Читаем без скачивания Ярче, чем солнце - Лора Бекитт

Хлоя милостиво приняла кофе и, разумеется, отказалась от виски, а Миранда выпила — чуть-чуть, из старой разбитой чашки, какие только и были у них теперь. От крепкого напитка по жилам побежало тепло, а разум слегка затуманился.

Кермит сжал ее руку выше запястья.

— Спасибо за ужин. Настоящая роскошь! Пойдем прогуляемся?

Они нашли приют за перегородкой, где были свалены чьи-то вещи. Кермит усадил жену на какой-то сундук и крепко прижал к себе. Она всей кожей ощущала его нетерпение и бешеную страсть. Они не раздевались — для этого не было ни условий, ни времени.

Миранде было неловко и стыдно. Сюда вот-вот могли заглянуть люди. К тому же она была порядком ослаблена, чтобы чего-то хотеть, вдобавок после операции прошло слишком мало времени. А Кермит… Чего-то он не знал, а до другого ему просто не было дела. Миранда уже поняла: если ее муж заразился какой-то идеей, с ним бесполезно спорить. Ей было довольно примера, когда несколько лет подряд он ходил за ней по пятам.

Дилан Макдафф был другим. Теперь Миранда, пожалуй, смогла бы оценить его деликатность и нежность. Он никогда бы не причинил ей ни душевной, ни физической боли. Но Дилан был изуродован, возможно, он погиб во время взрыва, ведь такие, как он, всегда погибают первыми.

Потому ее единственной опорой оставался Кермит, и она волей-неволей была должка мириться со всем, что придет ему в голову.

Города нет. Как нет ни жилья, ни хотя бы какой-то надежды на будущее. Миранда не собиралась работать, потому что не хотела этого делать, к тому же она ничего не умела. По городу ходили слухи, что пострадавшим при взрыве положена компенсация, но когда еще можно будет получить эти деньги, да и велики ли они?

Удовлетворив свою страсть, Кермит сказал:

— Я хочу ребенка.

Миранда содрогнулась в душе. Еще одна затея, причем неосуществимая!

— Зачем тебе это? — осторожно произнесла она. — Вокруг все разрушено, в мире бушует война!

— Именно поэтому. Я хочу вернуться в надежное укрытие, туда, где у меня все есть. Дом, полноценная семья, какой я всегда был лишен. В настоящую мирную жизнь.

— Едва ли я смогу заботиться о ребенке. Скорее всего, мне придется найти работу.

— Оставь эти мысли. Я привез с собой кучу денег, чтобы оставить тебе. И дальше буду присылать все, что мне выдают. Тебе не придется ни в чем нуждаться.

Она облегченно перевела дыхание, но потом ее охватила тревога иного рода:

— А если ребенка не будет?

— Конечно, я огорчусь, но мы попробуем в следующий раз. Хотя едва ли я получу отпуск в ближайшие полгода, а то и больше. Впрочем, надеюсь, война скоро закончится.

Миранда прикусила губу. По-видимому, он не думал, что ребенок может не появиться вообще. Ей ничего не оставалось, как поддакнуть:

— Разумеется, когда-нибудь это произойдет.

— Если это случится сейчас, после моего отпуска, — с воодушевлением подхватил Кермит, — поезжай к родственникам в Торонто, подальше от этого ужаса. Денег хватит. Потом мне напишешь.

— Договорились.

Для Кермита отпуск пролетел как одно мгновение, тогда как для Миранды тянулся целую вечность. Она устала от его бесконечных притязаний, настойчивых объятий; вдобавок в ее голове уже созрел план, который она во что бы то ни стало собиралась осуществить, причем без его участия.

Спустя месяц после отбытия на фронт Кермит Далтон получил от жены письмо, в котором она сообщала о том, что беременна и потому (как он и советовал ей) временно переселяется к родственникам в Торонто.

Глава пятнадцатая

Хотя доктор Жальбер говорил, что, судя по всему, операция прошла успешно, он не сразу разрешил Нелл снять повязку, велев запастись терпением.

Дилан навещал ее каждый день. Они разговаривали; иногда он читал ей вслух. Так в «Галифакс ньюс-кроникл» было написано, что 13 декабря состоялся суд над капитаном «Монблана» ле Медеком и лоцманом Маккеем. Председательствовал Артур Драйздейл, верховный судья Канады. Суд продолжался несколько дней, и в результате оба были признаны виновными.

— Полагаю, то было роковое стечение обстоятельств; так сказать, Божий промысел. Рука Провидения перетасовала карты, и они легли именно таким образом, — задумчиво произнес Дилан, дочитав статью.

— Наверное, вы правы: можно ли вынести приговор судьбе? Если у этих людей есть совесть, им до конца жизни придется нести на себе тяжкий груз.

Когда наступило Рождество, а потом Новый год, Нелл вспоминала жителей Галифакса, вынужденных встречать праздники в суровых, безрадостных условиях.

Дилан преподнес ей большую, перевязанную широкой атласной лентой бархатную коробку, в которой были щетки для волос, пудреница и много всяких необходимых женщине мелочей. Аннели была буквально завалена подарками, она с восторгом рассказывала про чудесные игрушки, угощение и елку, а Нелл с тревогой думала о том времени, когда эта райская жизнь закончится. И все же она была бесконечно благодарна Дилану за его попытки обставить все так, чтобы, даже лежа в больнице, она ощутила романтическую прелесть Рождества.

Однажды, проснувшись утром, Нелл почувствовала, что повязка сползла с ее глаз. Подняв веки, девушка поняла, что видит. Она откинула простыню, спустила на пол босые ноги, а потом подошла к окну. Серое небо, прямоугольный двор с гипсовыми статуями и деревянными скамьями — все это показалось ей не просто красивым, волшебным! Она обрела будущее, она вернулась в мир!

Нелл хотелось как можно скорее покинуть эту комнату, где даже занавески напоминали марлевые бинты. С нетерпением ожидая прихода Дилана, она осознавала, что сегодня увидит его таким, каким он был в действительности.

Нелл раскрыла подаренную им коробку: все вещи внутри были очень дорогие, она никогда не пользовалась такими. Две щетки слоновой кости, золоченая пудреница, воздушная пуховка, какие-то щипчики — атрибуты чужой, роскошной, беззаботной жизни.

Нелл причесала волосы, позволив им свободно падать на плечи, слегка припудрила лицо… В эти мгновения ей не было неважно, каким она увидит Дилана, Нелл думала только о том, как выглядит она.

Войдя в палату, он сразу понял, что к ней вернулось зрение. Ее взгляд больше не казался неподвижным, обращенным вглубь себя, а лицо было взволнованным, но не напряженным. Большие, ясные, яркие светло-карие глаза напоминали широко распахнутые окна. В сочетании с застенчивой и вместе с тем задорной улыбкой они необыкновенно украшали и оживляли ее облик.

Нелл смотрела на Дилана без любопытства, жадности или жалости. Его лицо казалось сосредоточенным и немного скорбным, словно он был изгнанником, вспоминавшим о краях, которые ему пришлось покинуть. Нелл испытала чувство, какое испытываешь, глядя на заброшенный, заколоченный дом.