Читаем без скачивания Частная жизнь Гитлера, Геббельса, Муссолини - К Енко

ПЕРВАЯ ЛЮБОВНИЦА

В Гуалтьери у Муссолини появилась первая любовница - красивая двадцатилетняя женщина, жена солдата. Бенито обращался с ней исключительно жестоко. "Наша любовь была неистова, наполнена ревностью, - признавался он с каким-то диким восторгом. - Я делал с нею все, что мне хотелось". Они ссорились, дрались и прелюбодействовали с тем отчаянным самозабвением, которым характеризовались впоследствии все любовные похождения времен его юности. Однажды он ранил её, глубоко всадив в бедро нож, который по-прежнему всегда носил с собою. Всякий раз Бенито терроризировал и запугивал её и, занимаясь с нею любовью, прибегал к насилию, удовлетворяя свой эгоизм. Солдатка стала не первой женщиной, с которой он так обращался. Еще будучи студентом в Форлимпополи, Бенито посещал местный бордель, где наткнулся на проститутку, о дряблом теле которой, "выделявшем пот из всех пор", рассказано в отрывках из его автобиографии, написанной им в тюрьме Форли в октябре 1911 года. Там описываются также его налеты на танцплощадки вместе с другими хулиганами и драки за обладание девочками.

На протяжении всей своей жизни Муссолини вспоминал эти бесчинства юности с гордостью и удовольствием, любил говорить и писать о своем насилии и страстях. В 1902 году, подстегиваемый, как он отмечал позднее, желанием избавиться от надоевшей рутины, Бенито поехал в Швейцарию на правах "рабочего без средств". Он утверждал, что там преодолел долгие дни голода и отчаяния, болезней и тюремного заключения, не имея в кармане ни гроша, кроме никелевого медальона с изображением Карла Маркса. Бенито спал под мостом в картонных коробках, в общественной уборной вместе с польской беженкой, студенткой медичкой, любовные утехи которой оказались "незабываемы". В июле он нашел работу помощника каменщика и написал из Лозанны другу о своих мытарствах.

"Работал по одиннадцать часов в день за 32 чентезимо в час. В день двадцать один раз поднимался с нагруженной кирпичами тачкой на второй этаж строящегося здания. Под вечер мышцы на руках вздувались. Питался картошкой, запеченной в золе, бросался в постель - на кучу соломы - прямо в одежде. На следующее утро ровно в пять просыпался и снова шел на работу. Меня охватил страшный гнев беззащитного существа. "Хозяин" вывел меня из себя. Наступил субботний вечер. Я сказал "хозяину", что хочу уходить и попросил уплатить мне за работу. Он пошел к себе в контору, а я остался в коридоре. Вскоре он вышел. С нескрываемым гневом швырнул мне в руки двадцать лир и несколько чентезимо, заявив: "Вот твои деньги, ты их украл". Я прямо окаменел. Что мне было с ним делать? Убить его? Что я ему такого сделал? Ничего. А почему он так себя вел? Потому что я был голодным, и у меня не было ботинок. Я до предела износил пару на камнях стройки, и у меня кровоточили руки и подошвы ног".

Позднее, по его словам, Бенито работал землекопом и разнорабочим в мясной лавке, затем посыльным в винном магазине и на шоколадной фабрике. Однажды его арестовали за попрошайничество на улицах Лозанны, а в другой раз - в Женеве, когда он оказался без работы и напал на "двух англичанок, сидящих на скамье со своим завтраком - хлебом, сыром, яйцами. Я не мог удержаться, - признался он. - Набросился на одну из ведьм и вырвал у неё из рук еду. Если бы они попытались сопротивляться, я бы задушил их - задушил бы, поверьте мне!"

К концу лета он подыскал постоянную работу и больше не голодал. Поскольку рабочие, с которыми Бенито общался, считали его интеллигентом, ему предложили пост в секретариате лозаннского отделения Профсоюза каменщиков и работников физического труда, где он стал ответственным за пропаганду. Муссолини давал также уроки итальянского языка и получал деньги за статьи, в которых излагал особую форму анархического социализма. Здесь Бенито давал волю своему антиклерикализму и извращенному чувству социальной справедливости, демонстрируя злобную враждебность по отношению к тем людям и классам, к которым питал личную неприязнь. Он стал много читать, настойчиво и бессистемно, как будто хотел за несколько месяцев постичь всю историю политической философии. В спешном порядке Муссолини ознакомился с различными работами Лассаля, Каутского, Кропоткина, Маркса и Шопенгауэра, Штирнера и Ницше, Бланки и Бертони, заимствуя у них идеи, искажая и развивая их. Позднее он накинулся на Бабефа, Прудона, Канта и Спинозу, Гегеля, Фихте, Сореля и Гюйо. Все, что он читал, оказывало на него огромное влияние, так что одна женщина, с которой Бенито повстречался в Женеве, имела полное основание сказать, что "его философские взгляды всегда отражали мысли последней прочитанной им книги". Муссолини черпал вдохновение не в произведениях Маркса, которого так и не понял, а в трудах и полной драматизма жизни Луи Огюста Бланки, неистового французского революционера, а также князя Петра Алексеевича Кропоткина, русского анархиста. Примечательно, что единственным произведением, упомянутым в его автобиографии, стала книга Гюстава Лебона "Психология толпы".

