Читаем без скачивания Полное собрание сочинений. Том 7. По зимнему следу - Василий Песков

С катера кто-то кричит в темноту:

— Лида! Лида, утром зайди на базар, арбуз купи!.. Арбуз, говорю!..

Мы поднимаемся. Угадывая тропинку между кустами, идем к домам.

— Двадцать пять лет… Многое позабылось, а случай в 42-м и эта поездка в Гамбург — как будто вчера…

Бердянск. 20 июня 1970 г.

Подкидыш

(Окно в природу)

В июне у птиц появилось потомство. И те, кто часто бывает в лесу, могли (если им повезло) увидеть эту драматическую сцену: небольшая птица кормит огромного прожорливого птенца.

Птенец уже вылетел из гнезда, но, как и все птенцы, неделю-другую он еще будет просить еды. Он уселся в укромном месте, а завирушка (зарянка, трясогузка или какая-нибудь другая приемная мать), сбиваясь с ног, будет его кормить. Ленинградские натуралисты Голованова и Пукинский превосходно сняли этот момент. Огромный птенец — это подкидыш кукушки.

Весной кукушка, шныряя, как ястреб, в кустах, спугнула с гнезда завирушку и воровски положила свое яйцо. По цвету и по размеру подкидыш мало чем отличался от яиц завирушки, и птица спокойно уселась в гнездо.

Первым из яйца проклюнулся кукушонок. Слепой, необсохший птенец, однако, знал уже, что полагается делать подкидышу-кукушонку. Ловко вкатив на спину одно из яиц, он стал выталкивать его из гнезда. Работа долгая и тяжелая. Но кукушонок постепенно с ней справился. Подобным же образом он поступил со всеми успевшими появиться на свет приемными братьями. Природа предписала ему держаться именно так (иначе крошечной птице не прокормить бы семейство во главе с великаном-подкидышем). Кукушонок остался один в гнезде.

И все заботы приемной матери достались ему одному…

В наших лесах живет пять видов кукушек. Всего же в мире их более ста тридцати. Половина из этих кукушек кладут яйца в чужие гнезда.

Жертвами наших кукушек становятся трясогузки, коньки, завирушки, камышовки, серые славки, сорокопуты. Любопытно, что кукушка, яйца которой очень похожи на яйца, например, камышовки, в гнездо трясогузки их не положит, она будет искать именно камышовку.

Одни ли кукушки продолжают свой род, не обременяясь родительскими заботами? Нет. В чужие гнезда кладут яйца несколько видов птиц африканских, американские воловьи птицы, грешат этим утки-пеганки.

На наш человеческий взгляд, подобное поведение безнравственно. Но в природе, лишенной сознания, эта оценка явлений отсутствует, в ней действует строгий закон целесообразности. Для кукушки почему-то оказалось полезным именно так заботиться о потомстве. Веками у птицы вырабатывались удивительные приспособления (окраска и размер яиц, поведение кукушонка в гнезде). Когда и как начался этот процесс, никто не ответит. Но ясно, что «легкомыслие» кукушек ни одному виду птиц серьезно вредить не может. Иначе давно не стало бы завирушек, славок, трясогузок и камышовок. Все взвешено в механизме природы, все отлажено и притерто…

Фото автора. 21 июня 1970 г.

Воспитание

(Окно в природу)

Красноречивая сцена. Мать-медведица отчитывает провинившегося отпрыска. Что это, фотографический фокус или мы видим момент воспитания «словом», за которым может последовать трепка?..

Все живое, появляясь на свет, уже кое-что знает о мире, в котором придется жить. Олененок сразу затаивается, пятнистая его шкурка сливается с бликами солнца в траве. Кукушонок, родившись в чужом гнезде, чтобы выжить, выталкивает законных обитателей этого гнезда.

Над страусиным яйцом, из которого завтра должен появиться птенец, проиграли однажды магнитофонную запись клекота хищной птицы. И яйцо шевельнулось! Еще не родившись, живой организм уже знает, чего надо бояться, как лучше спрятаться, чем надо питаться.

«Живая кибернетика» мозга в яйце и во чреве матери получает запас информации, накопленной и отобранной для потомства. Этот запас унаследованных «шаблонов» поведения мы называем инстинктом. У примитивных животных (у насекомых, например) наследственной информации хватает почти на все случаи жизни. Муравей и пчела ведут себя так, как им предписано от рождения. Птицам и млекопитающим этого мало. Сложный, изменчивый мир требует, чтобы к нему приспособились.

