Читаем без скачивания Том 8. Усадьба Ланиных - Борис Зайцев

Наташа. Ну… хотите, я вам прямо все скажу?

Фортунатов. Конечно, хочу, конечно.

Наташа. Мужем Марьи Александровны будете не вы, а Николай Николаевич. (Отходит. Фортунатов молчит.) Что бы вы сделали, если б убедились в этом?

Фортунатов. Я… я… все так странно, я просто удивлен. (Волнуясь.) Вы мне говорите такие вещи!

(Наташа отходит в дальний угол террасы и садится в лонгшез)

Наташа. Такие вещи, вещи. (Резко.) Если б я была мужчиной, я б убила соперника.

(Из дома выбегает группа подростков и молодежи.)

Девочка лет четырнадцати. Ух, жарко! Наташа, что ж ты не вышла к Ксении Александровне?

Кадет. Господа, одну минуту, не разбегайтесь!

Гимназист. Соня, вы со мной? Визави Павлик и Дебольская.

Соня. Нет, я ему обещала. (Дает руку кадету.)

Гимназист. Это предательство, Соня, вы согласились.

Второй кадет (подлетает к Наташе). Смею вас просить?

Наташа. Кадриль? Нет, устала.

Кадет. У нас и взрослые танцуют – Марья Александровна.

Наташа. Не могу. Просто, не могу сейчас.

(Кадет кланяется. Входит Елена с Тураевым)

Елена. Ну, вот бал в полном ходу. Хорошо, хоть эти веселятся. Дедушка бедный расстроился, ушел к себе.

(Распорядитель в зале кричит: «Messieurs, engagez vos dames»[20].)

Кадет. Ну видите, я же говорил, пора… Соня, вашу руку.

Гимназист. Ах ты Боже мой, у меня до сих пор нет дамы.

(С шумом убегает)

Тураев. Бог мой, как все выросли! Все дети соседей, земцев наших, давно ли ходили под столом, а теперь туда же… (Вздыхает.) Того и гляди тоже начнут ревновать, ссориться.

Елена. Это мы с вами стареем, Петр Андреич, оттого нам и кажется, что время идет быстро.

Тураев. Конечно, стареем, конечно. Но над нами жизнь еще так же сильна, как и над ними.

Елена. Как еще сильна! (Подходит к перилам.) Вот Диодор Алексеич говорил о звездах, о любви. (Кладет голову на перила. Фортунатову.) Понимаете ли вы, как вы хорошо сказали? Понимаете ли вы себя, – знаете ли вы, кто вы?

Фортунатов. Ну, как это сказать. Фортунатов, Диодор Алексеич.

Елена. Нет. Вы милый, чудесный поэт, ученый фантазер. Кто в наше время увлекается звездами, Данте, любовью? Вы не понимаете сами, не чувствуете своего духа… потому что вы скромны.

(Фортунатов молчит. Тураев медленно спускается с лестницы в сад)

Елена. Да, я говорю правду, это же так, я знаю (Тураеву). Вы куда уходите? Почему? Я веду себя неприлично? Вы меня не одобряете, Петр Андреич?

Тураев (сдержанно). Нет, я никого не порицаю. Я… спускаюсь. Ночью в цветнике особенно благоухают левкои.

(Сходит еще несколько шагов. Дойдя до последней ступеньки останавливается и стоит некоторое время молча)

Елена. «Укрыть покровом темной нощи… темной нощи». (Быстро входит Марья Александровна)

Марья Александровна. Да, довольно. (Подходит к мужу, энергически хлопает его по плечу.) Довольно, мой друг. Не сердись на меня.

Фортунатов. За что мне сердиться?

Марья Александровна. Ты можешь на меня иметь сердце, я была плохой женой. Ты заслуживаешь лучшего. Тебя должна любить тихая Гретхен, и вы с ней будете вздыхать.

Фортунатов. Но к чему ты все это говоришь?

Марья Александровна. К тому, что я отсюда уезжаю.

Фортунатов. Куда? Да почему ты уезжаешь, Машенька?

Марья Александровна (делает неопределенный жест рукой). Так, вообще. Я не одна еду.

(Николая Николаевич тоже уходит. Наташа вскакивает с лонгшеза и сбегает в сад.)

Марья Александровна. Я своей жизни никому не отдам. Я проживу ее сама – как найду нужным, и чтоб умирая могла сказать: «Кончено. Все знаю». (Мужу, мягче.) Ты – первое поприще мое. Я вышла замуж девчонкой, и во мне силы спали долго, долго. Ты мил, но ты мягок, слаб. Ты не герой…

Фортунатов (тихо). Да… не герой…

Марья Александровна (возбужденно). Слышишь? Слышишь вальс? И Ксения, и Евгений – все туда, к солнцу. Я тоже хочу танцевать. Мы должны танцевать сейчас.

