Читаем без скачивания Орлы и звёзды - Александр Антонов

— Товарищ капитан 2 ранга, извольте встать и привести в порядок мундир в присутствие старшего по должности и званию!

Видимо прочтя что-то в моих глазах, офицер поднялся с дивана и стал застёгивать китель. То ли для форсу, а скорее для того, чтобы сохранить лицо, он с насмешкой произнёс:

— Не могу отказать в просьбе ТОВАРИЩУ!

По кают-компании прокатился смешок, но я не стал обращать на это внимания.

— Привыкайте к слову «товарищ», — произнёс я, переводя взгляд с одного лица на другое. — Это хорошее тёплое слово, выражающее доверительное отношение друг к другу товарищей по оружию. С этого дня на крейсере, а через день-другой и на всём флоте, оно станет единственной добавкой к вашему чину, будет на то ваше желание или нет. Итак, товарищи офицеры, вы меня удивляете. Только вчера я говорил с каждым из вас и мы, кажется, пришли к соглашению. Что же происходит с вами сегодня?

Ответил мне всё тот же борзый кавторанг:

— Товарищ… старший меня по званию. Простите, но никаких знаков отличия я на вашем кожаном кителе не наблюдаю, потому верю вам просто на слово. Вчера речи не шло о включении крейсера в состав какой-то там Красной Гвардии…

— Если я правильно понял, — перехватил я слово, — то весь сыр-бор разгорелся именно по этому вопросу? В таком случае должен признать, что доля правды в вашем проступке присутствует. Потому спешу исправить допущенную оплошность. Красная Гвардия входит в состав российской армии и флота и является их передовой частью. Теперь о моём статусе. Я являюсь командиром отряда особого назначения. Моё звание соответствует чину полковника в прежнем табеле о рангах.

По кают-компании прошелестел ропот. Уверенности во взгляде кавторанга заметно поубавилось, но он всё ещё продолжал хорохориться.

— С ваших слов, товарищ полковник, выходит, что мы ещё должны Бога благодарить за оказанную честь?

— Не бога, а Совет рабочих, солдатских и матросских депутатов! — уточнил я.

Лицо кавторанга пошло пятнами. Он рванул ворот так, что от кителя отлетела верхняя пуговица.

— Нет, я больше не стану терпеть это издевательство! — почти переходя на визг, прокричал он. — Я ведь присягал Государю Императору!

— Молчать!! — взревел я, делая малозаметный знак рукой.

Из-за моей спины тут же выступили два «самопальщика» и навели стволы на офицеров.

— Прекратить истерику и стоять смирно!

Я ждал, пока все офицеры выполнят команду, и честное слово в душе я им сочувствовал. Потому и постарался подобрать слова, которые примирили бы их с действительностью.

— Стыдно. Офицеры флота российского, а ведёте себя как институтки. Объясняю. Никто силком вас в Красной Гвардии держать не будет. Не хотите служить – пишите рапóрты и подавайте их по команде. Но борт вы покинете не раньше, чем на него ступит ваш сменщик.

— До конца срока службы, — буркнул неугомонный кавторанг.

— Много раньше, — поправил я его. — Это я вам обещаю твёрдо. В этом мы заинтересованы не меньше вашего – нам на «Авроре» нужны только преданные офицеры. Что касается присяги… Я вас от неё освободить не могу. Но это может сделать ваша совесть – совесть патриота и гражданина России. У кого совесть молчит – дождитесь, пока это сделает тот, кому вы присягнули. Уверяю, ждать придётся недолго. А до тех пор утешьтесь тем, что пока корабль стоит на ремонте вам вряд ли представится случай серьёзно нарушить вашу торжественную клятву. На этом дискуссию объявляю закрытой. Хочу лишь предупредить. Если кто самовольно покинет борт – будет объявлен дезертиром со всеми вытекающими последствиями! А теперь, товарищи офицеры, позвольте вам представить комиссара корабля товарища Звягинцева. Он является полномочным представителем Совета и приравнивается к штаб-офицерам.

— Дожили, — донеслось с той стороны стола.

— Товарищ капитан 2 ранга! Если я услышу с вашей стороны хоть ещё одно замечание, вы незамедлительно отправитесь на гарнизонную гауптвахту! — Потом я обратился к командиру корабля: – Виктор Михайлович, пройдёмте со мной.

Разговор в командирской каюте ни для одного из нас троих лёгким не был. Один был не в восторге от ущемления своих командирских прав, другой робел от обилия новых обязанностей. Я, как мог, тянул одного к другому. В конце концов, что-то у нас срослось.

— Товарищ Стриженов, объявляйте Большой сбор поротно, будем говорить с командой!