Кто-то должен ввести в этот мир, объяснить, что в нем к чему, научить охотиться, избегать опасностей, отыскивать подобных себе. Другими словами, нужен курс обучения, воспитания.

Все в этой школе тесно переплетено с наследственностью. Но наследственная программа без нужной учебы может не проявиться или проявиться с опозданием, а это стоит молодому существу жизни. В природе детеныш, отлученный от матери, почти всегда погибает. Он гибнет под тяжестью тысячи неожиданностей, которыми жизнь встречает на каждом шагу. Чтобы решить все задачи, только инстинктов мало. Стрижу, например, природой предписано в воздухе на лету хватать мошек. Все в «конструкции» птицы к этому приспособлено. Но начать охоту без матери стрижонок не может. Он все делает, как она. Однако и этого мало. Стрижиха в воздухе роняет кусочки корма, приучая птенцов преследовать и хватать быстро ускользающую добычу. Точно так же поступает водная птица чомга. Пойманную рыбешку она отпускает, побуждая детей преследовать. Если они не сразу соображают, в чем дело, чомга ловит рыбу сама и опять ее отпускает. Примерно так же поступает и кошка, обучая котят ловле мышей. А сколько остается невидимым для нашего глаза в этой суровой школе!

Пожалуй, труднее всех приспособиться к миру, полному разных опасностей, медведю и волку. И не случайно именно эти звери являются лучшими воспитателями потомства. Тут молодые проходят целый университет. В воспитании волчат участвуют не только родители, но и бездетные «тетки» и «дяди». Волчатам всему надо учиться: выбору места для логова, скрытому наблюдению, распознаванию врагов, надо учиться приемам стайной охоты, когда каждый волк знает, что ему делать. Обучение длится два года. Второгодников в волчьей семье охотники зовут переярками, рожденных в этом году-прибылыми.

Столь же сложен курс учебы и у медведей.

Медведица гризли кормит и водит за собою медвежонка целых четыре года. У наших медведиц вместе с малыми медвежатами ходит прошлогодний пестун. Он учится жить у матери и сам служит примером для младших.

Пример в поведении — основа школы в природе. Медведица передает малышам все, чему сама научилась от матери и что успела постичь собственным опытом. «Вот так надо ловить раков. Вот тут, под гнилыми бревнами, собираются муравьи. Запускаю лапу и слизываю эту вкусно пахнущую еду. Малину собирать надо так… А так ловят рыбу…» Природная любознательность толкает медвежат испытать и то, и это. Медведица поощряет инициативу. «Лезешь в дупло? Хорошо. Медведям полагается знать, что бывает в этих гудящих дуплах… Пчелы впились в мокрый нос медвежонка? Тоже хорошо. Пусть знает: за все надо платить». Но медведица и сама лезет в дупло, дает медвежатам попробовать меду. Пусть знают: хоть и больно кусаются пчелы, зато добыча очень вкусна.

Но вот стремление все узнать, все попробовать самому зашло далеко. Медвежата приблизились к бурной реке или к опасной каменной осыпи. Медведица не ждет, пока и тут медвежонка «ужалят».

Шлепком и хорошей выволочкой мать внушит медвежонку, что такое место для него табу, что лучше от таких мест держаться подальше, иначе опять будет выволочка. Это и есть воспитание.

Таким образом, на снимке мы видим момент материнской вздрючки. Как видно, вина у шаловливого сына не очень большая. Шлепка не будет. В зверином языке жестов и звуков есть средства, которыми можно заменить выволочку.

Фото из архива В. Пескова. 28 июня 1970 г.

Кроткие великаны

(Окно в природу)

Я извел на них уйму пленки. Объект более благодатный для фотографа трудно представить: большие, непугливые, встречаются очень часто.

Их видишь возле самой дороги, глядящими на тебя сверху вниз. Их видишь в зеленых зарослях — все тело под деревом, а шея, подобно крану, возвышается над вершиной. Их видишь большими группами в открытой степи.

Запомнился вечер. Закат был красным. Горячая пыль оседала на землю. И около самого горизонта по красному небу плыли темные башни.

Жирафа всегда кажется существом неземным. В эту минуту все — большое пыльное солнце, чахлые деревца, тревожное небо и стадо живых существ — показалось незнакомым и чужим. Мы не спешили в тот вечер и могли последить, как спряталось солнце, как небо из красного сделалось желтовато-зеленым, а стадо жираф постепенно окуталось темнотой. Снимок, который вы видите на следующей странице, лишь отдаленно передает момент африканского вечера.