Читаем без скачивания Торговый баланс - Шарон Ли

Они засмеялись – громко и с явным удовольствием. Одинаковые ноты радости эхом отражались от деревянных стен.

– А он молодец. Действительно, – выдавила Мейча между взрывами смеха, – вен-Деелин – это легенда. Вот именно.

– Мы покажем тебе дневники в библиотеке, если тебе это будет приятно, – предложила Миандра. – Может, завтра?

– Это будет очень приятно, – сказал он, когда они начали подниматься по натертой до блеска деревянной лестнице пугающей высоты. – Однако я подчиняюсь распоряжениям мастера вен-Деелин, а она пока не сказала, каковы будут здесь мои обязанности, и…

– О, конечно! – перебила его Мейча. – Понятно, что слово вен-Деелин выше всего остального.

– Кроме тети Стафели, – заметила Миандра.

– Иногда, – закончила Мейча и добавила: – Тебе трудно идти по ступенькам, Джетри?

Он прикусил губу.

– Мой родной корабль работал с малой гравитацией, и мне всегда нелегко при высоком тяготении.

– Малая гравитация! – повторила Миандра с явным удовольствием. – Сестра, нам надо отправиться в космос!

– Пусть Рен Лар снова застукает нас среди лоз – и так и будет.

Миандра захихикала и поспешно прикоснулась к руке Джетри.

– Не падай духом, друг. До площадки осталось всего шесть ступеней, а потом нам останется пройти до конца очень короткого коридора, обещаю!

– Послушайся доброго совета и прежде всего вздремни, – посоветовала Мейча. – Распаковать вещи успеешь, когда отдохнешь.

– Мои благодарности, – отозвался он, довольно сильно запыхавшись.

Эти слова он адресовал спине Мейчи. Она добралась до верхней площадки и повернулась, сделав несколько быстрых шагов вправо.

– А твой дом тоже с малой гравитацией? – спросила она серьезно, когда он вышел на площадки и повернулся к ней.

– Мой дом… – Он со вздохом поднял голову и потер макушку, которая зудела от отрастающих волос. – Я родился на корабле. Мой дом… моим домом был торговый корабль под названием «Рынок Гобелина».

Две девочки обменялись взглядами, полными недоверия.

– Но… разве вы никогда не садились на планеты? – спросила Миандра.

– Садились: для торговли или ремонта. Но мы не жили на земле. Жили мы на корабле.

Еще один обмен взглядами, и…

– Он говорит правду, – сказала Мейча.

– Но чтобы всегда и только жить на корабле? – взвыла Миандра.

– А почему нет? – раздраженно спросил Джетри. – Многие люди живут на кораблях. Мне это больше нравится, чем жизнь на планете. Корабли чистые, температура постоянная, гравитация малая, нет плохих запахов, пыли, погоды…

Он услышал, что говорит все с большим жаром, и резко остановился, поклонившись с немалой настороженностью.

– Прошу прощения, – пробормотал он.

– Он говорит правду, – снова повторила Мейча, как будто он ничего больше не добавил.

Миандра вздохнула.

– Ну что ж, это правда, и мы должны ее принять. Но мне такой образ жизни кажется странным, вот и все.

Она повернулась и положила руку ему на рукав.

– Ты должен простить нас за наше невежество, – сказала она. – Я надеюсь, что ты подробно расскажешь нам про свой корабль, чтобы мы больше не были невежественными.

– А в обмен, – добавила Мейча, – мы расскажем тебе про сады, ручьи, снег и другие планетные радости, чтобы и ты больше не был невежественным.

Джетри моргнул, и у него перехватило дыхание от внезапного осознания того, что он вел себя так же невежливо, как они, и потому стал подходящим объектом для сведения счетов…

Однако, сразу же подумал он, они уже объявили о расчете: он будет учить их жизни на корабле, а они его – жизни на планете. Он вздохнул, а Мейча ухмыльнулась.

– А ты будешь интересный, Джетри Гобелин, – воскликнула она.

– Позже, он будет интересный, – приказала Миандра, помахав рукой под носом у сестры. – А в данный момент мы дали слово отвести его в его комнаты так, чтобы он успел подремать и набраться сил к главной трапезе, а всего этого мы не достигнем, если останемся тут стоять.

– Ты говоришь точно как тетя Стафели. – Мейча повернулась, поманив Джетри согнутым пальцем. – Ну, тогда пошли. Меньше шести дюжин шагов, Джетри, даю тебе слово.

На самом деле их оказалось на пару дюжин больше шести, хоть Джетри и не склонен был придираться. Теперь, когда комната была уже близко, он обнаружил, что ему хочется подремать, хоть он и поспал в машине. Да и душ принять, если говорить об удобствах…

– Мы пришли! – возвестила Мейча, отвешивая поклон, характер которого Джетри определить не смог.

