Читаем без скачивания Новый стратегический союз. Россия и Европа перед вызовами XXI века: возможности «большой сделки» - Тимофей Бордачёв

Но война невозможна и между Россией и Европой. Несмотря на все, аргументированные и нет, разговоры об их принадлежности к разным типам капитализма, ни в одной из европейских стран нет внутренних источников военной агрессии по отношению к соседям – милитаризма и реваншизма, по крайней мере сейчас. А вот конкуренция возможна вполне. И, как показывает практика последних лет, эта конкуренция значительно отличается по осуществляемым в ее ходе ставкам от внутриевропейских явлений аналогичной природы. Успех одного из партнеров в конкурентной борьбе может в нашем случае не просто потеснить другого, но буквально выкинуть его из перспективных для национального развития секторов мировой экономики.

Эта конкуренция становится более жесткой, а ее результаты могут оказаться более опасными под влиянием и в контексте современных международных обстоятельств. Анархия или глобальный беспорядок прочно утвердились в качестве самой подходящей характеристики международной системы первой четверти XXI века. Государства – основные и единственные элементы системы – стремятся к постоянному наращиванию своих совокупных возможностей. Сила во всех ее проявлениях – от военной мощи, все еще измеряемой в количестве боеголовок или элементов системы противоракетной обороны США, до способности влиять на состояние мировых финансовых и товарных рынков или определять политику «международных» институтов – остается важнейшим фактором, определяющим место страны в мире. Точно так, как испокон веку определяющим фактором была не умозрительная «способность к инновационному развитию», а вполне конкретное оружие, произведенное при помощи этой способности.

Еще острее эта конкуренция всех со всеми становится в связи с сокращением объективных и субъективных возможностей США осуществлять конструктивное лидерство в мире. Соединенные Штаты остаются наиболее сильной державой – единственным полюсом современной международной системы, способным эффективно сдерживать потенциальных конкурентов, включая Россию и Европу, вплоть до создания поводов для возникновения на их территории очагов реваншизма. Но и не требовать от них проявления ответственности в деле распределения общественных благ в мировом масштабе США не могут, особенно сталкиваясь с проблемой приспособления государства к вызовам финансовой и информационной глобализации, ответ на которые в России и Европе уже, похоже, активно ищется на пути сочетания повышения роли государства в регулировании экономической деятельности («экономический патриотизм») и наращивания взаимодействия с бизнесом и гражданским обществом.

Эта часть нашего исследования посвящена двум равновероятным парадигмам развития российско-европейских отношений в будущем: продолжению «игры с нулевой суммой» и реализации «большой сделки» – созданию Россией и Европой стратегического союза. Первый вариант развития событий подсказывается сторонам логикой рационального выбора в условиях глобального беспорядка. Но в долгосрочной перспективе он ведет к поражению «старого мира» и его окончательному отходу на позиции слабого старика международной системы, доживающего свои дни в некой глобальной богадельне и не влияющего на действия молодых и динамичных Азии и Америки.

Второй путь – создание стратегического союза – более рискованный. Движение по нему России и Европы может спровоцировать другие «бильярдные шары» на резкие, если не агрессивные, поступки. Требуется большая осторожность и готовность к принятию на себя ответственности. Однако только создав собственное сообщество, крепко стоящее на берегах Атлантики и Тихого океана, старики смогут выжить в беспокойном мире XXI века.

Охранительные настроения

Рациональный выбор в условиях глобального беспорядка – это не открытость и ориентация на многосторонние режимы, а строительство крепких стен, формирование за их пределами очагов влияния и периодические вылазки на территорию противника. Все эти признаки стали присущи в последние годы практике международной политики как Европы, так и России. Такое поведение, являющееся естественным для любого суверенного государства, усиливается или ослабевает в зависимости от наличия в его распоряжении дополнительных возможностей. Для 27 государств Европы такие возможности предоставляет наличие коллективного кнута и пряника в лице институтов Европейского союза. Для России – сверхвысокие цены на энергоресурсы.

