Читаем без скачивания Язык и этническая идентичность. Урумы и румеи Приазовья - Влада Баранова

В Малом Янисоле считается, что все приезжие очень скоро выучивают румейский хотя бы пассивно, потому что это необходимо для нормальной коммуникации. Правда, некоторые наблюдения свидетельствуют о том, что неизбежность овладения приезжими румейским – не более чем стереотип. Однако среди приезжих действительно есть люди, овладевшие румейским не хуже, чем их ровесники – местные уроженцы. В Малом Янисоле, как и в неблагополучном поселке Ялта, распространено мнение, согласно которому говорить на румейском при тех, кто не понимает этого языка, считается неприличным, и информанты утверждают, что они никогда так не делают. Тем не менее, если в Ялте действительно по этим или другим соображениям не говорят по-румейски в присутствии тех, кто не понимает языка, в Малом Янисоле, по-видимому, иная речевая практика: мужчины, работающие в колхозе, используют румейский, в том числе – в присутствии русскоязычных. При этом новичкам ничего не остается, как выучить румейский, в чем им готовы помочь: «Вот парень приехал из Тверской области, женился, жена уехала в Грецию, он остался с ее родителями и навострился, понимает все. Такие слова знает, которые я не знаю. Он на тракторе работает, там начальник, сварщики, они все местные. Они разговаривают на работе, он раньше подойдет и слушает. И вот так он потихоньку-потихоньку. Первое, говорит, я мат выучил. А потом уже все остальное. Едем в автобусе, он мне говорит: „Как будет поцеловать там девушку?“ Как-то… Я ему записал, он учил» (АПА, румей, год рождения неизвестен, Малый Яинсоль).

В первую очередь к этой группе относятся люди, побывавшие в Греции. За последние 15–20 лет отъезд на постоянную или временную работу в Грецию стал обычным для тех, кто может доказать свое греческое происхождение. Уезжающие на временную работу проводят в Греции от полугода до нескольких лет, то есть достаточно времени для того, чтобы в какой-то степени овладеть НГР «естественным путем»: никаких льгот на обучение греческая сторона не предоставляет. Как правило, это люди 1960-х гг. рождения и младше, преимущественно женщины, так как востребованными оказываются традиционно женские специальности: сиделка, прислуга, нянька. Для людей этого возраста румейский уже не является первым языком. Часто они говорят, что знают румейский хуже, чем НГР, и, как правило, низко оценивают румейский в сравнении с НГР. Те, кто выучил НГР в вузах, крайне низко оценивают собственное знание румейского и относятся к нему скорее негативно. Дети, изучающие НГР в школах, иногда используют новогреческие слова и конструкции при переводе анкет, однако употребление этих слов и конструкций в обычной речи не зафиксировано.

Так выглядят основные группы носителей румейского языка в Малом Янисоле. Проводя границы между группами, я опиралась на возраст в первую очередь, но, разумеется, на уровень знания румейского языка влияет не собственно возраст, а связанные с ним параметры, которые можно разделить на два типа: (1) характеристики, определяемые годом рождения (от них зависит, знали ли родители информанта русский язык, учился он в греческой или русской школе, был ли в Греции); (2) характеристики, связанные с ожиданиями сообщества, согласно нормам которого каждому возрасту соответствует определенное поведение: подростки должны вести себя не так, как дети, старики – не так, как молодые, и т. п. В число этих ожиданий входят и нормы употребления языка. От детей ожидают незнания румейского; о подростках существует мнение, что они понимают по-румейски и разговаривают на этом языке между собой; старикам полагается знать румейский хорошо, даже лучше, чем русский. При выделении возрастных групп мы старались указать конкретные механизмы, определяющие частоту использования и степень владения румейским языком носителями внутри группы (такие, как стремление подростков использовать румейский в качестве игрового языка, общение с более старшими носителями языка внутри коллектива и пр.). В лингвистическом отношении внутри группы расхождения между идиолектами отдельных носителей, с точки зрения стороннего наблюдателя, минимальны. В других румейских поселках носители также делятся на группы с разными нормами использования и владения языком, хотя сами группы (их границы и характеристики) могут отличаться от выделенных в поселке Малый Янисоль. В каком-то смысле благополучные и неблагополучные с точки зрения языковой ситуации поселки различаются механизмами, определяющими использование языка людьми определенного возраста. Например, в поселках Ялта, Сартана, Византия подростки не употребляют румейский в качестве игрового (тайного) языка и пассивное владение им, если даже оно есть, не переходит в активное.

