Читаем без скачивания Граф Мечников - Василий Сахаров

— Так бы сразу и сказал, — ухмыльнулся сицилиец, — а то темнишь, мол, сами отобьемся.

Патти замолчал, и разговор перехватил Игнач:

— Мечник, а что начальство столичное насчет нас говорит?

— Генерал Еременко доволен, а значит, что и диктатор про наши успехи знает. Нам дали полный карт-бланш по всем нашим делам, живи и радуйся, громи всех, кто поперек пути встал, и договаривайся с нормальными людьми.

— А с «Гибралтаром» что?

— Норма. Готовится указ, по которому через пару-тройку дней капитан первого ранга Семенов вместе со всем личным составом ВМБ перейдет в подчинение Отдела Дальней Разведки при ГБ Кубанской Конфедерации. — Дав офицерам, время на обсуждение этой очень для них интересной новости, я продолжил: — Кроме того, планируется, что ближе к осени на Пиренейском полуострове будет основан еще один форт.

— Какой!?

— Где!?

— Кто!?

Соратники загомонили, а я остановил шум, дождался тишины и сказал:

— Нашим соседом намеревается стать знаменитый наемник Николай Буров по прозвищу Кара. После разгрома сектантов и взятия Харькова, он окончательно очистил свое имя перед ККФ и сейчас набирает людей для колонизации испанского побережья в районе Валенсии.

— Откуда же он людей и корабли возьмет?

Этот вопрос задал командир корвета, недавно получивший звание лейтенанта, Миша Тарпищев, который во время нашего похода в Средиземное море, командовал трофейной яхтой адмирала Папастратоса.

— С людьми все просто. Наемники, бывшие рабы сатанистов, кто успел в суматохе удрать в лес, добровольцы с Дона и прочий лихой народ. С кораблями все сложнее, ему вроде бы, пару десантных транспортов продают, а основная доставка людей на «Аделаиде» пойдет.

— Мечник, — Миша весело подмигнул, — Кара уже далеко не молод, а ты на его дочери женат. Богатым наследником стать сможешь.

— Чепуха это все. У Бурова еще две дочери имеются, которые недавно замуж вышли, и оба зятя с ним переселяться собираются. В этом случае мне чужого не надо, свое бы удержать и приумножить. Главное, что рядом с нами еще одно поселение от ККФ будет стоять, нам это только в плюс. Больше людей, больше стволов, глядишь, загоняем дикарей, тем более что Кара имеет опыт больших и серьезных походов.

После таких известий, все присутствующие еще разок выпили. А потом еще. И ближе к полуночи, каждый гость, что немаловажно, на своих ногах, отправился к себе домой. Я проводил товарищей, и вышел во внутренний двор, где догорал костер, на котором жарили шашлыки, и присел на широкую дубовую колоду рядом. Хотелось спать, но я знал, что именно сейчас не усну. Только глаза закроешь, и вертолеты полетели, все кружится и идет полная потеря ориентации. Вроде бы, и голова все соображает, и на своих двоих стою твердо, не покачиваясь, а вот же напасть, пока алкоголь по телу не рассосется, не уснешь. Ну, и ничего, папиросы имеются, на улице свежо, но не холодно, в спину никто не толкает, и мне есть, о чем подумать. Причем вопросов в голове очень много, даже чересчур, и на каком-то одном сосредоточиться сложно, только тему затронешь, как она за другую цепляется, и мысль в сторону уходит.

Сделав затяжку крепким турецким табачком, я выдохнул дымок и, почему-то, вспомнились дневники профессора Шульгина, психолога, который исследовал феномен дикарей-неоварваров. Жаль, не дожил он до наших дней, в голодный год «зверьки» схарчили профессора, но бумаги его, с моей помощью, все же дошли до сохранивших цивилизацию анклавов. Я с дневниками ознакомился, и не просто так, прочитал и забыл, а еще и со знающими людьми по этой тематике, во время своего долгосрочного отпуска, консультировался. Надо сказать, многое понял, и теперь имею свое, особое мнение о том, как же люди докатились до того, что к каннибализму скатились и живут, словно пещерные люди времен первобытнообщинного строя.

Итак, на человечество обрушилась чума, растоптавшая цивилизацию и уничтожившая весь привычный уклад существования немногих выживших людей, которые спасались, как только могли. При этом каждый человек испытывал сильнейший стресс, и не обычный, одномоментный, например такой, как гибель близкого человека, стихийное бедствие или потерю чего-то для себя важного, а долговременный, который длится годами. Разумеется, человек существо способное приспособиться к самым различным обстоятельствам и условиям жизни, такими уж нас мама-природа сотворила. Однако, все мы разные, каждый индивид это отдельная вселенная со своими собственными внутренними законами, жизненным опытом, знаниями, впечатлениями и реакциями на те или иные события. И когда происходят вещи, выходящие за пределы нормального человеческого восприятия вот тут-то и начинаются самые интересные с точки зрения профессионала-психолога, каким являлся покойный Шульгин, изменения психики.

