Читаем без скачивания Сто удач и одно невезение - Татьяна Алюшина

Он быстренько ее чмокнул, нейтрально, в щечку, специально осторожно, и поднялся рывком. Зина усмехнулась его торопливости. Захар услышал смешок, кивнул, соглашаясь с выводами, и принялся хозяйничать. Зажег свечи, открыл и разлил по бокалам шампанское и, преувеличенно бодро демонстрируя гостеприимство, предложил тост:

– За встречу!

– В глобальном смысле или в реалиях сегодняшнего дня? – веселилась Зинаида, приписав возникшую скованность и его отстраненность усилиям, потраченным на прерывание жаркого поцелуя.

– А во всех смыслах!

– За встречу! – поддержала она.

Они чокнулись, бзинь-бзинь, звонко так получилось, по-новогоднему бодренько. Отпили, поглядывая друг на друга.

– Давай поедим, – двинул следующее предложение Захар, – я голодный. Так волновался, пока тебя ждал, что есть не мог.

– Голодный мужчина потерян для общества! Ешь скорее, тем более у тебя стол просто замечательно аппетитно выглядит. Ты это сам готовил? – приняла предложенные словесные поддавки Зинаида.

– Не совсем, – наполняя тарелку закусками, объяснял он. – Я могу что-нибудь простенькое сварганить, яичницу, супец какой, макароны, бутерброды, но дальше мои способности в кулинарии не шагнули. Почти все готовое купил в магазине. Если честно, я еще в Москве не освоился, так чтобы как дома. Некогда, принимаю дела, работы невпроворот, поэтому даже не знаю, где здесь поблизости нормальный магазин.

Зинуля засмеялась, вспомнив, как года три назад высказывалась одна из старших сестер не то дедушки Левы, не то бабушки Симы, да они и не делали разницы между ними, старшие сестры, и все! А кто чья, какая разница – наши!

Так вот, когда Зинуля собралась раньше конца отпуска срочно ехать в Москву из благословенной Одессы. Вызвали, как водится, умоляли и грозили, что поделаешь, работа такая! Бабушка Ада возмущалась и ее работой, и Москвой в частности:

– Ой, таки ваша Москва! Скажу я вам! Та знаем ми усе за вашу Москву! Ужас страшный! Сима, ты помнишь Йосю? Ну, бил такой маленький жирный мальчик, сын Давида Абрамовича, дантиста из двадцать шестого дома? Ну, племянник Зямочки Гольштейна?

– Та помню я за Йосю, Ада! – откликнулась бабушка Сима.

– Таки он вирос! – сообщила новость бабушка Ада. – Но все еще немного жирный мальчик. Таки Йося поехал у ту Москву за какой-то там чемпионат по хфутболу. Таки специально поехал, билет купил на стадиен имени их самого главного спортсмена страны Лужкова. И що ты думаешь? – Выдержав многозначительную паузу, бабушка Ада разъяснила за происшествие: – Таки Йосе выбили два зуба, що Давид ему делал в ущерб бизнесу. И сломали руку!

– Та за що? – всплеснула возмущенно руками бабушка Сима.

– Та ни за що! Било бы за що, таки бы выбили усе зубы, що Давид грамотно сделал, та и ноги бы сломали! А ви говорите: Москва!

Под заразительный хохот Захара Зинаида, не выходя из образа старой одесситки, поинтересовалась:

– Таки она вам нужна та Москва, Захар Игнатьевич, я вас спрашиваю?

– Поздно спрашивать, я уже в этом городе! – похохатывал он. – И здесь живешь ты!

– Ну да, понаоставались тут всякие местные! – подсказала Зинуля.

– Тогда за нас, понаостававшихся и понаехавших! – двинул тост Захар Игнатьевич.

– За нас! – поддержала Зина.

Он долил в бокалы шампанское, поднял свой, призывая чокнуться, и тут зазвонил телефон, неизвестно где находящийся и оттого еле слышный.

