Читаем без скачивания Попала! Замуж за злодея (СИ) - Солт Елена

Не разрывая зрительный контакт, герцог Блэк убрал палец с моего рта, приподнял подбородок и медленно, с расстановкой проговорил:

— Я люблю тебя, Мэрион, и я никогда не сделаю того, что причинит вред тебе или нашему ребёнку. Никогда, слышишь?

Я кивнула, он продолжал:

— Хорошенько это запомни: никогда, даже если со стороны будет казаться иначе, ты должна помнить то, что я сейчас сказал, и верить мне. Обещай, — требовательно приказал он, наклоняясь ко мне и накрывая мои губы своими.

Сознание путалось, уплывало, его близость снова дурманила мозг.

— Обещаю, — прошептала я и с готовностью ответила на поцелуй, касаясь его горячей мощной груди, чувствуя перекаты стальных мышц под подушечками пальцев.

Размеренное дыхание мужа наполнило комнату: герцог спал. Я лежала, положив щёку на ладони, и смотрела на догорающий огонь в камине. Снова бессонница, но есть и хорошие новости, разве нет? Даркнайт ясно дал понять, что не замышляет ничего плохого, и мне бы радоваться, но вместо этого я почему-то чувствую, как тревожно сосёт под ложечкой.

Следующим утром я позавтракала, выслушала отчёт о деятельности сиротского приюта, приняла несколько посетителей и в сопровождении леди Стоун направилась в комнату леди Вайолет.

Дарина неуверенно пыталась отговорить меня. Пока мы шли, фрейлина то и дело бубнила мне в спину:

— Не стоит вам ходить туда, госпожа.

— Почему же?

— Никто не знает природу болезни леди Вайолет, а вы в положении.

Я нахмурилась, но не сбавила шага, бросила через плечо:

— А что говорит лекарь?

— Всякий раз разное, — махнула рукой женщина. — А если хотите моё мнение — не знает он.

— Хмм, тогда я тем более должна увидеть её.

У входа в комнату Илоны мы столкнулись с Брюсом Вайолетом, выходящим из неё. Лицо красавца-блондина выглядело осунувшимся и печальным. Увидев меня, он поклонился:

— Ваша Светлость.

— Как она? — спросила я тихо, заглянув ему в глаза.

Вместо ответа брат Илоны покачал головой. Я переступала порог комнаты с дурными предчувствиями, и они оправдались.

Внутри было темно и душно, сильно пахло горькими травами, так, что невозможно было дышать! А вот и источник запаха: масляная лампа, из которой идёт вонючий дым. Окна занавешены плотными портьерами, сквозь которые не проходит свет. Слабо горит светильник на столике у кровати, на которой просматриваются очертания девушки. Светлый Бог, как же она исхудала! Передо мной была лишь тень прежней красавицы.

Тёмные круги под глазами, восковая кожа без единой кровинки, волосы спутаны и висят грязными прядями. Я опустилась на стул рядом с ней. Илона открыла глаза и удивлённо вскрикнула:

— Госпожа Мэрион! — девушка попыталась приподняться на локтях, но я остановила её.

— Не нужно, лежи! — провела рукой по её холодному лбу и улыбнулась. — Как ты?

— Не очень, Ваша Светлость.

— Что-то болит?

— Нет, Ваша Светлость, — помотала та головой.

За спиной хлопнула дверь. Пришёл лекарь. Заметив меня у постели больной, Бивер недовольно поджал губы:

— Миледи, не стоит вам здесь находиться.

Я проигнорировала эту фразу, поднялась и кивком головы пригласила лекаря пройти к окну, чтобы поговорить с ним один на один. К Илоне подсела Дарина и принялась что-то успокаивающе шептать ей, поглаживая ту по руке.

Мы с Бивером отошли подальше от кровати больной, я раздвинула занавески, скрестила руки на груди и тихо спросила:

— Итак, что с ней?

— Я не знаю, Мэрион, — он провёл рукой по волосам и добавил после паузы. — Случай редкий и крайне странный. В моей практике встречался всего один, очень похожий.

Бивер странно посмотрел на меня, я пожала плечами и требовательно спросила:

— И как? Вы тогда смогли помочь? Вылечили пациента?

Лекарь горько усмехнулся и покачал головой:

— Боюсь, что нет.