Глава седьмая

Комендантом Таврического дворца я пробыл всего несколько часов. Александрович внял моим мольбам и прислал замену. Сдав дела, я тут же включился в работу Военного комитета при Петросовете, в состав которого был включён по инициативе его председателя. И стоит ли удивляться, что им оказался командир Красной Гвардии? Успел я вовремя. Соколов как раз представлял свою редакцию Приказа № 1. Получив слово, я положительно оценил заложенную в приказе идею, но жёстко раскритиковал отдельные его положения. Видимо мои аргументы показались товарищам достаточно убедительными, поскольку мне было предложено представить свою редакцию приказа. Я, разумеется, не стал извлекать из кармана заранее припасённый текст, а сполна использовал предоставленное мне комитетом время. Когда отпущенный на подготовку редакции срок истёк, я зачитал перед членами комитета следующий текст:

«Приказ № 1

28 февраля 1917 года

По гарнизону Петроградского округа всем солдатам и матросам гвардии, армии, артиллерии и флота для немедленного и точного исполнения, а рабочим Петрограда для сведения.

Совет рабочих, солдатских и матросских депутатов постановил:

1) Во всём делопроизводстве изымается из обращения понятие «нижний чин» с заменой на «солдат» или «матрос».

2) Во всех ротах, батальонах, полках, парках, батареях, эскадронах и отдельных службах разного рода военных управлений и на судах военного флота немедленно выбрать комитеты из выборных представителей от солдат или матросов вышеуказанных воинских частей. Солдатские (матросские) комитеты являются совещательным органом при комиссаре подразделения. Комиссар является политическим командиром подразделения и назначается Советом рабочих, солдатских и (или) матросских депутатов. Комиссар приравнивается по службе к командиру подразделения без чина. Комиссар несёт всю полноту ответственности за подразделение наряду с командиром. Ни один приказ командира без утверждения его комиссаром не может быть принят к исполнению.

3) Во всех воинских частях, которые ещё не выбрали своих представителей в Совет рабочих, солдатских и матросских депутатов, избрать по одному представителю от рот, которым и явиться с письменными удостоверениями в здание Государственной думы к 10 часам утра 1 сего марта.

4) Во всех своих политических выступлениях воинская часть подчиняется Совету рабочих, солдатских и (или) матросских депутатов через им назначенного комиссара.

5) Приказы военной комиссии Государственной думы следует исполнять, за исключением тех случаев, когда они противоречат приказам и постановлениям Совета рабочих, солдатских и (или) матросских депутатов.

6) Вооружение воинской части, как стрелковое: винтовки, пулемёты, так и тяжёлое: артиллерия, бронированные автомобили и прочее должны находиться в распоряжении и под контролем ротных и батальонных комиссаров.

7) В строю и при отправлении служебных обязанностей солдаты и матросы должны соблюдать строжайшую воинскую дисциплину, но вне службы и строя в своей политической, общегражданской и частной жизни солдаты и матросы ни в чём не могут быть умалены в тех правах, коими пользуются все граждане. Исключением является отдание чести, как формы воинского приветствия.

8) Равным образом отменяется титулование офицеров: ваше превосходительство, благородие и т. п., и заменяется обращением: товарищ генерал, товарищ полковник и т. д. так как все военнослужащие являются товарищами в своей боевой работе.

Грубое обращение с военнослужащими всяких воинских званий и должностей, в частности, обращение к ним на "ты" воспрещается, и о всяком нарушении сего, равно как и обо всех недоразумениях между военнослужащими, последние обязаны доводить до сведения ротных комиссаров.

Настоящий приказ прочесть во всех ротах, батальонах, полках, экипажах, батареях и прочих строевых и нестроевых командах.

Слушали внимательно. Спорили долго. Некоторые товарищи усмотрели в приказе намёк на продолжение войны. «Какая война? — удивлялся я. — Мир и только мир! Но вот ведь какая беда. Мир в создавшихся условиях – справедливый для российского народа мир – можно заключить только с позиции силы». — «И в чём вы видите эту силу? — кричали мне. — В царской армии?» – «А у вас есть другая?» – удивлялся я. «И это говорит один из командиров Красной Гвардии!» – пеняли мне. «Любые рассуждения о том, что всю армию, весь флот можно в короткие сроки превратить в Красную Гвардию – такие рассуждения вредны и крайне опасны для дела Революции! — сердился я. — Более верным представляется поэтапное превращение царской армии в армию нового типа. Сначала мы устанавливаем над армией политический контроль. Затем заключаем на приемлемых условиях мир. Демобилизуем большую часть армии, а остаток превращаем в мощную военную силу, способную защитить завоевания Революции! Именно этот путь и прослеживается в предложенной мной редакции».