Для подавляющего большинства румеев первым языком румейский не является, а степень владения им как вторым языком зависит от социолингвистической ситуации в конкретном поселке и от жизненных обстоятельств. Люди, выучившие румейский в подростковом возрасте как второй язык, также могут стать полноценными носителями румейского или считать себя таковыми.

Языковую ситуацию в большинстве урумских поселков формируют русский, украинский и урумский. Для некоторых поселков важно также преподавание новогреческого (например, это верно для поселка Старый Крым), однако, в отличие от румейских поселков, было бы преувеличением считать, что новогреческий участвует в формировании языковой ситуации в урумских поселках. Для одного из поселков (Гранитное) важным дополнительным фактором является крымско-татарский язык, поэтому положение здесь будет рассмотрено отдельно.

Урумский язык также находится в ситуации языкового сдвига, причем исторические источники и демографические данные указывают на то, что распространение доминирующего русского языка началось у урумов раньше, чем у румеев. Именно урумы основали абсолютно русскоязычный – на сегодняшний день – город Мариуполь. Урумские поселки часто крупнее румейских, поэтому и становятся районными центрами и получают статус поселков городского типа, что влечет за собой большее распространение русского языка.

Статус украинского в соотношении с русским языком чрезвычайно похож на тот, что описан выше для румейских поселков и, в целом, совпадает для преимущественно русскоязычного Донбасса. Украинский язык население не использует и, как правило, не владеет им; почти все жители поселка предпочитают украинским телеканалам русские. Знание украинского необходимо только для двух небольших групп: поступающих в вузы и поселковой администрации (часть документации, отправляемой в «центр», необходимо вести на украинском языке, что вызывает подчас значительные затруднения; внутреннюю документацию в ряде областей Восточной Украины можно вести на русском языке).

В 2002–2004 гг. в поселке Старый Крым были опрошены около 50 информантов (с некоторыми я встречалась по несколько раз); на основании интервью с этими людьми заполнялись лингвистические анкеты, позволяющие оценить степень владения языком. Кроме того, в течение нескольких лет я наблюдала, в каких именно ситуациях двуязычные жители поселка используют урумский и русский языки.

Как уже отмечалось в главе 5, Старый Крым – средний по количеству населения поселок для Приазовья (около 6200 жителей), фактически является пригородом Мариуполя. Практически во всех сферах используется обладающий высоким статусом русский язык. Постепенно распространение русского привело к вытеснению урумского; не будет ошибкой предположить, что уже несколько поколений усваивают русский язык как первый. В каком-то смысле распределение русского и урумского языков в поселке достаточно стабильно, и русский занимает доминирующее положение. В официальных ситуациях всегда используется русский (например, в поселковом совете, кабинете директора школы), тогда как к урумскому прибегают только в неформальном общении (дома или в компании сверстников). Употребление урумского языка в публичной сфере расценивается как смешное, некультурное или невежливое поведение.

Представители старшего поколения говорят по-урумски только между собой, а по-русски, как правило, – с молодежью (вне семьи) и младшими членами семьи (преимущественно). Урумский используется для общения между собой старшими поколениями семей (например, пожилые супруги могут разговаривать по-урумски), а также в компании сверстников-стариков (например, соседей или коллег, если их работа не связана с общением на русском языке[87]).

В трудовом коллективе урумский используется только в случае равного (и достаточно низкого) статуса участников. Например, в школе летом работали пожилые женщины-подруги (технички, сторожа и уборщицы, приходившие каждый день делать ремонт), которые в большинстве случаев говорили между собой по-урумски. Они объясняли, что привыкли общаться между собой по-урумски и, кроме того, для урумов такая коммуникация имеет менее формальный оттенок: можно свободно жаловаться на нежелание работать, усталость и т. д. Женщины полагали, что на урумском их не поймут учителя и школьное начальство, не знающее урумского (директор и некоторые другие представители начальства в школе – приезжие или сильно русифицированные урумы). Это объяснение не совсем точно: среди учителей и завучей есть и урумы, владеющие (в какой-то степени) урумским языком, однако мои наблюдения показывают, что к ним уборщицы и сторожа обращались по-русски.