ЧУВСТВЕННАЯ СОЦИАЛИСТКА ИЗ РОССИИ

Поглощенный идеалами насилия, Муссолини скитался по улицам Лозанны и Берна, не уставая спорить и ругаться, выступать с зажигательными речами перед членами своего профсоюза. Вечера он большей частью проводил в обществе русских студентов, представителей богемы и нигилистов. Пил с ними, предавался любви и спорил, по словам его слушателей, так неистово, как будто бы "каждый его день мог стать последним". Они называли его "Бенитушко", но Муссолини возражал против подобного проявления нежности, предпочитая именоваться "апостолом насилия". "Когда же наступит день мести?" - постоянно вопрошал он. - Когда же люди освободятся от тирании и религии, этой "аморальной болезни ума?" "Кто такой был Христос? - спрашивал он в грубой форме и отвечал: - Жалкий, ничтожный человек, который за два года обратил в веру всего несколько деревень и учениками которого была дюжина невежественных бродяг, подонков из Палестины? Что представляла собой Швейцария? Демократию сосисочников, которая никогда не знала, как найти способ выразить свой протест и притворялась, что не понимает своего огромного позора, уверовав, видимо, в то, что яблоко Вильгельма Телля достаточно для увековечения традиции свободы".

Летом 1903 года, по мнению миролюбивых швейцарцев, Муссолини зашел слишком далеко. Его арестовали за обращение к членам своего профсоюза в Берне, в котором он предложил объявить всеобщую забастовку и призывал к насилию, как к средству удовлетворения требований, выдвинутых рабочими. Проведя двенадцать дней в тюрьме, Муссолини был выдворен из Бернского кантона и спешно переправлен через границу в Кьяссо. Однако менее, чем через неделю он вновь появился в Швейцарии ещё более неистовый, чем ранее.

Бенито исполнилось только двадцать лет, а выглядел он уже как закаленный революционер, рано повзрослевший благодаря горению внутренних страстей. Его длинные волосы уже начинали редеть, а черные глаза сильно поблекли. Белизну кожи подчеркивали темные усы и короткая бородка, которую он изредка сбривал.

Анжелика Балабанова, умная чувственная социалистка из России, говорила, что Бенито редко моется. Маргарита Сарфатти, также социалистка и позднее одна из биографов и близких друзей Муссолини, восхищалась умом Балабановой, но, возможно, из-за ревности, не могла скрыть своей неприязни к ней как женщине. "Спасительная благодать юмора полностью обошла её, полагала Сарфатти. - Но ещё в большей степени у неё отсутствовало чувство прекрасного. И это её счастье! Иначе она бросилась бы в ближайший колодец. В реальной жизни Анжелика почти несоприкасалась с водой".

По мнению Балабановой Муссолини был нервным, легко возбудимым, жалким, склонным к богохульству человеком, мстительным, нарочито плохо одевавшимся лентяем, ненавидевшим физический труд и возомнившим себя интеллектуалом. Он постоянно жаловался на здоровье, хвастаясь одновременно своей силой. Анжелика, впрочем, предполагала, что за этим броским, самоуверенным фасадом может скрываться робкий, неуверенный в себе человек, если окажется в обществе людей, стоящих выше него в социальном и интеллектуальном плане. Когда она впервые говорила с ним, у неё создалось впечатление, что она никогда в жизни не видела "более жалкого существа. Несмотря на огромную челюсть, ожесточение и беспокойный блеск его черных глаз он производил впечатление человека крайне робкого. Даже слушая меня и при этом теребя нервными руками большую черную шляпу, он, казалось, был более озабочен своим внутренним кипением и менее всего прислушивался к тому, что я говорила". Но в тот период он Анжелике нравился, хотя позднее она возненавидела его за предательство социализма.

К концу 1903 года Муссолини вернулся в Италию к больной матери. Как только ей стало лучше, он вновь отправился в Швейцарию, чтобы избежать призыва на воинскую службу, поскольку был ярым противником войны, глубоко презиравшим "платных рабов короля" в их "неуклюжих шинелях, с грудями, усеянными крестами, наградами и другим товаром иностранного и отечественного производства.., пускающих людям пыль в глаза, нагло выставляя себя напоказ". Не прошло и недели, как Муссолини вновь арестовали, и он провел Пасху 1904 года в тюрьме в Люцерне. Позднее он называл эти дни "одними из самых мрачных в моей юности". Слушая колокольный звон, доносившийся с улицы, Бенито размышлял над тем, не вышлют ли его из Швейцарии по выходе из тюрьмы, отправив в Италию, где за уклонение от воинской повинности его ожидало тюремное заключение сроком на один год. Но к огромному облегчению Муссолини его ссадили с поезда ещё до того, как он доехал до Кьяссо. Хотя Бенито и выдворили из Женевского кантона, ему, однако, разрешили вернуться в Лозанну, где проживали, пытаясь найти работу, тысячи итальянских эмигрантов. Однако Муссолини оказался удачливее многих из них. К тому времени он хорошо говорил по-французски и сносно по-немецки, кроме того немного знал английский и испанский. Он сумел как-то устроиться и даже, по его словам, посещал в Лозаннском университете лекции Вильфредо Парето и летние курсы при Женевском университете. Муссолини давал уроки итальянского языка, переводил с помощью русских и польских друзей философские и политические книги, писал статьи, занимал деньги у матери и у всех, кто мог их дать, пока наконец в ноябре 1904 года король Италии не объявил об амнистии дезертирам в честь рождения своего сына - принца Умберто.