Читаем без скачивания Комендант мертвой крепости - Владимир Аренев

Уже у самого выхода Железнопалый задержался.

— Скажи, — спросил, обернувшись, — а что с тем письмом, которое я тебе передавал… с той просьбой?..

— Выполнено, — сказал Жнец, опускаясь на подстилку возле очага. — Всё, как ты просил.

Он смежил веки, и если бы не пальцы, медленно перебиравшие череп за черепом, можно было бы подумать, что шаман мёртв.

На том месте, где Хродас раньше видел котёл, теперь лежала гора хвороста, на которую укладывали тела стариков и старух. Проходя мимо, Гулбаншар сотворил почтительный жест, каким провожают в последний путь харранов-героев. Хродас повторил его, хоть и понимал, что делает это неуклюже.

Сердце после багадэйну-кэршири болело сильней обычного и билось, словно выброшенная на берег рыба. Мысли путались.

«Выполнено», — сказал Жнец, и это значит, что его харраны — не те два, которые отправились в лагерь, а другие — уже побывали в городе. Это значит, что проклятый алаксар, гаррово семя, мёртв.

Всё те же трое дозорных, возглавляемые колдуном, ходили от загона к загону и разглядывали горбачей. Выбрав одного горбачёнка, они ударами копий умертвили его. «Наверное, какой-то древний харранский обычай», — рассеянно подумал Хродас.

Сопровождаемый Гулбаншаром, он шёл к Звериным воротам и размышлял над словами Жнеца. «Если на то будет моя воля, не рука харрана отправит тебя в Нижний мир, хоть и случится это скорее, чем ты думаешь». Ну, тут-то всё понятно.

Хродас не сомневался, что Йэшамгур-Жнец говорил о его больном сердце.

И ошибался.

Сиврим Вёйбур

Это было похоже на колдовство: как только над городом прогремело металлическое «Харраны!», — они и появились. Света луны и звёзд Сивриму хватило, чтобы увидеть, как трое рослых, обнажённых до пояса воинов спрыгнули с крыши ближайшего дома. Как раз между Сивримом и Хромым.

Он выстрелил, не задумываясь. Если ниоткуда вдруг появляются харраны с лицами, размалёванными в красные и чёрные полосы, и с боевыми секирами в руках — вряд ли для того, чтобы спросить про дорогу к алаксарской библиотеке.

Он выстрелил — стрелка арбалета с сухим хлопком вошла под лопатку самому рослому из нападавших. Тот обернулся, кивнул своим спутникам и молча пошёл к Сивриму. Даже секиру не занёс для удара.

Перезарядить Сиврим уже не успевал. Он швырнул арбалет в рослого и потянулся за мечом. Краем глаза видел, как два других харрана надвигаются на Хромого.

Взмахнули секирами.

Хромой упал.

Затем вскочил, сжимая в правой руке «удилище» и две палки покороче. Словно сея, выбросил вперёд почему-то левую руку — приземистый лысый харран отшатнулся и затряс головой. Всё так же молча. Его напарник — с непропорционально маленькой головой на широких плечах — отбил секирой удар Хромого, располовинив «удилище». И занёс лезвие, чтобы ударить ещё раз.

Сиврим не понял, когда рослый оказался прямо перед ним. Небрежный взмах секирой — и меч, вывернувшись из пальцев, улетел куда-то вбок.

Сиврим развернулся и побежал.

Потом он не раз спрашивал себя: почему? Неужели просто струсил? Очень захотелось жить — так сильно, что подумать ни о чести, ни о достоинстве времени не хватило? Или наоборот — как раз хватило: подумать и сообразить, что к чему? Ведь знал же: бессмысленно поворачиваться к харранам спиной. Бегуны из них аховые, но зато секиры и кинжалы мечут мастерски.

И всё-таки побежал, уже прикидывая, где повернёт за угол и каким путём легче всего уйти, где запутать преследователей.

Если вообще кто-нибудь за ним погонится.

Успел домчаться только до ближайшего проулка — там его сбили с ног. Сбила. Натолкнувшись друг на друга, они вдвоём повалились на песок, вдвоём одновременно вскочили на ноги. Что-то хрустнуло у Сиврима под каблуком, он отшатнулся, она вскрикнула отчаянно, как будто он только что раздавил чью-то жизнь. Рядом уже стоял рослый харран. Ещё одно небрежное движение — клинок, который выхватила Синнэ, отлетает прочь, сама она снова кричит, теперь уже от боли. Харран легко ударяет её острым навершием секиры в живот, поворачивает рукоять…

Что было дальше, Сиврим не помнил. Кажется, прыгнул на харрана, ухитрившись повалить его, и впился зубами в горло. Кажется, какое-то время они катались по песку, нанося друг другу глухие удары, и текла по спине и лицу кровь, и был момент, когда харран впервые нарушил своё молчание, захрипев… Но даже после этого Сиврим не сразу оставил его в покое.

