Читаем без скачивания Нерушимый 4 - Денис Ратманов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
А я подумал, что мне надо побыстрее вернуться в строй, к игре с командой Кирюхина так точно, а если пойдут слухи, что я серьезно поломался, потом долго объяснять, как мне удалось так быстро выздороветь.
Вот только не насобирают ли наши полную корзину за это время? Не должны, им теперь главное — к воротам никого не пускать, а когда вернусь, наверстаем.
— Подал жалобу, — отчитался Микроб.
Я закрыл глаза, пытаясь разжечь внутреннее солнце. Интересно, как быстро получится зарастить кость? За неделю? За две? Вряд ли за день.
Боль отвлекала, и получалось не очень. Солнце только начинало разгораться и тут же гасло. И вот наконец удалось его удержать. Сперва маленький светящийся шар, заполняющий тело теплом. Вот он больше, еще больше. Тянутся золотые лучики в стороны, направляю их по венам и артериям — к ноющей ключице, которую внутренний взор видит темной, почти черной. Коснуться черноты лучом …
Круги перед глазами. Больно, блин! Как кипятком плеснули.
Ладно, буду знать, что больно, и теперь точно удержу.
В этот раз разжечь солнце получилось быстрее, но только пошли лучи, как Микроб выругался и отвлек.
— Прикинь, деза пошла гулять по сети.
— Какая? — насторожился я.
— Что ты в больнице на вытяжке, а значит хана нашей команде. Ну не сволочи?
— Подай еще жалобу, — посоветовал я. — Спроси у Саныча, куда написать опровержение.
— Так он уже дрыхнет.
— Значит, утром, — сказал я. — Спи давай, мне-то пофиг, а вот ты завтра будешь вареный на тренировке.
Мне нужно было, чтобы никто не отвлекал, не мешал концентрироваться. К счастью, Микроб послушался, выключил телефон, перевернулся набок, поворочался немного и затих. Все, тишина, лишь равномерный перестук колес, теперь можно пробовать лечиться.
Это оказалось сложнее, чем думалось поначалу. Было больно, очень больно, я три раза начинал заживлять трещину и каждый раз прерывался. Лишь с четвертого раза получилось скользнуть лучом по кости, но иссякли силы, и меня так вырубило, что, когда поезд прибыл в Михайловск, еле встал.
Потом — поездка домой на такси, хотя идти было близко. Не принимая душа и не раздеваясь, я упал на кровать, заснул и не слышал, как все ушли на тренировку.
Проснулся в одиннадцать, проверил сообщения: Димидко велел прийти в санчасть к Дарине на массаж. Нет, сперва попытаюсь поработать с внутренней энергией.
В этот раз почти получилось подлечиться, чернота сменила цвет на темно-коричневый, тогда как здоровые ткани были золотистыми или зелеными, и пропала боль.
Черт! Думал, проще будет. А так и правда могу выпасть на целый месяц.
Упрямство подначивало попытаться еще раз, но усердствовать я не стал, чтобы снова не истощиться. Вышел на улицу, сделал несколько шагов, выругался и вызвал такси — каждый шаг по-прежнему отзывался болью. Но больше мешало не это, а осознание, что я по своей тупости подвел команду.
Когда прибыл на стадион, команда отрабатывала пасы, а Димидко бил по воротам, на которых стоял Васенцов. Выглядел парень по-прежнему потерянным. Отвык он от ответственности. Впрочем, нет, не отвык. Васенцов был запасным и в прежние времена.
Димидко приветственно помахал мне и кивнул на основное здание спорткомплекса. Топая туда, я поглядывал на экран телефона. Почему-то очень хотелось, чтобы написала Лиза, но — «кто придет на память, тот на помощь не придет».
Дарина ждала в медицинском кабинете, поднялась из-за стола, поправляя бело-зеленый медицинский костюм.
— Привет, Саша. Ты как?
Произнесла она это таким голосом, что меня будто бы теплом обдало. И как в одном человеке уживается тяга к кровавым единоборствам и такое всеобъемлющее сострадание?
— Живой, — улыбнулся я, усаживаясь на стул.
Она захлопотала, расстелила на массажном столе полотенце, расставила баночки с каким-то мазями и притирками.
— Готово, пациент, — сказала она, немного смутившись. — Раздевайтесь!
— Я бы с ра… в общем, разделся, но не могу поднять руку.
Дарина озадаченно посмотрела, прикидывая, как освободить меня от одежды.
— Рубашка у тебя есть? Ну, чтобы с пуговицами спереди или на молнии? Потому что с футболкой будет тяжело. Сейчас-то я помогу, а сам…
Она подошла, постояла немного и принялась снимать с меня бандаж.
До чего же отвратительно ощущение беспомощности! Это что же, меня Клыков теперь раздевать будет? И снова на ум пришла Лиза, заполнила образовавшуюся пустоту, но я отмахнулся от назойливой мысли.
Дверь распахнулась, когда Дарина стягивала с меня футболку. Увидев гостя, она отступила на шаг. Я повернул голову.
К нам пожаловал Лев Витаутович. С нами в Саратов он не поехал — видимо, у него были какие-то свои бээровские дела. Зардевшись, девушка отступила от меня на шаг.
— Ну ты дал стране огня, — сказал Витаутович с порога и спросил у Дарины: — Сколько ему нужно времени на восстановление?
— Надо смотреть по динамике, — ответила она. — Месяца два. Может, меньше.
— Меньше, — сказал я с уверенностью.
Витаутович внимательно на меня посмотрел и кивнул. Интересно, в силах ли он ускорить регенерацию? И вообще, какой у него дар? Нужно будет поговорить об этом серьезно: что могут одаренные и самородки, у человека пробуждается определенный дар, или из зародыша можно развить то, что хочется. Вопросы, конечно, нужно задавать, когда не будет лишних ушей.
— Я надеюсь, — уронил Витаутович.
Тирликас окинул взглядом кабинет и обратился к Дарине:
— Если нужны какие-то медикаменты, пиши запрос. И рекомендации по питанию дай нашему орлу. Бывайте.
Он приложил два пальца к виску и вышел. Я улегся на кушетку. Прижал подбородок к груди, силясь рассмотреть ключицу. Отек немного спал, вчера было намного хуже, как будто воздуха под кожу накачали.
— А можно массаж-то? — спросил я с сомнением.
— Мять, конечно, нельзя, — сказала Дарина, становясь у изголовья. — Так, погладить, ускорить обменные процессы.
Прохладные пальцы коснулись кожи, скользнули ниже, огладили плечи.
— Нужно разогнать кровь, помочь уйти продуктам распада, — объясняла она, поглаживая меня.
Молодой растущий организм начал реагировать на женские прикосновения, и я стал думать о гадостях. О Кирюхине, замшелом пне, который выгнал нас из «Динамо-2». О договорняках. И вместо рьяного бойца заворочался гнев, разгорелось солнышко. Удивительное дело, руки Дарины будто бы притягивали лучи, разливали по ключице золотистый свет. И тяжесть вместе с ноющей болью уходили.
От удивления я распахнул глаза. Она что же, тоже самородок? Или просто моей силе так проще найти точку приложения? Спрашивать об этом я не стал. Вдруг ошибаюсь? Правильнее у Витаутовича уточнить.
Когда мы уже закончили и Дарина меня одевала, в кабинет заглянул Погосян, и его перекосило. Но он