(Убегает. Музыка сильней, кружащиеся вихрем силуэты в окнах.)

Фортунатов (медленно подходит к Елене). Я не Кихада, я смешной муж, профессор, чудак, которого едва терпят. (Улыбаясь кротко.) Вот они, туманно-обольстительные предчувствия, с которыми я сюда ехал. А вышло, Елена Александровна, что моя жизнь кончилась здесь, в усадьбе Ланиных.

Елена. И моя.

Фортунатов. Почему же ваша?

Елена (берет его за руки и смотрит в глаза). Потому что… Все эти месяцы я терзалась и была счастлива, что вы тут – прекрасный, прекрасный… Ну, ладно, я заболталась. Но я именно хочу сказать…

Лакей (в дверях). Елена Александровна, чай подан на том балконе-с.

Елена. Хорошо, иду. (Быстро уходит.) (Фортунатов сидит молча, потом встает и медленно спускается в сад) Фортунатов. Елена Александровна любит… Как все странно. (Навстречу из сада медленно приближается Тураев под руку с. Паниным.)

Ланин. Да, милый ты мой, все меняется, все. (Фортунатову). Что, профессор, и вы устать изволили? (Садится на скамейку у подножия террасы.) Тоже свежего воздуху захотели? Нынче шумный был день, ах, какой шумный. Церковь, венчание, все эти образа, пение, утомляют…

Тураев. После этого отдыхаешь сейчас. Взгляните, роса, сеном пахнет, звезды.

Ланин. Я вас понимаю, да, да, дорогой. Лучше неба ничего нет на свете. Звезды столь прекрасная вещь, что легенды о том, будто там живут души умерших, не кажутся мне бессмысленными.

Фортунатов. Эти легенды вечны.

Ланин. Старческий мистицизм.

Тураев. Диодор Алексеич хорошо говорил нынче о вечном круговращении жизни и любви.

Ланин. Жаль, я не слышал. (Помолчав.) А теперь Ксеньюшка наша далеко. Пожалуй, к станции подъезжают. Вот она и жизнь-с!

(За сценой, направо от дома, отдаленный шум. На террасе показывается Елена.)

Елена. (Взволнованно, глухим голосом.) Петр Андреич!

Тураев. Я здесь.

Елена. На минуту.

(Тураев встает и быстро всходит наверх.)

Ланин. Что это Елена – встревожена?

Фортунатов. Но вообще Елена Александровна сегодня очень нервна.

(Тураев и Елена шепчутся, потом из дому выбегает лакей, что-то говорит им)

Елена (вскрикивает). Наташа?

(Оба быстро выходят)

Ланин. Что такое? Она сказала – Наташа?

Фортунатов. Да, как будто. (Встает и торопливо подымается.) Вы не беспокойтесь, Александр Петрович, я сейчас узнаю и скажу вам. Может быть, легкое нездоровье…

Ланин. Нет, уж нет, я сам. Нет, уж я не могу. (Старается поспеть за ним, но ноги плохо слушаются.) Старость, старость. Господи, что такое, отчего Елена так закричала?

(На террасе на него налетает молодежь)

Распорядитель (в дверях). Господа, в эти двери выход, да там растворите, захватывать весь балкон и обратно в зал. (Ланин пробирается с трудом к двери в кабинет). Анна Ефимовна, галоп пожалуйста! (Хлопает в ладоши). En avant, en avant! (Мчится в голове змееобразной цепи молодежи, которая хохоча, сваливая по дороге стулья, облетает вокруг стола и вносится в другую дверь залы.)

Михаил Федотыч (в дверях). Затолкают, прошу покорно. Затолкают живьем, как на Ходынке.

Барышня. Михаил Федотыч, берегитесь!

Кадет (с хохотом). Дорогу, дорогу!

Михаил Федотыч. Ишь разгулялись! Да не я ль вас собью? (Смеясь, загораживает собою вход, на него наскакивают, хохот, образуется давка, из которой он со смехом выбирается на балкон.) Где же Петрович? (Прикладывает руки к губам рупором, кричит.) Алек-сандр Петрович!!

(Из сада выбегает Николай Николаевич)

Николай Николаевич. Не кричите! Фу, ты, Боже мой! Сумасшедшая девочка.

Михаил Федотыч. Что такое? Милый мой?

Николай Николаевич. Наташа в пруд бросилась, вот вам и милый.