Читаем без скачивания Блудная дочь - Лиза Джексон

– Madreплохо себя чувствует, – коротко объяснила она.

– Представляю, – проворчал Шеп.

Опустившись на предложенный стул, Шеп снял шляпу и, положив ее на колени, принялся смущенно мять в руках поля. Шеппарда Марсона никто не назвал бы застенчивым; но что-то во внешности и повадках Вианки выбивало его из колеи. Откровенная чувственность сочеталась в ней с какой-то трогательной беззащитностью – это сочетание и смущало, и привлекало Шепа. В городе поговаривали, что с дочкой покойного Рамона легко сладить – и не раз он ловил себя на желании проверить эту сплетню на деле.

– На madreсильно подействовала вся эта история, – продолжала Вианка.

Шеп кивнул. Как и все в городе, он слыхал, что после гибели мужа Алоис Эстеван повредилась в уме, да так с тех пор и не оправилась. Дважды в день она ходила к мессе; поговаривали, что дома у нее устроен целый алтарь в память о Рамоне, что целыми днями она сидит перед фотографией покойного мужа и разговаривает с ним, мертвым, словно с живым.

Вианка скрестила стройные ноги, и взгляд Шепа невольно устремился на ее белые шортики, едва прикрывающие аппетитную попку. «Интересно, – подумалось ему, – а трусы на ней есть?» Но он взял себя в руки и, сглотнув, снова взглянул ей в лицо.

– Мне очень жаль. Догадываюсь, как все это для вас тяжело, – и в ближайшие несколько недель легче не будет. Шериф решил возобновить расследование убийства, так что вам снова придется иметь дело со следователями, а возможно, и с репортерами.

– Mierda![14] – Полночные глаза Вианки вспыхнули обжигающим огнем. – Мой отец мертв, сеньор... офицер Марсон. Muerto. Да, все мы хотим, чтобы того ублюдка, который его прикончил, наказали, но ведь это... – она повела плечами, и полотенце сползло с головы, обнажив блестящую корону угольно-черных волос, – ...все это не вернет его к жизни.

– Что ж делать, работа у нас такая, – вздохнул он. – Просто подумал, что стоит тебя предупредить.

Вианка кивнула, поправляя полотенце: она подняла обе руки, и блузка на ней распахнулась, открыв солнцу ложбинку меж грудей – чудное медово-смуглое местечко, обрамленное красными кружевами. Красный лифчик – да что там, огненно-алый! Давненько Шеп не видывал таких вещичек! Пегги Сью в последнее время предпочитала несексуальные бюстгальтеры, что закрывают грудь со всех сторон, а после нескольких стирок меняют белый цвет на тускло-серый. Но это... от этого зрелища у Шепа пересохло во рту.

– Gracias, – холодно ответила Вианка.

С трудом оторвав взгляд от ее груди, Шеп встретился с прямым испытующим взором темных глаз. Значит, заметила, куда он пялится. Что ж, Вианка – красивая женщина и прекрасно сама это знает. Он не собирается скрывать, что она ему нравится. Но каково самообладание – хоть бы покраснела!

– Насколько я помню, – заговорил он, возвращаясь к делу, – в тот вечер, когда убили твоего отца, ты работала в лавке.

– Si, – кивнула она, вдруг насторожившись.

– И видела там Росса Маккаллума. Еще один кивок.

– А еще кого?

– Я об этом тысячу раз рассказывала, – устало вздохнула Вианка. – Тогда, десять лет назад.

В конце улицы надрывно залаяла собака.

– Знаю. Просто освежи мою память. Вианка наморщила лоб, вспоминая.

– Там была его сестра, Мэри Бет, – заговорила она, – и, конечно, эта шлюха.

– Руби Ди?

– Si, – недобро усмехнулась Вианка. – Руби. Еще Джо Хоук. Но он заходил гораздо раньше, вместе с Нейвом Смитом, – закончила она, глядя в сторону.

В точку! Шеп подозревал, что Нейв с двоюродным братом тоже там были, но десять лет назад так и не услышал об этом ни от одного свидетеля.

– Еще Бэджер Коллинз, Этта Парсонс, Селеста... как бишь ее – ну, дочка пьяницы Калеба. – Она нетерпеливо прищелкнула пальцами, стараясь припомнить фамилию.

– Сваггерт, а по мужу Эрнандес, – подсказал Шеп.

– Вот-вот, и она там была, и еще Мэнни Доубер, и Люси... ну, как ее – та, что сейчас работает в «Белой лошади». – И Вианка полушепотом добавила что-то по-испански, словно надеясь таким способом освежить память.

– Люси Прайд, – подсказал Шеп.

Он прекрасно знал, что фамилия не настоящая – должно быть, барменше из «Белой лошади» прежде случалось преступать закон. Но в Бэд-Лаке она прожила уже лет двенадцать и вела себя вполне прилично, так что полиция ее не трогала.

– Si, Прайд. – Вианка закусила губу; картины десятилетней давности вставали у нее перед глазами. – Да вообще было полно народу. Карла Рамирес там была, Хуан Падилья, кстати, и ваша жена тоже была.

Шеп встрепенулся, готовый защищать Пегги Сью. Он не хотел, чтобы даже имя его жены звучало в грязном уголовном деле.

– Покупала тайленол для сына, – быстро объяснил он. – Тимми в то время гриппом болел.

Вианка только отмахнулась. А ведь верно, подумалось Шепу; похоже, половина города собралась в тот вечер в распроклятой лавчонке Эстеванов! Без мотива, без орудия убийства ему не продвинуться ни на шаг. Однако ему не давало покоя одно имя, упомянутое Вианкой, – имя Нейва Смита. Тогда, десять лет назад, Нейв из кожи вон лез, чтобы раскрыть это дело. Он настаивал, что Рамона пристрелил Росс, потому что не желал отдавать карточный долг – И вроде бы это подтверждалось: несколько свидетелей рассказали, что слышали между Россом и Районом горячий спор и речь шла ни больше ни меньше как о двух тысячах баксов. Но даже тогда чутье подсказывало Шепу, что Нейв слишком уж старается повесить убийство на Маккаллума. Что у него с Россом какие-то личные счеты. Может быть, в этом все дело – понять, что за черная кошка пробежала между Смитом и Маккаллумом?

Шеп подозревал, что это из-за женщины. Из-за Принцессы.

Она-то и есть ключ к разгадке – в этом Шеп готов был головой поручиться. А раз он приходится Шелби родней – троюродным или четвероюродным кузеном, он сам точно не помнил – выходит, что ее проблемы прямо его касаются.

– TiaВианка! – прервал его размышления пронзительный детский голосок.

Где-то в доме хлопнула дверь, послышался топот быстрых ножек – и мальчик лет четырех, блестя на солнце взъерошенной черной головенкой, бросился в объятия к тете. Вианка подхватила его на руки и закружила, смеясь еще громче мальчугана; полотенце соскользнуло на стул, и буйный водопад черных кудрей рассыпался по плечам.

– Ах ты, мой красавчик! – приговаривала она, целуя малыша в смуглые щечки. – Ах ты, мой ненаглядный! Это малыш Рамон, – объяснила она, обернувшись к Шепу. – Сын Роберто, моего брата, – и радость моей жизни!