Внутренний мир человека меняется. Посттравматический стресс (особенно долговременный) перекраивает личность разумного существа, люди подстраиваются под новые условия жизни, и часть Гомо Сапиенсов реагирует на все происходящее положительными реакциями. Человек бодрый и готовый к испытаниям, обладающий высокой внутренней организацией и сопротивляемостью к стрессу, ищет выход из трудной ситуации, пытается разрешить проблему, и для него беда это стимуляция всех его действий. Однако, таких людей не очень много, и подавляющее большинство граждан любого человеческого общества, их можно назвать «обычными» людьми, реагирует на стресс отрицательными реакциями, и это, более серьезный разговор.

«Обычный» человек, то есть среднестатистический, сталкивается со множеством сложностей, и реагирует на опасности и проблемы агрессией, депрессией, общей тревожностью, нарушением памяти, ослаблением концентрации внимания, притупленностью эмоций, бессонницей, грезами наяву, приступами ярости, суицидальными мыслями и так далее, список велик. Можно ли представить себе состояние такого человека на протяжении трех-четырех и более лет подряд? Да, можно, но прочувствовать нельзя, потому что немногие смогут пережить весь комплекс «большого стресса», который задевает в человеке все, каждую его реакцию, мысль и нерв. И все вместе это называется фрустрация — состояние поражения, мешающее достижению определенных целей.

Конечно же, организм человека, пытается защититься от фрустрации, ибо это ненормально, и такие попытки приводят к различным типам поведения. И один из таких типов это регрессия — обращение к самым простейшим и примитивным поведенческим моделям. Человек, впадающий в регрессивное состояние, возвращается в детство, делит весь мир на «черное» и «белое», в разы меньше разговаривает, чаще применяет физическую силу, чтобы доказать свою правоту или получить желаемое, общается преимущественно языком жестов и способен выполнять только самые примитивные действия. Главным в жизни такого индивида становится наличие пищи и сексуального партнера, идет частичный отказ от активного поведения, отрицается долговременное планирование, а мысли о будущем, становятся просто таки противны.

Все, кто не похож на такого человека, становятся для него врагами, а каждая нестандартная ситуация, не укладывающаяся в привычные стереотипные рамки, вызывает агрессию и злость. Такие индивиды сбиваются в стаи, становятся подобны животным и, в итоге, через пять-шесть лет, они втягивают в себя всех слабых и потерявших волю к жизни людей, и превращаются в «зверьков». А когда на структуру стаи, которая становится племенем, накладываются самые простые верования и появляются шаманы, кстати, как и патриархи, зачастую, они вполне адекватные люди, ради выживания встраивающиеся в систему общины, через поколение процесс становится необратим.

Может быть, это сложно? Вроде бы нет. Достаточно простое и логичное объяснение поведению людей, потерявших всяческий человеческий облик, не в одном конкретном месте, а в разных областях и странах по всей планете. Никакой магии и потусторонних сил, и все на поверхности. Вот только до Черного Трехлетия это были лишь теории, основанные на многочисленных одиночных примерах и опытах над людьми, а после, все превратилось в злую реальность, с которой нам теперь приходится сталкиваться и бороться.

Папироса в моей руке тем временем совсем истлела, одну затяжку только сделал, задумался, и не покурил. Щелчком пальцев, бумажная гильза отправляется в костер. Огонь моментально пожирает белый цилиндр, и я прикуриваю новую папироску. Снова затягиваюсь, выдыхаю, смотрю на багровые уголья, и мысли опять возвращаются к дикарям.

Как не крути, и чего не думай, а ближе к лету на нас накатится одна, а то и две орды дикарей. Размножаются эти твари быстро, действуют решительно и за счет этого уже не один анклав на территории бывшей Испанской республики зачистили. Сколько их будет? Точно не знаю, даже не смотря на показания пленных, захваченных во время боя вблизи Понтеведры, представить более или менее точные цифры нельзя. Минимум, от трех до пяти тысяч самцов, не считая самок и детенышей, которые после уничтожения кормильцев и поильцев тоже в атаку полезут, а максимум до десяти-пятнадцати тысяч боеготовых «зверьков». Мы их изничтожим, для меня это есть непреложный факт, но и сами понесем какие-то потери, а главное, будем вынуждены тратить на войну боеприпасы и вместо дела заниматься отстрелом двуногих тварей.