Европейский союз становится все более протекционистским и закрытым. В первую очередь это проявляется в области экономики и допуска иностранных предприятий на рынок. Как пишет в этой связи руководитель российского Института современного развития Игорь Юргенс:

«Условия для российских инвестиций в ЕС далеко не идеальны. Инвесторы сталкиваются с политической дискриминацией и административными и техническими барьерами... Экономический национализм растет. Возможности для иностранных инвестиций ограничены в секторах, которые ЕС считает стратегически и политически важными. Российским компаниям приходилось иметь дело с антидемпинговыми исками. Европейские филиалы российских банков сталкиваются с проблемой чрезмерного регулирования и дорогостоящих аттестаций».[125]

В политике, столкнувшись с вызовом старения населения и миграции, политические элиты стран Евросоюза следуют подчас откровенно ксенофобским пожеланиям избирателей. Как пишет один из крупнейших российских демографов Анатолий Вишневский:

«Промышленные страны, использующие иностранную рабочую силу, начинают осознавать ограниченность своей иммиграционной емкости. В них разворачиваются дебаты вокруг проблемы иммиграции, которая становится важной картой в политической игре, нарастают антииммиграционные настроения и усиливаются меры по ограничению притока мигрантов».[126]

В этой связи сейчас основные дискуссии в рамках построения в Европе так называемого пространства свободы, безопасности и правосудия замыкаются на попытки ограничить поток иммигрантов и одновременно выработать механизмы по привлечению рабочей силы, которая нужна для стабилизации социальной и пенсионной систем, а также заполнения некоторых высококвалифицированных позиций.

Уже в самом начале своего председательства в Евросоюзе (июль 2008 года) Франция, возглавляемая энергичным президентом Николя Саркози, предложила партнерам радикально перестроить и ужесточить миграционную политику. Париж предложил для нее пять основ: улучшить охрану границ, основывать иммиграционную политику на реальных возможностях государства, сконцентрировать ресурсы на борьбе с нелегальными мигрантами, создать единую политику в отношении беженцев и, наконец, способствовать развитию в странах – источниках миграционных потоков. Некоторые наблюдатели склонны считать, что «борьба с нашествием чужаков» становится своеобразным новым интеграционным проектом Евросоюза.

Одновременно новое правительство Италии во главе с Сильвио Берлускони также активизировало деятельность в области иммиграционного законодательства. Законопроекты, предложенные Римом 22 мая 2008 года, ограничились сокращением срока выдворения нелегальных мигрантов с территории Италии с принятых в ЕС 18 месяцев до двух. Кроме того, Италия собирается наказывать нелегальное проникновение на свою территорию лишением свободы на срок до четырех лет.

А уже 5 июня правительства ЕС также решили минимизировать по сравнению с ранее существовавшими обязательствами требования о размере правовой помощи нелегальному мигранту. Примечательно, что ряд положений нового акта, поддержанного 18 июня 2008 года Европарламентом, идут вразрез с базовыми правами человека (лишение свободы и отказ в правовой помощи), однако весьма созвучны паническим настроениям европейского электората.

В отношении открытости внешнему миру Россия выглядит даже более предпочтительно и позволяет себе немыслимые с точки зрения пресловутых шенгенских правил шаги вроде безвизового допуска в страну десятков тысяч пьяниц из отдельно взятого и не самого дружественного государства ЕС. И здесь, как и в отношениях в целом, суверенное единство Российского государства, обеспечиваемое сейчас методами, которые многие могут назвать авторитарными, является скорее преимуществом для сотрудничества. Да и правила контроля над иммигрантами в России были до последнего времени намного менее жесткими и упорядоченными, чем в других европейских странах.

Вместе с тем отдельные заявления российских чиновников свидетельствуют, что у России также есть вероятность последовать по ограничительному пути. Это вполне объяснимо, поскольку политически Россия действительно не готова к приему большого количества мигрантов. Общественное мнение настроено крайне неблагожелательно в отношении иммиграции, что сказывается и на позиции власти. Проблема культурной адаптации, с которой страны ЕС столкнулись 10–15 лет назад, пришла и в Россию.