, что где побываешь ты, там напряженность подпрыгивает выше крыши. Халифат науськиваешь на американскую базу в Ираке ты? Ну скажи, ты?

Олег не выдержал прямого взгляда, отвернулся. Но Мрак упорно смотрел в спину честными коричневыми глазами, Олег в дискомфорте подвигал лопатками, буркнул:

— Так надо. Для будущего.

— Стратег, — сказал Мрак с издевкой.

Олег вздохнул:

— А что, нет?.. Я же тебе говорил, что, когда я встретил благородного сэра Томаса Мальтона с его драгоценной ношей, я ведь взялся помогать ему везти Святой Грааль из стран исламского мира в Европу не для Англии. Что Англия?.. В ней уже тогда ничего нового. В смысле, принципиально нового. Но в видениях вставала дивная страна за океаном, куда через сотни лет перевезут эту чашу… Я тогда сказал сэру Томасу, что доведу его до Британии, ибо хочу взглянуть на тех, кто станет ядром будущего народа, в котором будет и кровь русичей, и священная ярость берсерков, мягкая чувствительность и расчетливость германцев, веселье франков, отвага ирландцев… Хочу, мол, взглянуть на тех, кому Святой Грааль будет светить особенно ярко!.. И вот сейчас смотрим… Я вижу, что ошибся только в одном.

Мрак сказал живо:

— Ну-ну, давай про ошибки! А то слишком уж… правильный.

— Я ошибался, называя это по старинке народом. Американцы — не народ. Это то, чем становятся, взрослея, все племена и народы. Это состояние. А в остальном…

Мрак хмыкнул, сказал недоверчиво:

— И все-таки где-то брешешь. Ну не может человек вот так далеко предвидеть! Просто не дано.

— Это как смотреть, — возразил Олег вяло. — Большинство смотрят, мол, если сейчас телеги большие, то в будущем станут еще больше, если луки стреляют на сто метров, — то через тысячу лет будут бить на полторы сотни…

— А у тебя, ах-ах, озарения?

— Они самые, — ответил Олег спокойно. Посмотрел на Мрака зелеными глазищами так, что тому вдруг стало жутковато, добавил: — И теперь тоже, Мрак. Даже чаще, чем в те былые времена. А точность потому, что я не сам стараюсь угадать, каким будет будущее, а следую, так сказать, Вселенскому Плану. А там намечено… Творцом, природой или Галактической Амебой, что человечеству быть и развиваться, а не просто расползаться пленкой по планете. Так что, Мрак, все идет по великому Вселенскому Плану. Еще шажок — и не будет ни русских, ни немцев, ни американцев — будут зачеловеки. А мы с тобой, закончив эти неотложные дела, отправимся к Таргитаю…

Он внезапно умолк, насторожился. Мрак спросил с беспокойством:

— Что? Опять войны?

— Нет, с ними будет покончено… А с мелочью вроде терактов разберутся земные спецслужбы. Но что-то неспокойно в Галактике. Даже в метагалактике.

Они замолчали, глядя в южное ночное небо с множеством крупных звезд. Только в телескопы они почему-то намного мельче, чем видны простым глазом. И чем телескоп мощнее, тем звездочки мельче. Только так человек способен понять, насколько они далеки… понять и ужаснуться.

Что видел застывшим взором Олег, Мрак боялся даже представить, а сам Вообразил, как вот могучая грудь Вселенной вздохнула, точнее — выдохнула, и блестящие пылинки стремительно несутся во все стороны. Потом последует вдох, и все помчится обратно, начнется схлапывание. И так все время: вдох-выдох, вдох-выдох, вдох-выдох… Между каждым вдохом и выдохом примерно десять в сто девяностой степени лет. Сто девяносто нулей после единицы — это счет идет уже не на жалкие миллиарды лет… Вылетевший изо рта за это время пар успевает собраться в галактики, повертеться этими крохотными микровихриками и распасться, а при новом вдохе обратно летят уже не галактики, ибо за это время, выражаемое десяткой в тридцать второй, любое вещество полностью распадется. Исчезнут, рассосутся даже погасшие звезды, а потом распадется даже космическая пыль. Останется только излучение, а потом, через десять лет в сотой степени, во всей Вселенной останутся только электроны и позитроны, рассеянные, ну, один электрон будет приходиться на десятку в сто восемьдесят пятой степени всей видимой сейчас Вселенной…