Читаем без скачивания Красная книга ВЧК. В двух томах. Том 1 - А. Велидов (редактор)

Печать

(Подпись)

Королевский Датский генеральный консул

3

Королевское

Датское генеральное консульство

в Москве

Москва, 26 июня 1918

Малый Харитоньевский пер., д. № 12

№ 34389

В Всероссийскую Чрезвычайную Комиссию по борьбе с контрреволюцией, спекуляцией и саботажем

З д е с ь

Королевское Датское генеральное консульство настоящим честь имеет обратиться в Чрезвычайную комиссию с покорнейшею просьбою не отказать в сообщении, согласна ли комиссия освободить из-под ареста австрийского военнопленного графа Мирбаха при условии гарантии со стороны консульства в том, что упомянутый граф Мирбах по первому требованию впредь до окончания следствия явится в Чрезвычайную комиссию.

Печать Королевский Датский генеральный консул

Подпись: Гакстгаузен

4

Москва, 15 июня 1918 года № 33441

КОРОЛЕВСКОЕ ДАТСКОЕ ГЕНЕРАЛЬНОЕ КОНСУЛЬСТВО

В МОСКВЕ

УДОСТОВЕРЕНИЕ

Королевское Датское генеральное консульство сим удостоверяет, что оно уполномочило предъявителя сего представителя консульства господина Евгения Янейка вести переговоры с Чрезвычайной следственной комиссией по делу арестованного офицера австрийской армии графа Мирбаха.

Печать Королевский Датский генеральный консул

Подпись: Гакстгаузен

5

Копия

ОБЯЗАТЕЛЬСТВО

Я, нижеподписавшийся, венгерский[142] подданный, военнопленный офицер австрийской армии Роберт Мирбах, обязуюсь добровольно, по личному желанию доставить Всероссийской чрезвычайной комиссии по борьбе с контрреволюцией секретные сведения о Германии и о Германском посольстве в России.

Все написанное здесь подтверждаю и добровольно (обязуюсь) исполнять.

Граф Роберт Мирбах

На подлинном есть аналогичная надпись на немецком языке.

Подлинник хранится в несгораемом ящике при Всероссийской чрезвычайной комиссии.

2. ОПИСАНИЯ АКТА

1 [ПОКАЗАНИЯ Л. Г. МЮЛЛЕРА]

1918 года июля 7 дня я, инспектор Московской уголовно-розыскной милиции Ксаверьев, собирая сведения по делу убийства посла Германского правительства графа Вильгельма Мирбаха, сего числа явился в посольство, что в доме № 5 по Денежному переулку,[143] где опрашивал адъютанта военного агента лейтенанта Леонгарта Мюллера, который по настоящему делу мне объяснил следующее:

«Вчерашнего числа, около 3-х часов пополудни, меня пригласил первый советник посольства доктор Рицлер присутствовать в приемной при приеме двух членов из Чрезвычайной комиссии по борьбе с контрреволюцией. При этом у доктора Рицлера имелась в руках бумага от председателя этой комиссии Дзержинского, которой двое лиц уполномочивались для переговоров по личному делу с графом Мирбахом. Войдя в вестибюль с доктором, я увидел двух лиц, которых доктор Рицлер пригласил в одну из приемных (малинового цвета) на правую сторону особняка. Один из них, смуглый брюнет с бородой и усами, большой шевелюрой, одет был в черный пиджачный костюм. С виду лет 30–35, с бледным отпечатком на лице, тип анархиста. Он отрекомендовался Блюмкиным. Другой – рыжеватый, без бороды, с маленькими усами, худощавый, с горбинкой на носу. С виду также лет 30. Одет был в коричневатый костюм и, кажется, в косоворотку цветную. Назвался Андреевым, а по словам Блюмкина, является председателем революционного трибунала. Когда все мы четверо уселись возле стола, Блюмкин заявил доктору Рицлеру, что ему необходимо переговорить с графом по его личному делу! Требование свое Блюмкин повторил несколько раз и, несмотря на заявление доктора Рицлера, что он уполномочен и на секретные переговоры, оставался при своем первоначальном требовании. Имея в виду сведения о покушении на жизнь графа, о чем нам было известно от Гинча, доктор Рицлер отправился к графу и в скором времени вернулся с графом. В данном случае доктором Рицлером руководило, по-видимому, предположение, что приезд двух членов из Чрезвычайной комиссии связан непосредственно с дознанием о возможности покушения на жизнь графа Мирбаха. Уже в малой приемной для меня стало известно, со слов Блюмкина, что визит их связан с процессом одного венгерского офицера, графа Роберта Мирбаха, и, когда на слова Блюмкина посол ответил, что он ничего не имеет общего с упомянутым офицером, что это для него совершенно чуждо и в чем именно заключается суть дела, Блюмкин ответил, что через день будет это дело поставлено на рассмотрение трибунала. Посол и при этих словах оставался пассивен; тогда сзади сидевший рыжеватый мужчина обратился к брюнету с замечанием: по-видимому, послу угодно знать меры, которые могут быть приняты против него. По-видимому, эти слова являлись условным знаком, так как

