Читаем без скачивания Второй выстрел - Энтони Беркли

— Ну и что мне с этим делать? — тоскливо спросил я у Шерингэма.

— Сделать ей предложение, разумеется.

— Но она и думать об этом не захочет, — заверил я его. — Зачем ей это надо? Ты и сам должен это понимать. Такая своенравная девушка и вдруг я… должен признаться, у меня есть свои укоренившиеся привычки, и я вовсе не хочу их менять. Нет, — грустно добавил я, — глядя на себя со стороны, я прекрасно понимаю, что ничем не могу заинтересовать такую необыкновенную девушку, как Аморель.

— Постой-ка, мне кажется, эта самая замечательная девушка сама предлагала тебе жениться на ней?

— Так это совсем другое дело, — пришлось объяснить мне. — Это было просто проявлением ее душевного благородства.

Шерингэм заерзал на своем стуле и по-новому скрестил ноги.

— А знаешь, Тейперс, твое самоуничижение для меня приятное открытие, потому что, сказать по правде, мне казалось, что ты превратился в еще более занудного ханжу, чем был в начале нашего знакомства. С той самой минуты, как я сюда приехал, мне все время хотелось отпечатать свой ботинок на твоей филейной части. Рад, что ошибся. Но я с тобой полностью согласен: не представляю, чем ты мог ее привлечь. Впрочем, это ее дело. А пока позволь мне сказать следующее. Если такая замечательная, как ты говоришь, девушка предлагает тебе жениться на ней, а потом встает на свидетельскую трибуну и поливает сама себя грязью из-за за тебя, это не может быть простым изъявлением благодарности за то, что ты — как она полагает аккуратно устранил ее кузена. Ты представляешься ей этаким голубоглазым принцем ее мечты. Так что можешь не слишком переживать за нее.

— Ты имеешь в виду… постой, ты хочешь сказать, что я ей нравлюсь?только и мог сказать я.

— Конечно, спаси ее господь. И в эту самую минуту она ждет в гостиной, чтобы ты спустился к пей и рассказал, какая она замечательная и что ты собираешься делать но этому поводу.

— Но это все… это совершенно невероятно!

— Согласен. Просто ты невероятно везучий парень. Никогда не поздно исправиться, а уж если кто и способен сделать из тебя мужчину, так это Аморель. Так что вставай и отправляйся вниз, а я пожелаю ей удачи.

— Ты мне советуешь… Шерингэм, ты всерьез считаешь, что я должен предложить ей руку и сердце?

— Считаю. И как можно скорее, пока одного из вас полиция не отправила в тюрьму. Ты можешь потихоньку улизнуть с ней на машине прямо после завтрака и получить разрешение на срочное бракосочетание. Такое, чтобы вас обвенчали в тот же день. Это будет стоить тебе немалую сумму, но я тебе ее одолжу. А еще я дам тебе рекомендательное письмо к епископу, чтобы все прошло гладко.

— А ты что — знаешь самого епископа? — запинаясь, выговорил я. Мир вокруг постепенно терял реальность.

— Как родного брата, — уверено подтвердил Шерингэм. Он просто ест у меня с руки. Как-нибудь я приглашу вас обоих на обед и покажу тебе. Ну давай беги.

— Может, стоит попробовать, — неуверенно ответил я. Мною быстро овладевала странная робость. Казалось совершенно невозможным, чтобы Аморель… Думаю… думаю, я знаю, как к этому подступиться. — Я ей сообщу, что мы уже обсуждали этот вопрос, я все обдумал и пришел к заключению, что в наших обоюдных интересах — ее и моих — заключить брак, который она сама предложила и… э-э… если она сделает мне такую честь, то… ай!

Последнее восклицание вырвалось у меня от боли. Я медленно шел к двери, рассуждая таким образом, и тут Шерингэм воспользовался тем, что я подставил ему удобную мишень, и дал мне крепкого пинка. Я быстро обернулся — он весь буквально скривился от отвращения. Я никогда не видел ничего настолько отталкивающего.

— Ты, жалкий червяк! — закричал он. — Не вздумай сделать что-либо подобное! Ты сейчас подойдешь к этой девушке, обнимешь ее обеими руками и скажешь: "Аморель, вы самая чудесная девушка на свете. Во имя всего святого, выходите за меня замуж! Я больше ни дня не смогу прожить без вас". Вот что ты ей скажешь.

— Ты правда так думаешь? — взволнованно спросил я, забыв даже о только что полученном пинке. — Ну а если она скажет нет? А если она посмеется надо мной?

Вынужден признаться, что Шерингэм ответил на это в выражениях, которые я постесняюсь здесь пересказать.

Мне безжалостно помогли выйти из комнаты и спуститься с лестницы.

