Читаем без скачивания Повседневная жизнь Москвы. Московский городовой, или Очерки уличной жизни - Андрей Кокорев

Вот один за другим дают показания околоточные надзиратели. Собирали, говорят, к Пасхе и Рождеству для Абинякова рублей по 25–30. Собирали и просто временами рублей по десяти. Но Абиняков не брезговал никакими суммами: брал рубль, когда денег больше не было. Любил просить на извозчика.

— Зачем же вы давали? — недоумевает председательствующий Н. В. Стрижевский.

— Да как же, он нужный был человек, — отвечают околоточные надзиратели. — Предупреждение о ревизии участка полицмейстером, всякого рода другие сообщения, перевод из разряда в разряд, а при случае — возможность избавиться от наказания, — все это было во власти Абинякова.

И тут же иллюстрируют эти заявления примерами. Провинился в чем-то околоточный надзиратель Молчанов. Вызывает его по телефону Абиняков. С таинственным видом прикрыл Абиняков дверь и дипломатично повел беседу.

— Мне поручено произвести дознание по вашему делу. Но я — ваш друг и «зла вам не желаю», и т. д.

— Я понял, — говорит Молчанов, — что все клонится к «благодарности».

Когда полицмейстер Юрьев являлся производить ревизию участка, его неизменно сопровождал Абиняков. И вот, чтобы ревизия сошла благополучно, околоточные надзиратели тут же устраивали между собой «сбор» и вручали Абинякову».

Обвинитель, товарищ прокурора Н. Н. Чебышев, не называл полицейского-взяточника «оборотнем в погонах», но сотворенное им зло охарактеризовал особо:

«Русская взятка имеет много разновидностей; но едва ли ошибусь я, если скажу, что самым злокачественным видом ее нужно считать такую, которую берут со своего же, находящегося в зависимости, сослуживца. С кого брал Абиняков? С этих нищих околоточных! Какую дезорганизацию подобные люди вносят в правительственный механизм, вселяя в низах этого механизма уверенность, что взятка полноправна, что благодаря ей — все можно сделать».

Суд, признав Абинякова «виновным в лихоимстве», приговорил его «…к отрешению по суду от должности и 25 рублям штрафу, с заменой штрафа недельным арестом».

Конечно, деятельность Абинякова по сокрытию нарушений была довольно эффективной, но это не значит, что руководство московской полиции было полностью слепо и глухо. Обращение к такому источнику, как приказы обер-полицмейстеров и градоначальников, позволяет судить, что начальство прекрасно было осведомлено обо всех хитростях околоточных.

Взять хотя бы приказ А. А. Козлова от 10 ноября 1882 г.: «…из поступающих ко мне сведений оказывается, что чинам этим через послабление и уклонение от прямых своих обязанностей участковых приставов предоставлена такая служебная деятельность, которая вовсе не соответствует их назначению и по преимуществу принадлежит самим участковым приставам, а именно: 1) околоточные надзиратели составляют протоколы, не только в случаях, предусмотренных инструкциею, но вообще по всем делам, возникающим в участке; участковые же пристава вовсе устранили себя от составления протоколов, хотя это составляет прямую их обязанность; 2) некоторые околоточные надзиратели производят дознания по возникающим делам у себя на квартире и вызывают туда требующихся по этим делам лиц, тогда как полицейское дознание может быть произведено или на месте происшествия, или же в участковом управлении; квартира же околоточного надзирателя ни в каком случае не может представлять полицейскую камеру; 3) равным образом на квартиры околоточных надзирателей водятся лица, задержанные по разным случаям городовыми, вместо того, чтобы лица эти предоставлялись в участковое управление или в полицейский дом; 4) околоточные надзиратели во время дежурства при участковом управлении самостоятельно арестовывают и посылают в полицейские дома для содержания под стражею лиц, составляя о том постановления, а также вытребывают из-под стражи и освобождают арестантов, тогда как заключение под стражу и освобождение из-под оной должно принадлежать только приставу или заступающему его место его помощнику; околоточному же надзирателю хотя и представлено инструкциею право на задержание лиц в отдельных случаях, но право это не может распространяться далее привода арестованного в участковое управление, где постоянно должны находиться налицо или сам пристав, или один из его помощников. Кроме этого, вопреки § 5 инструкции, околоточные надзиратели, вместо личного выполнения своей обязанности по предъявлению обывателям относящихся до них требований присутственных мест, правительственных лиц и выдачи судебных повесток, посылают для этого вместо себя городовых; протоколы свои околоточные надзиратели сдают в участок без всяких расписок, а также получают из участка и сдают туда обратно тоже без расписок бумаги, поручаемые им для исполнения, и, наконец, протоколы, составляемые околоточными надзирателями, отличаются крайнею неполностью в изложении, в некоторых протоколах не объясняется ни время и места составления, ни жительства обвиняемых и других прикосновенных лиц, текст же протоколов излагается с такою небрежностью, которая во многих случаях дает возможность обвиняемым легко опровергать заключающиеся в протоколе обвинения и избегать через то законной ответственности».