Находясь при дворе, он слышал, что есть такие святотатцы, которые верят, будто Праотцы сотворили андэлни, взяв за основу диких зверей. После нынешней ночи Сиврим не удивился бы, если б эти домыслы оказались правдой.

Когда пришёл в себя, на языке и губах был вкус крови. Попытался выплюнуть набившийся в рот песок и несколько осколков, кажется зубов, но поперхнулся и долго сипел. Ни дышать, ни думать не мог. Каждый вдох — тысячью когтей по всему горлу, каждая мысль — словно раскалённая проволока, входящая прямо в мозг. В глазах — темно, на веках — вязкая влага.

Он потянулся, чтобы протереть их, и вскрикнул: всё тело отозвалось такой болью, как будто с него содрали кожу.

— Сможешь идти?

Сиврим не ответил, только просипел пересохшей глоткой, сжавшейся вдруг до размеров бутылочного горлышка.

Рядом отчаянно всхлипнула Синнэ. Как-то он догадался, что алаксар спрашивал у неё, — и теперь молчал. Ждал, пока Хромой придёт его убивать.

Хромой всё не приходил.

— Дети… — выдавила она наконец. — Зеркальце… Грэлт…

— Я знаю, хорошо.

— Думала… с тобой пошли…

— Тихо, тихо. Береги силы. Эй, наместник, поднимайся. Поможешь мне. — Что-то в тоне Хромого подсказало Сивриму, что Синнэ потеряла сознание.

Он заставил себя встать. Кусая губу и едва сдерживаясь, чтобы не завыть от боли и стыда.

— Очухался? — Хромой стоял чуть сутулясь, правый рукав был распорот, на груди — оторваны несколько лоскутов материи, которые так и свисали, покачиваясь при каждом движении. — Слушай, два раза повторять не буду. Берём её — бережно! — и несём в библиотеку. Времени нет, дело плохо. Эти трое, — кивнул в сторону кровавых туш, — здесь не случайно. Ты им был не нужен, пришли явно за мной. Но не в этом дело; хуже другое — вряд ли они здесь одни.

— Зачем ты им?..

— Им? Подумай: отчего комендант так быстро согласился на эту поездку? И кого высматривал, когда каждый день ходил к Северным вратам? И очень не хотел, чтобы мы, посторонние, о чём-то узнали, — о чём же? Ладно, хватит болтовни: помоги положить её на носилки. Идём медленно, шаг в шаг. У меня с собой было немного обезболивающего настоя, но раны слишком серьёзные, нужна ещё порция, и не одна. И не обойтись без целителя или чародея, причём в ближайшие пару часов.

Сиврим уже и сам видел. Он покачнулся, однако устоял. Она почти спала, но это и к лучшему.

Как-то Хромой ухитрился соорудить носилки из двух харрановых секир и Сивримового плаща. Они переложили туда Синнэ и понесли, бережно, очень плавно, но она всё равно вскрикивала и стонала. Алаксарово ожерелье у неё на шее перекрутилось, съехало набок, хрустко шуршало при каждом движении. Как будто кто-то перетирал в порошок кости.

На пятом шаге Сиврим обо что-то споткнулся и едва не упал. Посмотрел себе под ноги. Сглотнул, протискивая вставший в горле ком. И до самой библиотеки хранил молчание.

И до самой смерти — случившейся много позже — так и не смог забыть того, что увидел этой ночью: её отрубленную кисть, крепко сжимавшую рукоять меча.

В библиотеке уже никто не спал: спешно выносили и складывали в короба какие-то свитки, фолианты, перевязанные кожаными ремнями листы. Горели светильники, нервно шипели, перебирая передними лапками, бархаги.

— Харраны? — только и спросил Хромой у выбежавшего им навстречу Акки Зубодёра. Тот кивнул — и в ужасе уставился на носилки.

— Давай, — сказал ему Хромой, — сделай, что сможешь. Сколько у нас времени?

Оказалось, с этим как раз туго. В основной лагерь почти одновременно явились Бйолал Рубленая Шея и два пожилых харрана. Бйолал сообщил, что под стенами Шэквир вис-Умрахол собралось всё племя Синих Языков, харраны объяснили, почему они сюда пришли.

— Да, — согласился алаксар, выслушав пересказ Зубодёра, — если их торник будет пробивать портал, придётся несладко. Он точно сказал «пробивать»? Тогда нам действительно нужно как можно скорей отсюда убираться. Обычно торники всего лишь открывают порталы там, где в пространственно-временной ткани уже есть намётки на «тоннель». Только в крайнем случае доходит до пробивания, и результаты могут быть самые… разные. Вплоть до появления множества мелких стихийных порталов, где угодно и когда угодно.

— Это значит, — сообразил Зубодёр, — что и здесь тоже…