Читаем без скачивания Исповедь послушницы (сборник) - Лора Бекитт

– Не говорите глупостей, сеньор Мануэль. Вас ждет ваша дочь.

Мужчина растерялся.

– Паола? Она вас… наняла?

– Лучше сказать, попросила. Молчите, не тратьте силы. Если нам удастся выбраться отсюда живыми, вы обо всем узнаете.

Спаситель тяжело дышал; ему удалось отогнуть прутья, и теперь он старался прийти в себя. Несмотря на усталость, ему удалось подарить узнику беглую улыбку, ярко блеснувшую в ночном мраке. Мануэль вздохнул: десять лет он видел только усмешки, но никак не искренние, ободряющие улыбки.

Он подтащил к стене соломенный стул, встал на хлипкое сиденье и подтянулся к решетке. В этот момент загрохотала тяжелая дверь, в камеру заглянул охранник. Незнакомец немедленно скрылся из виду, а узник с невиданной прытью спрыгнул вниз, схватил первую попавшуюся тряпку и принялся затыкать разломанную решетку.

– Что ты делаешь? – подозрительно произнес охранник.

– Пытаюсь прикрыть решетку – на полу уже целое море, – ответил Мануэль, стараясь, чтобы голос звучал спокойно.

– С кем ты разговаривал? Я слышал голоса.

– Я говорил сам с собой, точнее, ругался. Или это непозволительно в этих стенах?

– Замолчи и ложись спать, – строго проговорил охранник и зазвенел ключами. – В такую погоду у меня раскалывается голова!

Он закрыл дверь и ушел. Узник медленно сполз по стене и с трудом перевел дыхание.

Спустя несколько минут незнакомец появился снова и настойчиво прошептал:

– Полезайте, пора!

Давно прошли те времена, когда Мануэль Фернандес безрассудно играл со смертью, когда при любых обстоятельствах не терял власти над своими движениями, мыслями и чувствами. Когда после пережитой опасности – была ли это стычка с врагом, утомительный переход через лесные дебри или что-то другое – не испытывал ничего, кроме торжества победителя.

Теперь, оказавшись на крыше, куда незнакомец почти выволок его – как котенка за шкирку, – он не мог с собой совладать. На Мануэля обрушились дождь, ветер, а еще – черное, могучее и непобедимое небо.

– Я не сумею, я слишком слаб, у меня нет сил, – простонал он, в панике думая о том, что уже не сможет вернуться в камеру. – Если вы меня понесете…

– Нет, – твердо произнес незнакомец, – не понесу. Вы должны идти сами.

Легко сказать «должны идти»! Крыша была скользкой, вдобавок по ней хлестали струи воды. Мануэль не удивился бы, если б их обоих попросту смыло дождем; с другой стороны, мужчина прекрасно понимал, почему неизвестный спаситель выбрал для побега такую непогоду: вокруг не было видно ни одного огня, а в невообразимом шуме терялся даже звук человеческого голоса.

Мануэль слегка успокоился, когда упрямый незнакомец обвил его талию веревкой, но ненадолго, потому что понял, что им придется как-то спуститься вниз.

Проклиная свою судьбу, мужчина пытался ползти следом за спасителем. Откуда этому молодому и дерзкому человеку знать, что когда-то он, Мануэль Фернандес, тоже был неутомимым, гибким и ловким, как леопард? Что он смеялся над смертью, равно как и над слабаками, которые закрывали лица при виде ее звериного оскала! Теперь даже звук имени собственной дочери не смог пробудить в нем прежних чувств.

Они подползли к краю крыши; им предстояло перебраться на другую, которая располагалась чуть ниже. Мануэль зазевался и чуть было не рухнул в темноту, будто оторвавшаяся черепица, но незнакомец вовремя успел схватить его за руку и поддержать, пока он карабкался наверх.

Потом бывший узник долго отдыхал, невольно представляя, как его тело разбилось бы о камни тюремного двора, голова раскололась, будто перезрелый плод, и во все стороны брызнули бы мозги.

– Что будет, если нас заметят? – прохрипел он и услышал спокойный, чуть насмешливый ответ:

– Меня – убьют, а вас посадят обратно в камеру. Кажется, вы именно этого и хотели?

Когда Мануэль в очередной раз глянул в черную бездну, он заявил, что ни за что не сможет спуститься вниз по стене, придерживаясь за веревку, даже если та надежно закреплена наверху.

– Перестаньте, вы отлично умеете это делать! – быстро проговорил незнакомец. Похоже, он начал злиться. – Медлить нельзя, у нас мало времени. Сейчас охранники сменяют друг друга, потом они начнут обходить территорию тюрьмы, а также осмотрят наружные стены!

– Нет, – сказал Мануэль и прислонился щекой к мокрому, холодному железу. – Иди, я остаюсь здесь.

От этого решения ему стало так хорошо и спокойно, что он сильно удивился, когда спаситель внезапно схватил его и хорошенько стукнул лбом об крышу.

– Клянусь, если вы немедленно не начнете спускаться, я сам швырну вас вниз, чтобы вы разбились о камни! Вы конкистадор, дворянин или червяк?!

«Я жертва инквизиции, узник мадридской тюрьмы, потерявший себя, почти позабывший собственное имя», – хотел сказать Мануэль.

Вместо этого он взялся руками за веревку и привычно проверил ее прочность. Получше закрепив «кошку», затаил дыхание и… провалился в бездну.

Страх, насквозь прожигающий его внутренности, постепенно растворялся в злобе, горячей, словно раскаленные угли. Он, бывший бесстрашный солдат, а еще – благородный человек, не должен сдаться, не имеет права упустить единственную возможность вырваться на свободу, потому что иначе он никогда не сможет… отомстить.

Грохот ливня смешивался с гулом его крови, яростно текущей в жилах, с бешеным стуком сердца. Ноги Мануэля с трудом отыскивали углубления в стене и выступы кирпичей. Веревка была натянута, как струна, так же как и его нервы. Его душа желала вырваться из обветшалой оболочки и взмыть вверх, в небеса, но пока ему надлежало спуститься вниз.

Когда подошвы несчастного коснулись земли, он не поверил в это. Гнев куда-то исчез, но теперь ему не было страшно.

Прошло несколько минут, прежде чем к Мануэлю вернулся дар речи. Пережитое истощило и без того скудные силы. Незнакомец терпеливо ждал, пока он придет в себя.

– Куда мы пойдем? – наконец прошептал бывший узник.

Смотревший на него человек произнес одно короткое теплое слово:

– Домой.

Он протянул Мануэлю длинный монашеский плащ. Тот натянул на голову капюшон и завернулся в плотную ткань.

Пока они шли по темным улицам Мадрида, дождь прекратился, лишь под ногами хлюпала жидкая грязь.

Ночные звуки казались Мануэлю знакомыми, но они многократно усиливались, тревожили и пугали. Стук человеческих шагов звучал, как удар молота по наковальне, далекие крики вонзались в мозг, будто острый нож, ветер зазывал, как не знающее покоя привидение. Бедняга давно отвык от всего этого, забыл, какой должна быть обычная жизнь.

Спутник Мануэля привел его в квартал Лавапьес, где прежде гордый идальго ни за что не согласился бы жить, ибо тот был застроен тесными многоквартирными домами, населенными отчаявшимися, ожесточившимися людьми. То был порог, отделявший многих несчастных от окончательного и безвозвратного падения. Здесь был общий двор с фонтаном, куда жильцы ходили за водой с глиняными кувшинами, где, выясняя друг с другом отношения, кричали и сквернословили.