Манкирование околоточными обязанностью вручать обывателям повестки в 1903 г. вскрыл, не вставая из-за письменного стола, Д. Ф. Трепов:

«Мною усмотрено из поступающих в мою канцелярию переписок, что околоточные надзиратели из числа передаваемых им для исполнения бумаг, повестки о явке в управление участка и даже судебные передают ночным сторожам для выдачи по принадлежности».

Прознало начальство и о том, что некоторые околоточные надзиратели нанимали себе писарей. На этих помощников, называвших себя письмоводителями, околоточные перекладывали не только составление протоколов и прочую переписку, но также часть других своих обязанностей. Естественно, обер-полицмейстер тут же напомнил: «… предоставление постороннему лицу каких бы то ни было вместо себя служебных действий составляет уже преступление со стороны околоточных надзирателей, подлежащее законному преследованию».

Рискнем предположить, что не лень или большая загруженность делами служили основными причинами найма писарей. Скорее всего, полицейским, произведенным в околоточные из унтер-офицеров, просто не хватало грамотности. Косвенным подтверждением может служить опубликованная в 1881 г. в газете «Мирской толк» заметка о проверке служащих петербургской полиции:

«Одного околоточного К., прослужившего в Рождественской части более 25 лет, спрашивают:

— Как предотвратить разврат в околотках?

— Нужно переловить всех шлюх и выслать из Петербурга, — отвечает К.

Другого надзирателя Б., состоящего теперь за выслугу лет на старшем окладе в Московской части, просят составить протокол о сломавшихся на дороге дрожках. Околоточный Б. пишет какими-то каракулями заголовок «пракатал» (вместо слова «протокол». Затем, в бессвязном сочинении своем указывает, что «дрошки надыть отправить к архитехтуру для освидетельствования». В числе околоточных нашлось несколько, не умевших грамотно подписать даже свою фамилию».

Если такое положение с кадрами было в столице, где околоточные существовали уже 14 лет, то что говорить о Москве?

Гораздо интереснее другое: почему никто не поинтересовался, каким образом околоточные на свое далеко не генеральское жалованье могли еще содержать личных секретарей? Выходит, получали они побочные доходы, и было это секретом полишинеля. Об одной из возможностей пополнения бюджета — путем сбора дани с нарушителей паспортного режима — ходил даже такой анекдот:

«Околоточный надзиратель, проверяя право жительства, спрашивает еврея, по какому праву он проживает в Москве.

— По билету.

— Откуда вы его получили?

— Из Министерства финансов.

— Покажите, — недоумевает надзиратель.

Еврей вынимает четвертную, подает полицейскому чину и спрашивает:

— Удовлетворяет это вас?

— Вполне! Документ правильный, ведь он подписан управляющим государственным банком».

Другой способ — получать подношения в виде денежных знаков от владельцев торговых заведений и домовладельцев. Вот только не годилось при этом действовать нахрапом, в чем убедился околоточный надзиратель С. А. Поль, оказавшись в 1910 г. на скамье подсудимых. Прослужив в полиции около трех месяцев, этот блюститель порядка стал требовать «благодарность» от содержателя трактира на Смоленском рынке Забегаева. Поскольку трактирщик отказывался дать взятку, околоточный решил проучить его с помощью закона. Однажды он, застав в трактире компанию из нескольких мужчин и женщин, радостно объявил Забегаеву:

— A, проститутки у тебя! В участок!..

Жертвы произвола околоточного надзирателя на суде подтвердили, что он был пьян, ругал задержанных женщин, грозил отправить их на освидетельствование в Мясницкую больницу (обязательное действие при взятии проституток на полицейский учет). Одного из задержанных Поль периодически вызывал из «холодной» и предлагал заплатить три рубля — тогда немедленно выпустит.