Читаем без скачивания Профиль незнакомца - Аманда Кайл Уильямс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
* * *
По этому случаю Нил приготовил бочонок попкорна размером с ведро, и, когда мы приехали, из кожи вон лез, стараясь поднять мне настроение. Это не сработало.
Сидя втроем на кожаных диванах перед огромным телеэкраном, мы в ошеломленном молчании смотрели специальный репортаж. Телевизионщики наняли «экспертов», чтобы поставить под сомнение компетентность команды криминалистов, офис судмедэксперта, криминалистическую лабораторию, детективов. Они также подвергли сомнению то, насколько профессионально и тщательно был проведен осмотр мест преступления. Мое имя было брошено в один котел с экстрасенсом, к которому несколько лет назад сотрудники полиции Атланты однажды обращались за консультацией, и нас всех поместили под микроскоп. «Говорящие головы» создавали впечатление, что Раузер в качестве консультантов по убийствам Уишбоуна нанял кучку пьяниц и хиромантов. Затем появился Дэн и, мягко и со слезами на глазах, объяснил, что мое пьянство разрушило наш брак и что моя работа в ФБР, вероятно, была мне не по зубам. За этим последовал кадр, где Нил выходит из нашего офиса с открытым пивом. Родственникам погибших все это показали ради реакции на камеру, и, разумеется, они были в шоке и возмущены нашей вопиющей некомпетентностью. Были пролиты слезы. Общественность предупредили, что пока убийца бродит по улицам Атланты, следует помнить об осторожности.
Мой телефон зазвонил еще до того, как пошли титры. Звонил Раузер, чтобы проверить. Сам он репортаж не смотрел – сказал, что есть дела поважнее. Ему приказано лечь на дно. Теперь брифинги для прессы будут вести мэр, глава полиции и представительница по связям с общественностью Жанна Баском. Он сказал мне, что сожалеет, страшно сожалеет, что втянул меня в это дело. Он хотел, чтобы я согласилась регулярно докладывать ему о моем местонахождении. По мнению Раузера, мне угрожала физическая опасность. Мое же мнение было таково, что в данный момент убийца получил от меня именно то, что хотел. Заголовки, телерепортажи, желание шефа, чтобы я исчезла из кадра, электронное письмо, розы, и все это устроил он сам, дабы опозорить в глазах людей полицию Атланты и меня, перехитрить нас, позлорадствовать нашим провалам. Все это веселье мигом прекратилось бы в тот момент, как только он серьезно напал бы на меня. Я была готова поспорить на что угодно, что это не было частью его плана.
Дэн позвонил, дабы утешить меня после того, как посмотрел «позорный» специальный репортаж, повествовавший о моем стремительном превращении из специального агента в истеричную пациентку реабилитационного центра. Он утверждал, что понятия не имел, что это будет за шоу, что его слова были грубо вырваны из контекста. По его словам, он рассказал им историю силы, историю победы над слабостями. Если честно, признался Дэн, он просто хотел немного порисоваться перед камерой, чтобы реанимировать свою карьеру. Он якобы понятия не имел, что это прозвучит так, как оно прозвучало. К сожалению, это вполне могло быть правдой.
Затем позвонила мать. Мой отец не любитель телефонных разговоров. Он, скорее, из тех, кто только хмыкает и кивает.
– Честное слово, Кей, ты могла бы намазать нас маслом и назвать печеньем, и мы были бы ошеломлены. Мы смотрели Джойс Мейер, и твой отец, ну, ты знаешь, ему только дай в руки пульт, как он тотчас начинает переключать каналы. Женщины-проповедники его пугают, хотя он ни за что в этом не признается. Признайся, Говард, тебе ведь не нравится, когда у женщин есть какая-то власть, верно? В любом случае, внезапно мы увидели тебя. Нашу дочь показывают по телевизору! И что о ней говорят! О Боже! Благослови Господь твое сердечко. Твой брат тоже звонил. Он сказал, что эту историю уже подхватили в Вашингтоне. Ты в это веришь?
– Сукины дети эти журналюги, – раздраженно пробормотала я.
– Кей, ради бога, когда это ты начала так разговаривать? Это тебя не красит. Говард, ты это слышал? Надеюсь, ты счастлив. Твоя дочь говорит точно так же, как и ты.
Я попросила Нила отвезти Дайану домой. Она изрядно набралась коктейлями.
Последний час она была очень тихой. Я не хотела, чтобы она сидела за рулем, и в то же время мне не терпелось завалиться в собственную постель с Белой Мусоркой и бессмысленно глазеть в телевизор. За последние пару недель я пинцетом выковыривала осколки стекла из шеи и предплечий после того, как в меня выстрелил из помпового ружья болван, убегавший от залога. Мне в затылок попала летающая кофейная чашка. В меня стреляла разъяренная тощая баба из-за жалкой повестки в суд в качестве свидетеля. Я наткнулась на очередную жертву Уишбоуна. Я сошлась в клинче с вороватым бухгалтером, который впился зубами мне в плечо. Я вылетела через простреленное лобовое стекло моей «Импалы», была официально уволена, госпитализирована, выписана из больницы и передана журналистам. Я увидела, как мой бывший муженек по телевизору анализировал наш неблагополучный брак, слушала, как какие-то незнакомые люди по телевизору обсуждают мою борьбу с алкоголем и мою работу в ФБР. А еще я получила розы, белые розы, от жестокого серийного убийцы. О радость! Что все-таки это значит, думала я, незрячим взором глядя на экран, пока Белая Мусорка дрыхла у меня на животе. Белые розы дарят на свадьбах – знак чистоты новых уз любви. Неужели, по его мнению, у нас с ним отношения, как он, вероятно, думал относительно Дэвида Брукса, или Раузера, или любого, кого он втянул в свою жизнь, полную извращенных фантазий? Белые розы приносят также на похороны…
Раузер нашел-таки добровольца, доставившего цветы в мою палату. Их принесли к стойке регистрации; прежде чем попасть в мою палату на другом этаже и в другом крыле, они прошли через множество рук. Раузер заказал в больнице записи с камер наблюдения и отвез розы и открытку в участок.
– Посмотри, – сказал Нил, кивнув в сторону телевизора. Пока Дайана балансировала, повиснув на дверном косяке, он искал свои любимые оранжевые шлепанцы. Надпись наверху экрана гласила: «Экстренные новости». На белых мраморных ступенях здания суда округа Фултон стоял Джейкоб Доббс в костюме за шесть тысяч долларов и разговаривал с журналистами.
Доббс был одним из пионеров первоначального отдела поведенческих наук в Бюро. Последние несколько лет он был партнером в частной судебно-медицинской следственной организации и был известен во всем мире своей работой в Бюро, а также за его пределами. Но с тех пор как начал зарабатывать на жизнь в частном секторе, он продался.