Пока я приближался к своей цели, во рту у меня пересохло, колени начали предательски дрожать и засосало под ложечкой. Я отложил изучение этих явлений на потом, поскольку вряд ли способен был их забыть, по в тот момент не мог мыслить отчетливо.

Аморель не читала — она лежала на диване, уставившись в потолок, и даже не повернула головы, когда я вошел. Помню, я очень тщательно закрыл за собой дверь.

Пройдя до середины комнаты, я остановился.

— Э-э… Аморель! — едва смог выдавить я, поскольку мне трудно было говорить из-за внезапной сухости во рту.

— Что, Пинки? — ответила она усталым, грустным и каким-то безжизненным голосом.

Что там говорил Шерингэм? Сделай то, не вздумай делать этого… Что именно? Что-то насчет обнимания. Обнять ее! Обнять Аморель!

Я нерешительно шагнул к пей. Она повернула голову и посмотрела мне в глаза.

Жизнью клянусь, я не знаю, что случилось потом… Аморель рассказывает… Нет, лучше я не буду писать, что рассказывает Аморель. Достаточно того, что мы решили получить у Шерингэма рекомендательное письмо к епископу с самого раннего утра, даже если это означало, что придется разбудить его чуть свет.

Я вернулся в свою постель только в три часа утра в состоянии необычного возбуждения.

Глава 14

Читатель простит меня за то, что я обрушил на него такой поток подробностей из моей личной жизни — слишком тесно они переплелись с историей, которую я собирался рассказать. Я постараюсь впредь не упоминать их больше, чем того потребуют интересы повествования.

Несмотря на то что я лег спать очень поздно, не было еще и семи часов, когда я оказался снова на ногах. Ничуть не колеблясь, я разбудил Шерингэма, чтобы поделиться с ним радостной новостью. Надо сказать, когда мне наконец удалось его разбудить (приложив к его лицу мокрое холодное полотенце), он рассыпался в поздравлениях, хотя почему-то присвоил большую часть лавров себе. Слушая его самовосхваления, можно было подумать, будто он насильно убедил меня сделать Аморель предложение вопреки моему отчаянному сопротивлению. Я сообщил ему, что мы ждем рекомендации к епископу, и отправился вниз.

Утро было чудесным, солнце приветливо светило с небес. Я вышел из дома и задержался в саду, взглянув на окно Аморель. К моему восторгу, я увидел, как она стояла там, облокотившись на подоконник, и при виде меня крикнула, что через пару минут спустится поплавать в бассейне. Я поспешил в комнату и выудил из шкафа свой купальный костюм.

Мы отлично искупались, и Аморель научила меня основам искусства ныряния. Оказалось, это вовсе не так сложно, как я полагал.

Мы весело смеялись над моей неудачной попыткой нырнуть с бортика, при которой я неуклюже шлепнулся об воду животом вместо того, чтобы войти в нее вытянутыми руками вперед, когда вдоль кромки воды послышались быстрые шаги, и чье-то тело красиво описало дугу прямо над тем местом, где все еще барахтался я. Это был Шерингэм, который, к моему удивлению, оказался превосходным ныряльщиком. Он начал развлекать Аморель уроками спасения на воде, причем я, разумеется, играл роль манекена. Если у Шерингэма и был недостаток, так это желание играть на публику, но, учитывая обстоятельства, я не мог обижаться на него.

После купания мы расположились на солнышке на склоне холма, и Шерингэм изложил нам план своих действий на день. Он собирался поговорить с Эльзой Верити, с де Равелями (желательно с каждым по отдельности), а также поискать следы того человека, с которым, как он был теперь уверен, у Скотт-Дейвиса было назначено свидание.

— Видите ли, — сказал он нам, — это свидание даст ответ на один из основных вопросов, который я себе задал, а именно: зачем Скотт-Дейвис вообще пошел на эту поляну? Помнишь, Тейперс? Я говорил тебе об этом как об интересной задаче, когда мы спускались в лес вчера утром.

Я помнил и подтвердил его слова.

— А к каким еще выводам вы пришли, Роджер? — спросила Аморель, шевеля траву своими хорошенькими голыми пальчиками ног. Я удивился тому, что она назвала Шерингэма по имени, но удержался от комментариев. Кажется, это принято у современной молодежи.

Шерингэм сорвал лист щавеля и начал мять его.

— Есть одна идея. Человек, которого я ищу, не обладает богатым воображением. Не то чтобы нам это сильно помогало, ведь это характерно для большинства людей, но у нашего воображение просто удивительно ограниченно. Вся идея убийства точно скопирована со спектакля, который вы разыграли. Все разыграно по сценарию, вплоть до мельчайших подробностей. Любой обладающий воображением человек сразу понял бы, что если имитировать несчастный случай, взяв за основу сценарий спектакля, то это вызовет подозрение. Но наш неизвестный не способен понять очевидное и изобрести собственный метод — или хотя бы изменить в старом хоть пару деталей.