Дверь была из дерева, цветом – темно-коричневая. Несколько не по центру в ней оказалась белая фарфоровая ручка с каким-то узором, который Джетри принял за виноград.

– Поверни ручку и толкни дверь от себя, – проинструктировала его Миандра. – Если хочешь, мы покажем тебе, как запереть ее изнутри.

– Спасибо, – ответил он.

Фарфор оказался прохладным и гладким, смутно напомнив его фрактин.

Дверь легко подалась под нажатием его руки – и он немного слишком быстро вошел в комнату, все еще держась за дверную ручку.

На этот раз он закричал и вскинул руку, закрывая глаза. Сердце гулко билось у него в ушах, дыхание обжигало легкие.

– Занавески! – проверещал чей-то голос.

На его плечи легли чьи-то руки, толкавшие его – поворачивавшие его, понял он, несмотря на панику, и охотно подчинился, выпустив из пальцев ручку.

– Готово!

– Готово, – повторил такой же голос, но очень близко. – Джетри, занавески закрыты. Ты можешь открыть глаза.

Конечно, это оказалось не настолько просто – и вдобавок, пока Джетри выравнивал дыхание, он понял, что показал себя перед близнецами полным дураком, ясно продемонстрировав им, в чем именно уязвим.

«Грязь, пыль и вонь!» – ругал он самого себя, стоя на месте, заслонив рукой лицо и крепко зажмурив глаза. Если бы он мог выбирать, то предпочел бы провалиться сквозь пол и больше никогда не появляться на поверхности. За невозможностью этого, вполне можно было бы умереть на месте. Из всех видов идиотизма… Но кто мог ожидать увидеть открытое небо и горные вершины, открыв дверь спальни? Конечно, не тот, кто родился в космосе!

– Вы – гость дома, – сказала рядом с ним одна из сестер, – и вас ценят.

– И потом, – добавила вторая, – вен-Деелин с нас бы шкуру содрала, если бы с вами случилось что-то плохое. А потом тетя Стафели нас поджарила бы.

Это пробудило его чувство юмора, и он рассмеялся, что помогло убрать руку от глаз и осторожно их открыть.

Одна из близнецов – теперь, когда они перестроились, он уже не смог отличать их друг от друга – стояла практически нос к носу с ним, и на ее остреньком личике ясно читалась тревога. Справа и чуть позади лицо второй сестры носило точно такое же выражение смятения.

– Неразумно, – сумел выговорить он, все еще задыхаясь. – Стоять надо дальше, если вдруг я стану размахивать руками.

Она наклонила голову.

– А ты не будешь размахивать, – объявила она с полной уверенностью. – Теперь ты совсем спокоен.

И по правде говоря, он действительно стал спокойнее, не чувствуя себя ни опасным, ни в опасности.

– Что случилось? – спросила близняшка, стоявшая дальше от него. – Ты боишься гор?

Он покачал головой:

– Открытости, – сказал он и, видя их недоуменные взгляды, пояснил: – Вся эта пустота, без стен и коридоров. Это неестественно. Не то, что родившийся в космосе считает естественным. Можно падать, вечно…

Они снова обменялись одинаковыми взглядами, после чего стоявшая ближе сестра отступила назад, открыв ему на обозрение комнату, которая оказалась больше кубрика «Рынка» и была обставлена как гостиная: письменный стол у стены, мягкие стулья тут и там, низкие столики и несколько шкафчиков с книгами и безделушками. Пол был застелен темно-зеленым ковром. На противоположной стене занавешивала окно полоса ткани такого же зеленого цвета.

– Из спальни открывается такой же вид, которым дом гордится, заботясь о том, чтобы все его почетные гости размещались здесь, – сказала ближняя к нему сестра. Помолчав, она спросила: – Нам закрыть занавески или показать тебе, как ими пользоваться?

«Хороший вопрос», – подумал Джетри и еще раз глубоко вздохнул, стараясь достичь равновесия, как его учил Пен Рел. Он кивнул.

– Спасибо. Думаю, мне следует научиться управлять занавесками самому.

Это им понравилось, хоть он и не мог бы сказать, почему так решил. Они провели его через маленький камбуз, в котором, слава всем призракам космоса, окон не оказалось, а оттуда – в его спальню.

Одна кровать была размером со всю его каюту на «Рынке», и настолько заполнена подушками, что для него самого на ней места не оставалось. Его сумка и, как это ни странно, помятый контейнер класса «Б» из его грузового трюма размещались на длинной скамье под… окном.

На этот раз он был предупрежден и не поднимал взгляда, так что все было не настолько плохо – только резкое учащение сердцебиения и небольшой шум в ушах.