брюнет, повторив слова рыжеватого мужчины, вскочил со стула, выхватил из портфеля револьвер и произвел по нескольку выстрелов в нас троих, начиная с графа Мирбаха, но промахнулся. Граф выбежал в соседний зал и в этот момент получил выстрел – напролет пулю в затылок. Тут же он упал. Брюнет продолжал стрелять в меня и доктора Рицлера. Я инстинктивно опустился на пол, и когда приподнялся, то тотчас же раздался оглушительный взрыв от брошенной бомбы. Посыпались осколки бомбы, куски штукатурки. Я вновь бросился на пол и, приподнявшись, увидел стоявшего доктора, с которым кинулись в залу и увидели лежавшего на полу в луже крови без движений графа. Тут же вблизи на полу лежала вторая неразорвавшаяся бомба и в расстоянии примерно 2–3 шагов в полу большое отверстие – следы взорвавшейся бомбы. Оба преступника успели скрыться через окно и уехать на поджидавшем их автомобиле. Выбежавшие из дверей подъезда слуги крикнули страже стрелять, но последняя стала стрелять слишком поздно и этим дала возможность скрыться безнаказанно убийцам. Скрываясь от преследования, злоумышленники забыли свой портфель с бумагами по делу графа Мирбаха и другими документами, бомбу в том же портфеле, портпапиросник с несколькими папиросами, револьвер и свои две шляпы. Теперь скажу относительно Гинча. Это лицо, занимающееся в каком-то кинематографическом деле. Недели 4–5 тому назад, а может быть, и больше, утвердительно сказать затрудняюсь, в посольство наше явился этот Гинч и передал заведующему канцелярией господину Вухерфенику, что на графа Мирбаха партией «Союз Союзов» готовится покушение на убийство. Об этом доктором Рицлером было сообщено в Комиссариат по иностранным делам, который в свою очередь уведомил Чрезвычайную комиссию. Также не придали этим заявлениям никакого значения. Прошло некоторое время, и Гинч вновь явился в посольство с однородными сведениями. Я и Гинч ездили в «Метрополь» для переговоров с председателем Чрезвычайной комиссии Дзержинским, который отнесся с недоверием к заявлению Гинча, хотя тот прямо говорил ему, что в этом деле замешаны и члены комиссии. Не далее как вчера, 6 июля, доктор Рицлер ездил в Комиссариат по иностранным делам и просил Карахана обратить особенное внимание на неперестающие циркулировать слухи о покушении на убийство графа Мирбаха. Это тем более являлось настоятельным в глазах чинов посольства, что дней 10 тому назад являлся тот же Гинч и говорил определенно, что между 5 и 6 июля может случиться покушение.

Лейтенант Л. Г. Мюллер

Инспектор: подпись неразборчива.

Перевод.

Москва, 7/VII, 1918 г.»

Н. А. Андреев, фотограф в секретном отделении отдела по борьбе с контрреволюцией ВЧК

2

ОПИСАНИЕ ПОКУШЕНИЯ 6/7 ИЮЛЯ 1918 ГОДА В

ГЕРМАНСКОМ ПОСОЛЬСТВЕ В МОСКВЕ

«Около Ѕ 3 ч.[144] после обеда зашел ко мне советник посольства гр. Бассевитц и сообщил, что пришли двое членов Всероссийской чрезвычайной комиссии по борьбе с контрреволюцией, которых намерен принять тайный советник доктор Рицлер, и чтобы я при этом присутствовал. Когда я встретился с доктором Рицлером, у него в руках было удостоверение этих лиц, подписанное председателем комиссии всемогущим Дзержинским, которое гласило, что член этой комиссии Блюмкин и член суда трибунала Андреев уполномочены вести переговоры с посланником по чисто личному делу.

Доктор Рицлер и я вышли в приемную, где оба лица сидели, и провели их через вестибюль и зал в приемную, где мы уселись. Блюмкин засим объяснил, что получил от Дзержинского строгое предписание говорить по этому чисто личному делу с графом лично.

Доктор Рицлер ответил, что он в качестве первого советника посольства уполномочен вести все переговоры вместо графа, в том числе и личного свойства. Блюмкин ответил, что он обязан придерживаться определенного своего поручения, но на вопрос доктора Рицлера, удовлетворится ли он письменным уполномочием графа, он ответил утвердительно. После этого доктор Рицлер покинул приемную и вскоре вернулся в сопровождении посла. Блюмкин после этого вынул из своего портфеля большое количество подлинных документов и объяснил, что он должен с послом переговорить по поводу дела некоего графа Роберта Мирбаха, лично графу незнакомого члена отдаленной венгерской ветви его семьи, за которого якобы уже ходатайствовали граф Мирбах и датский генеральный консул. Этот Роберт Мирбах будто бы замешан в каком-то деле о шпионаже. Разговор, касающийся этого дела, продолжается около пяти минут, причем были представлены документы, подписи коих посольству были хорошо известны, как, например, подпись датского генерального консула Гакстгаузена. Когда доктор Рицлер предложил графу Мирбаху прекратить переговоры и дать письменный ответ через комиссара Карахана, второй посетитель, до сих пор только слушавший и сидевший в стороне, сказал, что мы, по-видимому, хотим узнать, какие меры будут приняты со стороны трибунала по делу графа Роберта Мирбаха, на каковой вопрос, при его повторении со стороны Блюмкина, граф Мирбах ответил утвердительно.