Я разочарованно выдохнула:

— Но надо же что-то делать! Я бы попыталась сама, но не могу, не знаю, с какой стороны подступиться! Она не ранена, нет проявлений болезни, и… если знаете, что можно сделать, заклинаю вас: говорите!

Лекарь мгновение смотрел на меня, затем отвёл взгляд и покачал головой:

— Если бы я знал, Мэрион, но боюсь, нам остаётся только молиться за леди Вайолет.

Я оглянулась на бедную девушку. Сердце дрогнуло от жалости, а потом я почувствовала злость. Поджала губы и процедила:

— Ясно, не можете помочь, тогда не мешайте.

Резким движением я раздвинула портьеры, комнату тут же залил дневной свет. Затем я распахнула окно, впуская свежий воздух. Прошла к масляной лампе и загасила её. Достала из шкафа ещё одно одеяло и накрыла им Илону. Затем позвала служанку и приказала принести большой кувшин травяного отвара. Упёрла руки в бока и сердито сказала, обращаясь к лекарю:

— Больной нужен свежий воздух и обильное питьё, а вы устроили здесь какой-то склеп. В таких условиях и здоровый недолго протянет! Пусть видит, как утро сменяет день, затем вечер и ночь, пусть знает, что жизнь продолжается. Жизнь, в которую она обязательно вернётся!

Бивер склонил голову и равнодушно прошелестел «как вам угодно, Ваша Светлость». Вернулась служанка с подносом, на котором стоял пузатый чайник и чашки. Я налила тёплый напиток и поднесла к губам фрейлины. Илона приняла чашку и сделала несколько глотков. Я сказала наставническим тоном:

— Пей побольше жидкости и поправляйся! Ты нужна нам, нужна мне, мы все будем ждать тебя, дорогая. Всё будет хорошо, ты обязательно поправишься, поняла?

Илона кивнула. Я погладила её по щеке и вышла из комнаты в смешанных чувствах, словно что-то упустила, но что именно?

Даркнайт.

Подошёл к окну в кабинете. Хлопья белого снега кружились за стеклом и медленно падали вниз, застилая всё белым ковром, надёжно скрывая под собой грязь, мусор, нечистоты. Словно по волшебству, всё преобразилось, сделалось девственно-чистым. Так просто. Вот бы и в жизни всё было так же…

Внизу раздался радостный детский смех, и показалась Мэрион в окружении десятков ребятишек. Кажется, она что-то говорила про детский праздник, который хотела устроить. Дети галдели наперебой и что-то ей рассказывали, поправляя съехавшие набок шапки и расталкивая друг друга, потому что каждый хотел приблизиться к ней, а она внимательно слушала их, гладила по головам и тепло улыбалась. Почувствовал укол ревности оттого, что она улыбалась другим, пусть и каким-то детям.

Жена словно почувствовала мой взгляд: задрала голову, подставив к глазам руку в пушистой варежке, заметила меня и помахала. Уголки губ непроизвольно дёрнулись вверх, я поднял руку ладонью вверх, отвечая на её приветствие.

Посреди двора стояла большая ель, на которую были навешаны вещи разной степени нелепости: обшитые яркой тканью коробки, обклеенные кожей бутылки и другая дребедень. Всё это Мэрион почему-то называла ёлочными игрушками, и целый месяц мастерила их с фрейлинами и детьми. Смотрелось всё это весьма странно: на бедной ёлке не осталось живого места, но дети и жена пребывали в полном восторге.

При помощи служанки и фрейлины Мэрион выстроила детей вокруг дерева, заставила всех взяться за руки двигаться друг за другом, распевая песни. Всё это незаметно перешло в игру в снежки.

За спиной скрипнула дверь: слуга принёс срочное донесение.

— Оставь на столе, — сказал, не оборачиваясь, заранее зная, что в нём.

Мне бы вернуться к делам, а я глаз не могу отвести от жены, хохочущей в окружении детей, пока что чужих. Перевёл взгляд на её выдающийся живот: до родов осталось недолго. Здоровье и спокойствие Мэрион это самое главное сейчас. Ничто не заставит её нервничать. Никто не помешает ей родить этого ребёнка, моего ребёнка. Мне нужен наследник, и я его получу, а уже после этого…

Вернулся к столу и вскрыл только что полученное письмо. Облегчённо прикрыл глаза. Всё идёт по плану. Мой сын получит то, что заслуживает по праву рождения. Мой сын будет править миром. Когда он родится, ничто меня не остановит.