– Это мой, – сказал Захар, вставая, и ушел на поиски мобильного.

Он ушел, а Зинуля задумалась.

После его откровенного признания она чувствовала кожей, внутренней антенной, настроенной на его волну, как в нем возникла какая-то скованность, напряженность, что ли, и немного наигранно зазвучал разговор, и это преувеличенно бодренькое поесть-выпить. Даже ее попытка исправить что-то юмором не помогла, зависла занозой неуютной, фальшью какой-то, тосты банальные поперли, разговор пустой. Вон он как обрадовался звонку, поспешил сбежать хоть на время. В чем дело-то, а?

Она прислушалась к его разговору в коридоре, слова не разобрать, да ей и не надо, слушала голос – низкий, насыщенный, начальственный, руководит, видимо. Красиво!

Что ты напридумывал себе? Или испугался откровений вырвавшихся? Что с тобой, Захар Игнатьевич?

– Это по работе, извини. – Он вернулся в комнату, кинул трубку в соседнее кресло и сел напротив Зинули, бодрил голосом. – Нас прервали, мы вроде бы пить собирались?

– Что происходит, Захар? – спокойно поинтересовалась Зинаида.

– Ты о чем? – не принял предложения к откровению он.

Ну да, ну да, это с Зинаидой-то! Когда это она на компромиссы лишние и глупые игры соглашалась?

– Я о скованности и неуютности, которые ты пытаешься скрыть за пустой беседой и наигранной бравурностью. «У меня такое ощущение, что нам здесь не до конца рады!» – процитировала Зинаида, смягчая резкость вопроса. – Мне не интересно играть с тобой ни в какие игры.

Захар сдался! Вот же черт! Не девка, а чекист в кожанке!

Одним махом выпил шампанское из бокала, поставил его на стол и посмотрел ей в глаза:

– Я сегодня улетаю. Самолет в шесть утра, в четыре тридцать за мной приедет машина. Дела я принял, теперь возникла необходимость лично проверить и инспектировать все объекты, пока на территории страны. Это недели на три, может, чуть больше.

Зинаида слушала. Внимательно. Смотрела ему в глаза и начинала злиться.

– Я не знаю почему, но твердо решил, что приведу тебя только сюда! В полностью готовую к жизни квартиру!

– В гости, – перебила холодно Зинаида. – Оценить дизайнерское искусство, соответствие тона шелковых простыней занавескам в спальне?

– Я не знаю! – рубил правдушку Захар Игнатьевич, начиная заводиться в свою очередь.

Так у них получалось – он завелся, она за ним, она злилась, он за ней, такая вот очередность!

– Я не знаю! – повторил он. – Может, в гости, может, больше чем в гости. Но мне это было важно! А тут командировка раньше времени, я надеялся, что после Нового года, но потребовалось сейчас. И сделать ничего не успели в квартире, и мебель не всю завезли, не говоря про мелочи. Только кровать в спальне, кое-что в прихожей, да вот диван с креслами в гостиную. Я не мог уехать, не увидевшись с тобой!

– Попрощаться пригласил, – понимающе кивнула Зина.

– Увидеться перед отъездом! – совсем уж разозлился он.

– И что, это повод фальшивить? Или ты признания своего смутился? Почему тебя вдруг так повело в реверансы глупые?

– Зин, ты что от меня ждешь? – холодно, зло, почти официально спросил он. – Какой откровенности?

– Сложившейся! – ответила Зина ему в тон зло, глядя в упор. – Уже сложившейся! Нам сказочно повезло, мы перескочили этап недоверия, закрытости, задних мыслей, прощупывания друг друга, рисовки и расчетов, как лучше и эффектнее что сказать и преподнести себя в выгодном свете, начав сразу с откровенности! И мне совсем не хочется терять этого и переходить к глупым играм, чувствовать неловкость, обходить осторожненько неудобные темы, прячась за пустыми словами.