Читаем без скачивания Пламя Десяти - Рия Райд
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Мистер Крамер, – после двух дежурных стуков в дверь на пороге комнаты показалась Лея, – корабль ожидает вас у северного входа.
– С-спасибо, – кивнул Марк, – я… я сейчас буду. – Он вновь посмотрел на Андрея и еще раз улыбнулся. На этот раз немного грустно и как будто даже извиняясь. – Кажется, мне пора.
Андрей кивнул, хотя совсем не хотел, чтобы это было так. Он был бы рад, если бы Марк остался на пару часов и они провели вместе еще немного времени. Но его тело считало иначе. Из-за слабости Андрей уже с трудом стоял на ногах, чувствуя, как поднимается температура. Его веки слипались от усталости, а руки медленно пробирала дрожь.
– Спасибо, что согласился приехать. Для меня это очень много значит.
Марк прошел к выходу и остановился у самого порога.
– А ум-мирать обязательно? – вдруг спросил он, оглянувшись. – Чтобы попасть в рай. М-можно сделать как-нибудь так, ч-чтобы твои мечты исп-полнились до смерти?
– Я не знаю, – грустно усмехнувшись, признался Андрей. – Но думаю, что если бы все желания нашего сердца имели свойство сбываться в реальной жизни, в рае не было бы смысла.
Марк сокрушенно покачал головой.
– Тогда п-пусть будет «мне су-уждено найти ответы мрака». Я про п-последнюю строчку тв-воего стихотворения, – поспешил пояснить он, заметив удивленный взгляд Андрея. – П-пусть вместо «суждено и-искать» будет «су-уждено найти». Надеюсь, эт-то мое желание с-сможет исполниться при жизни? «Искать» зв-звучит как-то обреченно. Не л-люблю плохие концовки.
– Согласен, – слабо рассмеялся Андрей, – я об этом не подумал. Пусть будет как ты говоришь.
Он набрал в грудь побольше воздуха и повторил:
Но я иду чрез боль в свой край
К той истине, не опасаясь краха.
Сквозь сумрак, ложь и паутину тайн
Мне суждено найти ответы мрака.
Марк прислушивался к каждому слову, словно пробуя их звучание на вкус, и наконец довольно кивнул.
– Так лучше.
С этими словами он последний раз улыбнулся и исчез в темноте коридора, плотно закрыв за собой дверь.
Глава 12. Сквозь сумрак, ложь и паутину тайн
Пальс, нейтральные земли Галактического Конгресса, Бастефорская площадь, 4866 год по ЕГС* (7091 год по земному летоисчислению)
Спустя 3 месяца после трагедии на Мельнисе
Не оглядывайся.
Я повторила это не менее десяти раз, когда Марка Крамера вывели из здания Верховного суда и повели по центральной дороге сквозь ряды. Путь к эшафоту, установленному в центре, лежал через всю Бастефорскую площадь, которая уже была забита представителями лиделиума. С разных концов к центру стягивались гигантские резные каменные своды, что в лучах зимнего солнца отбрасывали кривые тени на толпу. Над каждой из семей лиделиума светилась голограмма с гербом соответствующего дома, и из-за этого возникало ощущение, что под декоративными сводами вся площадь покрыта большим цифровым куполом, состоящим из множества мелких пикселей.
Двигаясь за Марком, по гербам я успела признать только некоторые из знатных домов: птица, крылья которой были увиты вьюном, – Далми, три сплетенные между собой лилии – Ракиэли, роза, объятая пламенем, – Бренвеллы, гора с заходящим за нее солнцем – Кастелли. Их можно было разглядеть только вблизи – вдалеке все изображения сливались в мерцающее полотно, на фоне которого выделялся только один герб – с золотой семиконечной звездой, символизирующей семь звездных систем под юрисдикцией Крамеров. Две огромных звезды высотой в несколько метров светились по обе стороны от эшафота. Они висели в воздухе над экранами, что транслировали происходящее в центре площади. Поэтому я продолжала повторять:
Не оглядывайся.
Рейнир как-то сказал мне, что умереть от пулевого ранения – одна из самых легких и безобидных смертей, которая может когда-либо настигнуть геолога. Всю жизнь нас готовили к куда более страшной гибели – от столкновения с астероидами, от климатических катаклизмов в неизведанных землях, или удушения, или обморожения в открытом космосе. Вероятность смертельного исхода для геолога составляла более шестидесяти процентов. Можно сказать, нас буквально растили умирать.
Смерть от выстрела считалась везением, если не благостью. Мне почему-то казалось, что это должно быть быстро – пять-десять секунд пуля поражает ткани, происходит внутреннее кровоизлияние, одна за другой отказывают системы органов, останавливается сердце. Просто и, главное, скоро. Нас учили, что, если повезет, из-за шока умирающий может даже не почувствовать боли. Поэтому когда Леонида Крамера приговорили к расстрелу, мне показалось это своеобразной милостью. У него даже был шанс умереть быстро и с достоинством.
Я ошибалась во всем. В его смерти, как и в любой другой, не было ничего благородного. Леонид умирал медленно. Пуля, которая должна была войти ему точно в сердце, прошла через легкое, и через пару секунд его глаза округлились от ужаса и он начал истошно задыхаться, пуская носом и ртом кровавые пузыри.
Руки Леонида были распластаны в обе стороны и намертво прикованы к широкому щиту позади. Он бился в конвульсиях и пытался кричать, пока его легкие заполнялись кровью и из груди вырывался слабый бурлящий звук. В мертвой тишине, нависшей над Бастефорской площадью, он показался слишком громким и омерзительным. Он напоминал протяжное хлюпанье, и, услышав его, Марк сильно дернулся всем телом, но так и не осмелился поднять головы, продолжая двигаться через ряды, глядя лишь под ноги перед собой и не оборачиваясь на тяжелые взгляды тысяч глаз, что провожали его к помосту. Марк хватал ртом воздух – жадно и быстро, словно его душили невидимые руки, но все еще шел.
Не оглядывайся. Не оглядывайся. Не оглядывайся.
Он подчинялся, хотя не знал, откуда исходил голос в его голове. Если бы он обернулся, то, в отличие от нескольких тысяч зрителей, мог бы меня увидеть. Но Марк едва ли замечал хоть что-то. Мне казалось, он даже не моргал, глядя перед собой так, словно шел в пустом мраке и не слышал ничего, кроме одинокого воя ветра над головой и омерзительного бульканья.
Леонид умирал около десяти минут. Он все еще был жив, когда Марк и два стражника, что сопровождали его, приблизились к центру площади. Проходя мимо первых рядов, где за другими спинами яркими вкраплениями мелькали белоснежные плащи верховных судей, они чуть замедлились. На несколько секунд Марк замер, чуть приподнял голову и прикрыл глаза, прислушиваясь к собственному сердцебиению. Я не сразу заметила, что по левую сторону в первом ряду мерцали гербы Хейзеров, Адлербергов и Деванширских. Алик, Питер и Андрей стояли в самом начале, сразу за судьями. Как я и велела, Марк не обернулся в их сторону, но откуда-то он точно знал, что они там. Его дыхание оставляло в морозном воздухе белые клубы пара. Он шумно вдохнул, сделал еще один шаг и повалился на землю.
– Я не могу, – беззвучно прошептали его бескровные губы, – я не могу, я не
