Читаем без скачивания Завтрашний взрыв - Иван Алексеев

Джоану потряс рассказ о печальном финале первого русского конкурса красоты, призом в котором была настоящая царская корона. Ни она, ни Катька, конечно же, не могли знать, что, возобновившись через четыреста с лишним лет, многие подобные конкурсы будут так же заканчиваться трагически для победительниц, завоевывающих бутафорские короны «королев красоты».

— Ну, ладно, сестренка. — Катька поднялась со скамейки. — Ты, коль сама париться не хочешь, так бери веник да меня еще разок попарь!

После парилки девушки искупались в пруду и еще долго сидели, не одеваясь, возле баньки, овеваемые теплым и ласковым майским ветерком. Такое единение с природой было немыслимо в чопорной Англии, там и для верховой езды, и для охоты, и для игры в мяч дамы надевали предписываемые светскими приличиями закрытые платья, страшно неудобные, жаркие и душные, в которых, ужасно потея, им приходилось прыгать и скакать по веселым зеленым лужайкам. Отдохнув, Катька и Джоана облачились в тонкие льняные рубахи, просторные и удобные сарафаны и по дорожке, пролегавшей среди цветущих яблонь, не спеша отправились в терем.

Они уже приближались к выходу из сада, когда увидели, что навстречу им идет боец. На нем было обычное обмундирование дружинника Лесного Стана, разве что изрядно поношенное, выгоревшее на солнце, полинявшее от дождей. Джоане его лицо показалось знакомым. «Наверное, кто-то из тех, с кем я встречалась на пути с корабля в их лагерь», — подумала было девушка. И тут ей в уши ударил дикий визг Катьки, рванувшей навстречу бойцу. Сбитая с толку этим визгом, Джоана, которую Катька во время занятий рукопашным боем постоянно учила бросаться на противника «с криком, с ревом, с остервенением», автоматически встала в боевую стойку. Катька действительно бросилась на дружинника, повисла у него на шее, но как-то странно: без разножки, без удара коленом.

— Михась!!! Братик!!! — наконец удалось произнести Катьке внятные слова.

Руки Джоаны опустились, вернее, упали, да и сама она едва устояла на ногах. Все окружавшее ее — цветущие яблони, силуэты Катьки и дружинника — потеряло четкость очертаний, расплылось, подернулось влажной пеленой. Звуки стали приглушенными, протяжными, доносящимися откуда-то издалека.

— Здравствуй, Катенька, сестренка моя любимая!!!

— Здравствуй, братик! Ну, что ты стоишь как столб, подойди скорее к Джоаночке!

— А где она?

— Да вот же, перед тобой!

Из пелены перед Джоаной словно вынырнуло, приблизившись, лицо Михася. Да, это был он, сильно похудевший, возмужавший, но по-прежнему такой родной и любимый.

— Джоана… — прошептал он задрожавшими губами.

Джоана зарыдала от счастья, протянула к нему руки. Он подхватил ее, заключил в объятия, легко, как пушинку, оторвав от земли, взял на руки и понес, целуя заплаканные глаза, волосы, губы. Она, словно маленький ребенок, прильнула к его груди и затихла, боясь пошевелиться, боясь прогнать этот сказочный сон, эту чудесную мечту, внезапно ставшую явью.

Первой пришла в себя Катька.

— Михась, ты куда ее несешь? — воскликнула она почти обычным своим голосом, в котором уже начинало звучать привычное ехидство.

Михась сделал еще несколько шагов и остановился.

— Не знаю, — наконец, словно очнувшись от сна, вымолвил он.

— Поставь мою подругу на землю и изволь объяснить, откуда ты взялся! Мы тут с ног сбились, его разыскивая, а он явился как снег на голову и целуется как ни в чем не бывало, — произнесла Катька нарочито сердитым тоном, но не выдержала, вновь подбежала к брату, уткнулась носом в его плечо, едва сдерживаясь, чтобы не расплакаться.

Так они некоторое время стояли молча и не шевелясь.

— Ладно, пойдемте, мои хорошие. — Катька вновь взяла инициативу на себя. — Тут неподалеку, в глубине сада, есть полянка укромная, а на ней — стол да скамеечки. Вот там и посидим поговорим. Помнишь эту полянку, Михась?

Михась как-то неопределенно кивнул в ответ на речь сестры, не отрывая счастливого взгляда от лица своей возлюбленной. Катьке пришлось потянуть его за рукав, чтобы заставить двигаться в нужном направлении.

Под Катькиным руководством они дошли до полянки, уселись на скамеечки возле стола, за которым меньше года тому назад (а им казалось, что прошла целая вечность!) проведено было столько веселых пиров и с братьями-лешими, и со стражником Степаном, героически погибшим в неравном бою с опричниками. Джоана, естественно, сидела на коленях у Михася. Они так и не разомкнули объятий.

Катьке уже надоело умиляться и лить слезы по поводу этого нескончаемого молчаливого диалога влюбленной пары, которой совсем не нужны были слова, а лишь взгляды и прикосновения. Катьке очень хотелось поговорить, ее просто распирало от вопросов. В конце концов, сейчас время военное, она является бойцом особой сотни, и в ее служебные обязанности входит получение соответствующей информации.

— Боец, изволь немедленно доложить уполномоченному представителю особой сотни обстоятельства своей отлучки из рядов дружины и сегодняшнего прибытия в выносное подразделение боярина Ропши! — громко и решительно скомандовала девушка, понимавшая, что только чувство долга может побороть бушевавшее в душе брата чувство любви.

Катькин метод подействовал. Михась выпрямился при словах команды, чуть отстранился от невесты, впрочем, по-прежнему продолжая ее обнимать. Лицо дружинника приняло сосредоточенное выражение, и он произнес вполне деловым тоном:

— Я прибыл к боярину Ропше с устным донесением от полусотника Разика. Немедленно по прибытии встретился с боярином и сообщил ему сведения об обстановке на театре военных действий. После чего был отпущен для свидания с сестрой и невестой.

— Как от Разика? Так они все-таки тебя нашли? Где?! Когда?! — воскликнула Катька.

— Мы встретились во время боя на Засечной черте почти неделю назад.

— А как ты оказался на Засечной черте? И где пропадал более полугода?

— Раны залечивал, отлеживался то в лесном ските, то в одном селе. — И Михась произнес название села.

Услышав это название, Катька вздрогнула, как от озноба. Ведь они ж там были, проводя свои поиски! В ее цепкой профессиональной памяти мгновенно всплыло множество ярких деталей и мелких подробностей. Но девушка, вернее, боец особой сотни Лесного Стана не стала выражать вслух свои эмоции и недоумение. «Что-то здесь не так! — решила она. — Не могли же мы лопухнуться, как малыши-первогодки. Нужно всю эту информацию на досуге хорошенько обдумать, еще порасспросить Михася, но не прямо, а как бы между прочим. Есть во всем этом некоторая нестыковочка, которая мне почему-то весьма не нравится!»