Читаем без скачивания Человек в движении - Рик Хансен
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Знаете, как на матчах по футболу и бейсболу болельщики иной раз начинают скандировать «волной», от трибуны к трибуне? Начинается это в одном секторе, потом подхватывают зрители в соседнем секторе, а потом скандирование звучит все сильнее и сильнее, пока рев не охватывает весь стадион. Именно такой мне представлялась реакция людей на наше турне. Ванкувер был как бы первым сектором — все нас там приветствовали стоя и приветственно махали. Следующим сектором стал штат Вашингтон. Тем не менее народ здесь был какой-то заторможенный, люди просто не знали, что происходит. Нужно было как-то их расшевелить, иначе ванкуверцы могли потерять интерес ко всей затее и успокоиться — и столь желанная для нас «волна» уляжется сама собой.
В те первые дни единственным доступным для нас мерилом успеха и влияния нашего турне были доллары и центы. Мы не знали, как определить, насколько нам удастся пробудить общественное сознание. Нужно было воочию убедиться, что оно существует и развивается. Нельзя сказать, что нас заваливали деньгами, и все-таки люди выказывали свою поддержку самыми разными, порой замечательными способами.
Началось все с того, что один из эскортировавших нас полицейских — он ехал рядом со мной на своем мотоцикле — сказал мне: «Мои жена и дети и я сам будем молиться за тебя каждый день».
Спустя какое-то время, когда я ехал в коляске, ко мне устремилась одна дама. Сунув мне в ладонь деньги, она сказала: «Помогите моей дочери. Она тоже прикована к коляске». Мужчина и женщина — оба лет шестидесяти с лишним — услышали о нас из передачи по автомобильному радио, после чего развернули свою помятую старую машину и целый час разыскивали нас на дороге, чтобы дать нам немного денег. «Наша фамилия тоже Хансен» — так они мотивировали свой поступок.
Был и совсем юный мальчик. По его словам, он только-только начал заниматься марафонскими гонками в кресле-каталке. Джим Мартинсон знал его, даже собрал ему кресло-каталку. Мы немного поговорили о том, как тренироваться, о технике гонок и о прочих тому подобных вещах. Он сказал мне, что накануне провел часть дня на колесах, но меньше, чем обычно, потому что шел дождь. Его родители посмотрели на него, потом внимательно окинули взглядом меня — а я сидел мокрый насквозь и с иссеченной ветром физиономией. Мальчишка ненадолго замолчал, потом улыбнулся и сказал: «М-да, вероятно, в дальнейшем это не может служить оправданием».
Самый разный народ в колясках то и дело появлялся на дороге, чтобы поприветствовать меня и как-то приободрить, в том числе ребята из моей старой баскетбольной команды и игроки из команды «Эдмонтон новерн лайтс» — и те и другие возвращались домой с соревнований в Юджине. Мои товарищи проиграли в первом круге соревнований, а «Лайтс» победили и стали первой канадской командой, прошедшей в финал. Они это заслужили, и, хотя я желал им успеха, я все-таки рассчитывал, что победа достанется моей команде. Раньше мы у этих ребят постоянно выигрывали. И я хотел, чтобы мы стали первой канадской командой-победительницей. Мы так много раз были близки к этому. Может быть, это произойдет через пару лет, когда я закончу турне, снова смогу играть в команде и у нас появятся новые игроки. Во всяком случае, если не для самих себя, то хотя бы ради Стэна Стронга мы должны победить — ведь это именно он собрал нас вместе.
Каких только подарков мы не получали! Футболки, значки, переговорные устройства, карты, шляпы, пироги, печенье, религиозные трактаты и даже кое-какую одежду. И это хорошо, потому что в самые трудные минуты все это возвращало нас к реальности и лишний раз напоминало, что доброй воле людей действительно нет предела. Иногда, стоит только оказаться в своем замкнутом мирке, невольно начинаешь вспоминать только все самое неприятное, что с тобой случилось. И вдруг какая-то маленькая девочка сует тебе в руку свой школьный рисунок, на котором написано что-нибудь вроде «Мы с тобой, Рик», и все хорошее сразу же оживает в душе.
В те первые дни нас преследовали постоянно нарастающие проблемы. Мы этого ожидали, даже пытались учитывать в своих планах. Да разве это возможно, когда толком не знаешь, что тебя ждет?
Тим испытывал страшное напряжение. Ему как менеджеру турне приходилось принимать массу решений каждый день, и это начинало сказываться на его состоянии. Он все более резко разговаривал с журналистами, а этого мы никак не можем позволить себе, пусть даже кое-кто из них в полной мере заслуживает подобного обращения. Ведь наш провал или успех зависел от них. Кто мы без них? Очередная чокнутая компашка, отправившаяся в какое-то сумасбродное кругосветное путешествие. Тима беспокоило состояние Шейлы, он и сам мучился в сомнениях и спрашивал меня, не стоит ли ее отослать домой. Она была полностью поглощена делами, связанными с турне, и действительно старалась быть на высоте, но создавалось впечатление, что навыки работы со средствами массовой информации, приобретенные ею в политических кругах Оттавы, не особенно помогали ей в условиях дорожных испытаний.
Ну что ж, подумал я, может быть это из-за того, что она так часто бывает в одиночестве, следуя по маршруту впереди нас. Нам следовало постараться внушить ей, что она является членом группы, дать ей время пообвыкнуться, да и нам поработать бок о бок с ней. Ее роль была исключительно важной. Нам во что бы то ни стало требовалось больше рекламы. Сиэтл мы миновали практически не замеченными. Куда же они все запропастились? Мы проехали мимо местного филиала телевизионной компании Эй-би-си, и никто у них даже из окон не выглянул.
Дон и Ли, похоже, постепенно осваивались с дорожными буднями, все лучше ладили друг с другом и с тем образом жизни, к которому нам всем приходилось привыкать, хотя мы то и дело переругивались.
